Игра законом - Роман Симоненков

Денис меланхолично прогуливался по этажам, изредка останавливая свой взгляд на красочных ценниках, пугающих своей корыстной сутью. Из томного состояния унылой задумчивости его вывел каток. Человека всегда восхищают контрасты природы или рукотворные несовместимости.

Например, тёплые термальные источники Минеральных Вод при снежной завораживающей красоте горных ледников. Несмотря на жаркий летний день, работали два ледовых поля, для детей и взрослых. Они были залиты необычно высоко – на седьмом этаже. Десяти минут хватило, чтобы, надев коньки и медленно скользя по искусственному льду, любоваться красивым видом, открывающимся из огромных панорамных окон. Прямо с ледового поля Денис наблюдал здание Киевского вокзала, Москву-реку, мосты и сталинские «высотки». Вскоре большая пробка на Дорогомиловской улице подсказала, что рабочие будни большинства москвичей закончились. Железные повозки стали тянуть домой по своему извечному маршруту, как тянет весенний вальдшнеп по одним и тем же деревьям.

Чудесный лёд Чувилов сменил на интерьер гостеприимного итальянского дома «IL Патио», который перенёс взгляд из индустриальных улиц города в тёплую уютную атмосферу с манящими запахами. Четыре вида итальянского сыра на тонком тесте и стакан грейпфрутового сока утолили разгулявшийся аппетит.

При входе в подъезд пожилая женщина аккуратно поинтересовалась, кого из жильцов мужчина собирался навестить. Почти в каждом доме живёт такой удивительный человек, который сам себя назначил смотрящим и ответственным за подъезд. При этом жильцы ничуть не сопротивляются такой активности и заботе, отдавая дань пережиткам советского прошлого.

– Дорогой мой человек, Денис Петрович, здравствуй, – Сергей Харитонович несказанно обрадовался приезду любимого племянника, который был очень похож на своего отца, его родного брата, безвременно ушедшего в самом расцвете сил, командуя группой немедленного реагирования в Афганистане.

– У меня гость, но и ты к столу поспел в самый раз…

– Спасибо, Серёж, я только что пиццы откушал. Знаю, будешь ворчать, но не мог устоять от соблазна. – Денис называл дядю просто по имени. Это повелось с раннего детства и навсегда закрепилось в отношениях, что делало их ещё более близкими и приятельскими.

– Ну, тогда мой руки… чайку погоняешь. У меня всё по закону, ты знаешь…

Чувилов старший к чаю относился с большим трепетом. Сбор низкосортных отходов в пакетиках он обходил за версту, а отборные сорта чая с добавлением лечебных трав проходили древний обряд варки. И, конечно, на столе не было сахара, ароматные пиалы с несколькими сортами мёда всегда были наилучшим заменителем бесполезных чистых углеводов.

Денис тщательно вымыл руки и прошёл в комнату, где обычно останавливался. Толстые малиновые шторы создавали в комнате таинственный полумрак, в котором глаза с трудом улавливали очертания предметов. Вековой пылью знаний дохнуло от разложенных глиняных табличек, плоских камней, шлифованных костей, книг из кожи, остраконов, папирусных и пергаментных свитков, на которых он разглядел несколько разных вариантов Нового Завета. Невольный свист сорвался с губ. Такому разнообразию древнейших экспонатов позавидовала бы любая государственная библиотека или исторический музей. Аккуратно втиснув свой портфель между двумя деревянными коробками, следователь проскакал по длинному коридору на территорию столовой.

Чисто выбритая голова гостя повернулась, и Дениса обжёг умный пронизывающий взгляд. Человек с очень знакомым лицом буквально просканировал его и доброжелательно протянул руку:

– Александр, будем знакомы, Денис Петрович…

– Я бы предпочёл без отчества… хотя мне нравится… пока не старый, наверное, – как-то по-детски хихикнул следователь.

На кухонном столе вокруг гостя были разложены документы, придавленные сейчас кожаной папкой, а ближе к месту, где сидел дядя Серёжа, лежала книга. Памятник времени и произведение искусства в одном лице, она в закрытом состоянии послужила убежищем нескольких пожелтевших от времени листов бумаги.

– Мы уже закончили со своими диссертациями, и теперь всё внимание подрастающей нам смене, – ломая пармезан специальным ножом, произнёс Сергей Харитонович.

Документы ловким движением рук незаметно перекочевали в портфель гостя, и стол стал наполняться тарелками с мясной и рыбной нарезкой, а венцом украшения стола послужила бутылка сухого чилийского вина Керменер.

Разговор не клеился. Денису показалось, что он отвлёк приятелей от серьёзного занятия. Мужики никак не могли переключиться на дежурные фразы и стандартную светскую беседу. Две попытки оставить застолье встречали жёсткое сопротивление со стороны старших товарищей: «Ну не обижай… Уважь старика… Так редко видимся…» Вино оставляло приятное послевкусие на губах и нежно пульсировало в уставших от катания на коньках ногах. От гостя веяло вековым спокойствием, но в речи и действиях не чувствовалось скованности. Поведение его сочеталось с могучим телосложением и крупными чертами лица. Рука, тянувшаяся за виноградом, сразу закрывала собой всю тарелку, а грозди ягод утопали в больших мужских ладонях. «Что внутри, то и снаружи», – подумал про себя Чувилов-младший.

– Я помню, в детстве ты был шустрым и жизнерадостным мальчонкой, – внезапно отметил Александр, – что сейчас такой кислый сидишь?

– Вы знали меня мальчиком? – Денис почему-то залпом выпил стакан вина, который держал в руке.

– Я дружил с твоим отцом много лет, со школьного двора, и выносил его раненного, отбиваясь от «духов». Теперь иногда выбираю время навестить твоего дядю, и судьба наградила меня встречей с тобой, Денис. Интересуюсь твоими продвижениями по службе и был удивлён, когда ты решил уехать из Москвы…

Теперь становилось понятно, почему лицо гостя показалось сразу знакомым. Своего родимого отца он помнил не очень хорошо и не мог бы с уверенностью сказать, что в этих воспоминаниях было истинно, а что придумало воображение по материным рассказам. Детские воспоминания об отце были смутные, но всегда сдавливали грудь какой-то мальчишеской обидой на судьбу, которая испытывала его с ранних лет. Нахлынувшие чувства будоражили голову и вместе с тем снимали невидимую преграду, витающую над собеседниками. Он вправду не был ещё матёрым мужиком, но что такое беда, знал даже слишком хорошо. Потому гость решил взять разговор под свой контроль, не переменившись в лице, лишь коротко спросил:

– Как служится, капитан? Не жалеешь, что из Москвы сбежал?

– Я никогда ни о чём не жалею. Из Москвы уехал, а она, матушка, как раз больше всего и достаёт. А самое противное, что «молодняк» после институтов повалил, которому показалось, что у нас товарно-сырьевая биржа. Некоторые элементарных норм и законов не знают, зато как банк-клиент работает, они лучше банкиров осведомлены. Номера своих кредитных карт, хоть ночью разбуди, наизусть, как «отче наш», отчеканят… Хотя, что такое «отче наш» им, видимо, никто не рассказал, – подумав, ответил Денис.

Глаза следователя отчего-то стали блёклыми и тупыми – глаза человека, думающего не о жизни, а только о том, как бы продержаться сегодняшний вечер.

– Знаем мы про такое, – сурово прошипел Александр, и его выразительный взгляд упал на дядю.

– А я вот вам, что скажу, служивые вы мои, – как-то с иронией буркнул доктор наук, – всё снизу вверх идёт. Девяносто процентов детей не хотят учиться, потому что в школах учат не жизни, а пустой информации. Как вы думаете, интересно ли и полезно твоему ребёнку знать, есть ли пыль на горных хребтах Юпитера?.. Может быть, практичнее рассказать, когда и как сажать картошку или в какие дни лучше не стричь ногти, так как они являются приёмниками энергии. К выпуску из школы уже все сто процентов учатся из-за страха не поиметь диплом, работу и пропуск во взрослую жизнь. Так требует система, матрица, свод законов.

– Я про качества характера говорю, дядя, – перебил Чувилов-младший, – про то, что настоящих личностей совсем не видно…

– У меня последнее время сердечко шалит, так вот, я бы хотел лечиться у доктора, который имеет призвание от рождения и учился из любви к врачеванию людей, а не для получения корочки. Многознание не есть ум. Не надо в голову толкать все подряд знания, это же не мусорная корзина. Надо учить детей осознавать информацию, чувственному восприятию и интуиции… После того как наши внуки начнут чувствовать, что говорит им преподаватель, а не глупо принимать за истину, тогда они примут знание и станут настоящими личностями.

Общение приняло философские очертания, но, несмотря на это, лица светились улыбками, и Александр предложил открыть ещё одну бутылочку манящего взоры южноамериканского напитка. Посуда в его руках будто бы становилась меньших размеров, а штопор напоминал небольшую детскую игрушку.