Карьера Югенда - Ольга Сарник

Однажды вечером мама нетерпеливо шарила по верхней полке кухонного шкафа. Она утверждала, что видела там головку чеснока, завалявшуюся с прошлой весны. Никакого чеснока там и в помине не было. Мираж… Галя знала, но покорно помогала ей, светя спичками. Наконец Галя не выдержала, мягко взяла маму за руку, усадила на табурет.

– Мам, не надо. Наверное, мы её съели и не заметили.

Мать обречённо опустилась на табурет. Она стала невесомая, почти прозрачная…

– На ста двадцати пяти граммах хлеба далеко не уедешь, – с горечью констатировала мама. – Прогневили мы Бога.

– Бога?! – поразилась Галя. – Ты же партийная!

Мама в изнеможении закрыла глаза, откинулась на стену и стала медленно сползать вниз. Вова не видит – хоть это хорошо! Галя бережно подсадила её, привычно проверила пульс. Есть. Мама открыла глаза, вымученно улыбнулась:

– Когда людям хорошо, им Бог не нужен. А теперь… смотри. Вон какой фашист злой. Думали, быстро прогоним…

– Мамочка! Мы обязательно победим.

Галя обняла мать, жарко поцеловала, закрыла глаза – от счастья. Жива! Мама жива… Они все живы, и это главное. Мы справимся!

В кухню, плача, зашёл Володя. Зашёл, не забежал. Он сильно исхудал и обессилел. Бегать не получалось… Лицом, мокрым от слёз, Володя уткнулся в материну впалую грудь.

–Что, Володенька? Что случилось, хороший мой? – ласково спросила мама, теребя его вихрастую чёлку, которую все так любили.

–Котёнок умер, – разобрали они сквозь рыдания.

Галя едва заметно облегчённо выдохнула, обняла Володю.

– Сейчас ему легче… Только не умер, а исдох. Это люди умирают.

– Точно. Вчера шла за хлебом, семерых видела,– угрюмо сообщила вдруг мать.

– Кого семерых? – насторожился Володя.

Галя поспешно обхватила его худые, острые плечики, увела в соседнюю комнату, к соседке Софье Петровне:

– Никого, нет никого! Пойдём, книжку тебе почитаю. Какую сегодня сказку читаем? Выбирай! Книг полным-полно!

Володя мигом отвлёкся и глубоко задумался, разглядывая книжный стеллаж. Галя отправилась на поиски мёртвого котёнка. Ей уже не впервой хоронить.

XI

Мама сидела на табурете, не в силах подняться, когда в кухню вошла Софья Петровна, их новая соседка.

Её дом в самый мороз, в декабре, был разрушен бомбой – прямое попадание. Считается, что Софье Петровне повезло – она в ту ночь была на смене. Обычно она работала днём, – выпускали патроны. В ту ночь она вышла вместо своей умершей сменщицы. Вернувшись домой, она увидела дымящиеся развалины. А на развалинах её ждала трёхцветная кошка Муся. Их кошка.

Сноха погибла в самом начале войны, её на улице, средь бела дня, убило осколком. Дома в ту ночь была вся её семья – сын, сноха, двое внуков. Внуки дежурили, ловили «зажигалки» на чердаке. Но каминные щипцы бессильны против авиабомбы.

Фотографии сгорели. От её прежней жизни не осталось ничего, кроме кошки Муси. А новой жизни, наверное, больше не будет…

Возле её дома отоваривали хлебные карточки. В тот день мама заметила её, безучастную, среди волнующейся толпы. Окликнула. Софья Петровна молча смотрела на неё. Мама всё поняла, взяла её за руку и увела к себе.

Но она не сломалась, – высокая дама с дворцовой осанкой. Каждый день она делала причёску, и Галю с мамой заставляла. Считала, что недопустимо терять человеческий облик. Ни при каких обстоятельствах! И она всегда выглядела ослепительно. Не раскисала сама, и другим не позволяла.

Софья Петровна спросила:

–От чего Володя в слезах? Давно никто не плачет… все привыкли голодать.

–Его котёнок исдох сегодня, вот и плачет. Муся-то ваша как? Жива?

–Жива с утра была.

– Добыла сегодня что-нибудь?

Софья Петровна горестно покачала головой.

– Мусенька моя исхудала очень, воробья сегодня удержать не смогла. А я не успела к ней.

Добавила, помолчав:

– До войны жаловались – собак много развелось. Теперь собаку днём с огнём не сыскать.

По лицу матери потекли слёзы. Что делать? Где добыть еды? Дожить бы до весны, а там, может, посадить удастся что-нибудь. Хотя семян нет. Закончились. Это преступление – есть семена. Кто сказал? Мысли начали путаться. Это опасно. Надо взять себя в руки…

Два месяца спустя мамы не стало – она не вернулась с работы. Не дошла с работы, погибла от голода в дороге. Такое не редко случалось в блокадном Ленинграде. (При осаде Ленинграда погибло больше жителей, чем в аду Гамбурга, Дрездена, Токио, Хиросимы и Нагасаки, вместе взятых. Почти все ленинградцы умерли от голода. В ходе Ленинградской битвы погибло больше людей, чем потеряли Англия и США за всё время войны).

Спустя два месяца Галя стояла на коленях перед Володиной кроваткой, с трудом сдерживая рыдания. Хлеба не было уже четыре дня – не выпекали, сильные были бомбёжки.

Они решили, что Софья Петровна пойдёт за хлебом, а Галя останется дежурить у Володи. Он совсем плох… К ней он очень привязан, к Гале. Она ему вместо матери. Галя взяла с тумбочки железную кружку, проверила воду – тёплая. Нежно тронула холодный лобик Володи, осторожно повернула к себе серое заострившееся личико. В сознании! Он с трудом прохрипел:

– Дай хоть палку погрызть…

По впалым щекам его сестры заструились слёзы:

– Миленький мой, Володенька! Потерпи, Софья Петровна несёт хлебушек! Она уже близко. Совсем близко. На, водички попей.

Галя приподняла Володин подбородок, поднесла к его губам кружку с водой, влила немного воды.

Но струйка воды выскользнула из уголка его рта.

Софья Петровна с трудом поднималась по крутым ступеням лестницы. Никогда она так не спешила, всегда такая степенная. С трудом добравшись до площадки, Софья Петровна, задыхаясь, перевела дыхание. Потратила четыре секунды. Она считала.

В руках она крепко держала заветный бумажный свёрток. С трудом толкнула дверь, вошла в прихожую.

В квартире сгустилась тишина и отчётливо пахло горем. Она сразу это почувствовала. Её не обманешь. Горе теснилось в квартире, норовя выдавить фанерные «окна».

Она не помнила, как прошла в комнату. Возле кроватки на коленях стояла Галя. Голова её бессильно лежала на Володиной подушке. Оба?! – взметнулось в мозгу. Галины плечи вздрогнули.

–Что?! – неожиданно звонко крикнула Софья Петровна.

– Не дождался, – прошелестела Галя.

Софья Петровна уронила драгоценный свёрток. Куски хлеба горкой легли у Галиных ног. Но Гале было всё равно. Он тихо гладила вихрастую Володину чёлку:

–Зато ты увидишь мамочку, и котёнка своего увидишь… Я положу тебя с ними рядышком. Как ты любишь…