Закон вне закона - Валерий Гусев

Слушали заинтересованно, я бы сказал, с надеждой. Вопросы задавали прямые, по существу. Некоторые представлялись:

- Профессор Кусакин. - Далее с ехидцей. - Слушать вас приятно, не скрою. Однако для города, где среди бела дня режут на куски молодых женщин, ваши речи звучат не слишком ли самонадеянно?

- Уже не режут, профессор. Преступник задержан, сейчас проходит судебно-психиатрическую экспертизу.

- На вменяемость? - уточнил дотошный профессор с собачьей фамилией. И саркастически добавил: - И если он будет признан вменяемым в отношении инкриминируемых ему деяний, вы, конечно, его...

- Расстреляем, - завершил его сарказм Волгин недрогнувшим голосом. Во всеобщей тишине.

Но профессор Кусакин не зря так прозывался, хватка бульдожья.

- А если он будет признан невменяемым, то спокойно продолжит свое кровавое пиршество? После отдыха в лечебнице. Ведь так, согласитесь?

Волгин расчетливо выдержал паузу.

- На этот вопрос я пока не могу ответить. Мы еще не решили. В одном могу заверить твердо: он больше никогда не будет опасен.

- Руки отрубите? - хмыкнул профессор, садясь на место.

- Возможно, - вполголоса согласился Волгин.

По залу пронесся общий вздох - не то облегчения, не то возмущения. Будущее покажет.

На этом интересном месте я покинул собрание. Лялька уже дергала меня за рукав и показывала стволом автомата на выход.

Мы вышли из здания и с трудом пробились через толпу. Нас узнавали, на меня смотрели, Ляльку хотели потрогать, но побоялись. Над площадью гремел из динамиков голос Волгина: "...беспощадно. Особенно если таковыми окажутся лица, облеченные властью или серьезными служебными полномочиями..."

Мы вышли на Лесную и направились к Замку. Улица была совершенно пуста. Но "сопровождающих" от заботливого Майора я не заметил. Наверное, тоже Ляльки испугались, которая конвоиром шла в двух шагах позади меня, с автоматом на тонкой шейке, с револьвером на тонкой талии, в прекрасном камуфляже "белая ночь".

- Вам, наверное, скоро памятник поставят, Алексей Дмитриевич, говорила она под стук наших шагов в уличном безмолвии. - Во весь рост. Как Феликсу.

- Думаю, не очень скоро. Даже надеюсь на это, - скорректировал я Лялькины мечты.

- Здрасте! Что подумали, - фыркнула, как кошка на зарвавшегося Полкана. - Я имею в виду - при жизни. Как народному герою.

- Уже позавидовала?

- Вот еще! Я вами горжусь.

За этим милым трепом мы благополучно достигли Замка. В воротах нам честь отдали.

А во дворе стайка молодых женщин окружила словно наседку женщину пожилую. С седой головой, ясными глазами и папиросой во рту. Все сидели на чемоданах.

Нас они не заметили. Потому что с интересом наблюдали Пилипюка.

Он, натужившись изо всех сил, держал в охапку белую голую мраморную девушку, пытаясь ее, непослушную, передвинуть.

- Куда потащил? - тут же заорала на него Лялька. - Жинке твоей сообщу, охальник.

- На место хочу приладить, - пыхтя, оправдался хозяйственный Пилипюк, не чуждый эстетических наклонностей. - Вон, дивись, цемент вже развел, кивнул на стоящее у постамента ведро.

Я подошел к приезжим:

- Здравствуй, Алечка. Давно здесь?

Пожилая женщина встала, стряхнув с себя, как листву, двух миленьких особ.

- Здравствуй, Серый. Заждались немного.

- Добрались нормально?

- Все хорошо. Твои ребята нас встретили, на автобусе довезли. Принимай пополнение.

- Вот и славно. - Я окликнул Ляльку.

- Не могу, - отозвалась она из-за статуи. - Я шедевр придерживаю.

- Скоро уже, Алексей Дмитриевич, - подал голос и Пилипюк, размазывая раствор по постаменту. - Хай трошки схватится.

- Интересные у вас дела, - усмехнулась Алевтина. И девочки вслед за ней послушно захихикали.

- Обживаемся, - улыбнулся и я. - Что в столице о нас слышно?

- Пока ничего, слава богу. Но все дырки ты все равно не заткнешь.

- Месячишко продержаться - потом не страшно.

- А сейчас боишься? - угадала она меня.

- Боюсь. Чем больше делаем, тем больше новых дел появляется. Одна надежда - на соратников.

- Мы тебя не бросим. Мы - одной крови.

- Тем и живу. Тем и воюю.

К нам шла Лялька, довольно оглядываясь на возведенный монумент. Едва не налетела на нас.

- Очнись, ваятель, - сказал я. - Забирай девушек. Устраивай, корми, проинформируй. Потом зайдешь ко мне.

Девушки дружно взялись за чемоданы и сумки.

- Отставить! - рявкнула Лялька генеральским басом. - Старшина Пилипюк, обеспечить эскорт и сопровождение.

Это, по ее разумению, разные, стало быть, понятия.

По команде Пилипюка из парадных дверей Замка высыпалась дежурная смена. Ребята подхватили - кто чемоданы, а кто и девушек (кому чемоданов не хватило), понесли в дом.

Мы с Алевтиной прошли в кабинет. На пороге она осмотрелась, хмыкнула:

- Обживаешься?

- А чего скромничать? Я здесь пока самый главный.

Немереными стараниями Ляльки рабочий кабинет по своему интерьеру приблизился к небольшому залу исторического музея. Прежний владелец Замка собрал неплохую коллекцию рыцарской атрибутики. Лихие боевики частью растащили ее, частью попортили, а частью свалили в подвал. Но Ляльке хватило и того, что осталось.

На стену за моим рабочим столом она заставила Пилипюка повесить в качестве символа настоящий щит, обтянутый черной кожей и схваченный стальными завитушками, и настоящий меч, сверкающий карающим лезвием. А в углу, рядом с кофейным столиком, ребята поставили по ее же указанию средневекового рыцаря с подносом в железных руках. На подносе, естественно, бутылки - что же еще?

Здесь мы и расположились - Лялька не забыла даже свежий кипяток в термос залить для кофе.

- Завтра я тебя представлю своим бравым ментам. Как главного кадровика. Девчат разбросаешь по основным службам, Лялька в этом поможет она нужную работу уже провела.

- Какие-то исходные данные на этот счет есть?

- Кое-что я тебе подготовил, личные соображения. Сама решишь.

- Твоих ребят тоже проверять?

- Может, ты и меня проверишь?

- Обязательно, - серьезно сказала Алевтина. - Через полгодика. Медные трубы - они, знаешь...

- Знаю. Завтра в восемь жду здесь, вместе в отдел пойдем. А сейчас отдыхать.

Надо ли говорить, что тут же вошла Лялька?

- Познакомься, - сказал я ей.

- Лялька, - сказала она и сделала книксен.

- Алька, - усмехнулась Алевтина.

- Ознакомь Алевтину Яковлевну со списочным составом.

- Сначала ужин, а потом дела. А к вам опять Русаков пытается пробраться. Запускать?

- Запускай.

Прохор доложил, что формирование нового Правительства свершилось и оно уже приступило к работе. В частности, утвердило Волгина в должности начальника милиции, а Майора - в должности командующего нашими вооруженными силами.

- А тебя?

- Утвердили председателем Комиссии по информации населения.

- Поздравляю. Чем недоволен?

- Могли бы и Комитетом обозвать, посолиднее. Авторитетнее как-то.

- Авторитет заработаешь. Словом правды и добра.

- Ты изменился за эти дни. Еще нахальнее стал.

- Это естественный рост. В приоритетном направлении.

- Какая будет наша политика в отношении внешней информации?

- Нещадно просеивать и строго дозировать. И комментировать соответственно.

- Это касается и телевидения?

- Прежде всего. Назначь толкового интеллигента просматривать программы и отбирать материал для нашего эфира. Особенно - политического и развлекательного характера. Чтоб никакого вранья и грязи на экраны не просачивалось. И никакой рекламы...

- Цензуру восстанавливаешь?

- Спасибо, что подсказал. Внеси предложение в Правительство о создании цензурного отдела.

- А ты, конечно, и ему дашь свои указания?

- Дам. Уезжать передумал?

- А я и не думал. Я тебя пугал. Шантажировал. Чтоб ты мне квартиру выдал.

- Может, тебя еще и женить?

- После ужина, - сказала Лялька в дверях.

Горотдел

Политинформация, инструктаж.

Волгин коротко сообщил об основных изменениях в структу ре Горотдела и в соответствии с этим уточнил основные задачи милиции.

Я представил Кузнецову, высказал некоторые замечания, похвалил новое оформление бывшей Ленинской комнаты, особенно большой Лялькин фотопортрет.

И остановился на ближайших проблемах.

- Сейчас мы должны усилить работу по развалу зареченских группировок. По информации наших сотрудников, там идет концентрация сил, формируются боевые подразделения, накапливается оружие. Мы не настолько наивны, чтобы рассчитывать на безусловное принятие противником наших условий. Он пойдет на это только после попыток вернуть утраченные позиции. Наша задача сделать эти попытки бесплодными. Чтобы диктовать свои условия. До поры. И параллельно продолжать работу по внутреннему расколу всей структуры. Уверен, что часть наиболее разумных и наименее алчных авторитетов перейдет на нашу сторону. Они скоро поймут: лучше что-то сохранить, чем потерять все, в том числе - жизнь.