Игра законом - Роман Симоненков

– А как это всё работает ты знаешь?

– Я могу лишь предполагать, мой хороший. Пирамида Бермудского треугольника сделана либо из стекла, либо из полированной керамики. Помнишь, я тебя давным-давно с профессором Козыревым знакомил?

– Да разве всех твоих умников запомнишь? – отшутился гость.

– Понимаешь, в фокусе особой формы зеркала, которых сейчас называют «зеркалами Козырева» или «зеркалами времени», изменяется течение времени. Люди испытывают аномальные и оздоравливающие психофизические ощущения. Феномен его зеркал стал в 90-е годы сенсацией!

– И что?

– То, что пирамиды способны концентрировать тонкие виды энергий, а сочетание их с «зеркалами времени» может оказывать сильное влияние на континуум «пространство – информация – время». С этими выводами даже многие «спящие» логики-материалисты согласились.

– Ну, и самое сладкое перед уходом, на посошок так сказать, – пошутил Александр, приподнимая уставший взгляд от потертой рукописи.

– Господа офицеры, не забывайте, пожалуйста, что лучший способ постичь настоящую реальность – это, хотя бы на несколько мгновений перестать воспринимать или представлять наш мир и вселенную в категориях непосредственного опыта. Наш опыт способен уловить лишь фрагменты и всегда односторонен, – медлил почему-то дядя Серёжа. Его лоб покрылся лёгкой испариной, и салфетки, встретившись с ним, принимали убогий вид бесформенной мятой бумажки.

– На стыке эпох всегда наблюдается увеличение концентрации эмоций и усиление уже имеющихся качеств характера. Злые становятся злее, а добрые – добрее, умные – умнее, а глупые – глупее. Это не всегда шло на пользу эволюции человечества. Кто-то зверел, а кто-то, наоборот, впадал в духовную меланхолию, – дядя слегка прикрыл глаза и руками спародировал игру на скрипке. – Вспомните святую инквизицию и слепое смирение, доверчивость индейцев и жестокость колонизаторов, честность русов и звериную хитрость Кагана. Хранители равновесия включали данный энергетический портал для стабилизации потоков энергии, приходящих из вселенной, пирамида служила стабилизатором или усилителем в зависимости от целей активации. Весь наш мир сплошное равновесие добра и зла, тьмы и света, радости и грусти, всё дуально, двойственно.

– Я прошу прощения, – перебил повествование Чувилов-младший, – боюсь забыть потом свой вопрос. Мне показалось, или ты сказал, что на дне мирового океана существует пирамида?.. Так про это почему молчат?..

– Потому что пастух знает, зачем он корову пасёт, а она понимает только в своём узком примитивном мировоззрении… Ты видел, что где-нибудь пастух начинает объяснять корове, что когда она покушает клевер, то даст молока, из которого сложными манипуляциями получат сыр, который сейчас посыпается на разогретые макароны?.. К сожалению, человечество превратилось в коровоподобную паству. Ты не ослышался, мой дорогой племянник, – дядя стал немного расходиться, и лицо покрылось бурыми красными пятнами. – Пирамида не одна, их десятки… помимо мирового океана, рукотворные горы воздвигли в Египте, Китае, Арктике и Антарктике, России и Южной Америке…

– Харитоныч, стоп, – скомандовал Александр, – я уже час пересидел у тебя, мои хлопцы весь двор перекрыли своими машинами. Про энергетиков расскажи. – Большой друг почему-то сильно рассмеялся и резко остановился, при этом всю силу его мощнейшего внимания Денис зафиксировал без труда.

– Моголинянов стали называть так совсем недавно по земным меркам. Около пяти-шести тысяч лет тому назад кто-то придумал для них это слово. Раньше их называли по-другому, но речь сейчас не об этом. Суть названия не совсем точно отражает всю полноту способностей и возможностей детей космоса, но всё-таки многое объясняет. Могол – великий, янь и инь – восходящий и нисходящий потоки космической энергии. Получается, что эти люди – великие управители энергией. Такие рождаются крайне редко, но на стыке эпох их появление преумножается, как и всё остальное. Баланс.

– Не тяни Серёга, – как-то протяжно простонал Александр.

– Только моголинян может активировать или деактивировать генератор светлых потоков. При этом природа, как обычно, заложила защитный механизм, из всех живущих на земле в настоящее время лишь один реально способен это осуществить. Всего их на планете не более десятка, но узнать, кто истинный хозяин космических сил, очень сложно.

Влажные поры гладкой кожи на голове обильно выдавили внутренний солёвой раствор, и гость буквально прорычал:

– Серёжа, как эти нелюди смогли его вычислить? Тебе сложно, а они смогли!

– Они сканируют лишь силовой кокон, ауру, как называют сейчас. На свете много тех, кто ясно видит. Видеть моголиняна и определить – разные вещи. «Истинного» может узреть лишь такой же. Предателей среди детей природы быть не должно, но это, к сожалению, опять только мой опыт и моё мнение. Как распорядились боги, мне неведомо.

– То есть, ты ещё и не уверен? – как-то раздражённо спросил Александр.

– Я уверен процентов на 80. Я этим занимался всю свою жизнь. Жизнь не пересказать, её прожить надо. Я прожил и я чувствую, Саша, ты мне веришь?

– Как бы мне твои чувства ещё к своему уму приклеить, Харитоныч…

– Приклей тогда тот факт, что переходить из состояния физического в информационное и обратно может только настоящий Великий Энергетик. Я сейчас говорю про телепортацию. Проверить сложно, но сей факт пусть у тебя отложится на всякий случай. А самое главное, не забывай, что моголиняна нельзя назвать светлым или тёмным. Он сам по себе, как кошка, которая лишь в определённые моменты жизни идёт на контакт. Речь раскатывалась уверенными и спокойными переливами. Было видно, что Чувилов-старший точно знал, что говорит, и мог аргументировать каждое своё слово.

Денис сейчас был в театре на первом ряду. И одновременно на боксёрском ринге. Он поплыл, как плывут от удара тяжеловеса обычные рядовые спарринг партнёры. Приехав поделиться, и, может быть, даже посоветоваться с родным дядей по поводу странного дела с Корчагиным, следователь попал под очередной мозговой штурм. Вихри разума оглушали сейчас своим свистом, но он старался, сохраняя осознанность, держать разговор под контролем.

Медвежий торс приподнялся над дубовым столом, и гренадёр протянул Денису руку.

– Сегодня был для меня по-настоящему счастливый день, Петрович…

– Я тоже был рад познакомиться, – тихо ответил Чувилов-младший.

– Сергей Харитонович, я заеду к вам ровно через неделю, в это же время, продолжим беседу. Мы будем рыть мордами воздух, но раскрываться нельзя. У одного нашего по две мрази на ушах сидят.

Большое тело плавно проследовало по коридору в прихожую, исполинская тень от включённого бокового света скользила по старым обоям бывшей правительственной квартиры. Оба Чувиловых следовали за тёмными бликами на стене, соблюдая правила приличия. Гостя необходимо было проводить непременно до дверей. В полумраке прихожей Александр снял с вешалки пиджак, лениво накинул его на богатырские плечи, и Денис остолбенел… Знакомое до боли лицо гостя не было воспоминаем раннего детства. Следователь видел этот образ несколько раз по телевизору. Три большие звезды украшали каждое его саженое плечо. Перед ним, широко улыбаясь и отдавая воинское приветствие, стоял генерал-полковник, заместитель министра обороны Российской Федерации.

– Агафонов, Александр Евгеньевич, – звонко прокричал генерал, подмигнул Денису и приложил правую руку к виску, поворачиваясь к двери на 180 градусов.

Если бы возможно было вернуть время, да еще и поторговаться с государыней, плетущей небесные нити судьбы, Денис предпочел бы оказаться сейчас в кабинете начальника или за кружкой пива с Ванькой Щукиным. И пусть бы спал он наяву сколько душе угодно, только чтобы избежать этого разговора и встречи с генералом. Он с дурнотной тоской подумал о том, что теперь никак не украсть у памяти тот факт, что за ним стоит трёхзвёздый ангел-хранитель.

Вернувшись на кухню, Денис налил себе в чайную кружку остатки Керменера и молча выпил. Вечернее вино часто принимает решение за своего хозяина. Перебродивший виноград твёрдо решил завтра рано утром вернуться в Сергиев Посад и не пользоваться «халявным» больничным листом. Сергей Харитонович убрал трапезный стол, присел рядом, обнял племянника и предложил прогуляться по вечерней набережной.

– Я с книжными схроном сам разобрался уже, – проговорил он перед выходом, – осенью буду перевозить все реликвии за город, тогда выходные и посвятишь нашей библиотеке. – На слове «наша» опять был сделан небольшой, но очень значимый акцент.

– Ты почему мне про генерала ничего не рассказывал, – напрямую спросил Денис.

– Саша просил не говорить, на то были и есть свои причины, – честно признался дядя.

– Я за столом не стал распространяться, но тебе скажу. На меня сверху из Москвы давят. Работать по совести не дают…