Закон вне закона - Валерий Гусев

- То есть вы выпускаете его на волю? Так я понял?

- У нас не тюрьма, - поучил меня Главврач, сам похожий на добродушного сумасшедшего.

- Ну естественно, - мне прикидываться дураком не трудно. С моими-то данными, - естественно, вы уверены в его хорошем поведении и берете на себя ответственность за все, что он может натворить на свободе?

Они одновременно, как группа психов на лечебной гимнастике, развели руками - мол, это ваши проблемы, - улыбнулись сочувственно моей серости. А я ее и не скрывал.

- Но представьте себе, что этот маньяк снова начнет резать людей. Это вам нужно? Мне - нет. Или, в лучшем случае, вернется с океана жених последней жертвы... Так он, я не сомневаюсь, этого Птичника живьем через мясорубку прогонит. Да не в один день. И я ему слова не скажу. Я скажу это слово вам.

Снова улыбки, движения рук и нетерпение. Когда же этот милицейский дуб заберет заключение и сам уберется отсюда?

Но дуб оказался стойкий. Прилипчивый как репей. Тупой, как... старый мент.

- Значит, никаких гарантий в том, что ваш пациент снова не станет зверствовать, вы дать не можете?

- Какие могут быть гарантии? - по-бабьи всплеснул руками Главврач, начиная терять терпение. - Поймите, психика человека, особенно психика нарушенная, - это тайна за семью печатями. Поведение такого человека сложное и непредсказуемое.

- Я вас не понимаю, - притворяться мне не приходилось. Я действительно не понимал этой абсурдной ситуации. - Вы считаете парня общественно опасным психом, официально и компетентно подтверждаете его нездоровье. И в то же время выпускаете на свободу.

Они переглянулись со значением, разом вздохнули.

- Ну, хорошо, - сделал шаг назад в нашей дискуссии Главврач, пытаясь перехватить у меня пассивную инициативу, - ну, хорошо, а как бы вы решили эту проблему на нашем месте? - спровоцировал, стало быть. На свою голову.

- Я? - изумление мое от простоты задачи было невыразимо искренним. Очень просто. Тихо-мирно вколол бы ему что-нибудь подходящее, чтобы он убедительно скончался, скажем, от острой сердечной недостаточности. И официально этот печальный исход засвидетельствовал... Наверняка сберег бы этим грехом не одну жизнь. Что и советую вам сделать. А со своей стороны обещаю не подвергать это свидетельство сомнениям.

- Вы с ума сошли! - квартетом взвыли они. - Это преступле ние!

Поймали, стало быть, Серого. Сейчас бить станут.

- Это бесчеловечно!

- Ах, вот как! - тут уж я сбросил свою глупо-наивную маску. - Такие абстрактные вещи, господа психиатры, надо примеривать на себя. Скажите-ка мне вы, - я вскинул палец как пистолетный ствол в сторону Главврача, скажите, если бы вы знали, что первой жертвой Птичника по выходе из больницы станет ваша дочь, что именно ей он после изнасилования отрежет голову и именно ее печень зажарит и съест в своем вонючем сарае, - вы бы выпустили его на свободу?

Главврач побледнел, шагнул назад, беспомощно оглянулся на коллег и что-то попытался из себя выдавить.

- Отвечать! - рявкнул я и ударил кулаком по столу. - Отвечать правду!

Сейчас санитаров позовет. Со смирительной рубашкой и мощным шприцем.

Забыл об этом. Ему, видно, самому сейчас укольчик не помешал бы...

Ладно, для них я сделал, что можно. Буду теперь делать для других. И я сказал уже спокойно:

- То, что предложил вам я, - это не преступление. Это меры по его предотвращению. Преступление совершаете вы. Этот парень уже трижды проходил у вас обследование. За ним - многолетний кровавый изуверский след. Вы знали, что он социально опасен, но никаких реальных мер не приняли. Я всех вас привлеку к ответственности.

- Дикость какая-то!

- Бред!

- На каком основании?

Грамотные какие.

- Суд решит. Скорый и правый. Обвинение вам будет предъявлено как лицам, не принявшим мер по предотвращению преступления. Или способствовавшим его совершению. Или создавшим условия для этого. Или, наконец, как соучастникам.

- Да кто вы такой? - спохватились.

И я ответил убедительно:

- Полковник частного розыска.

На это они лишь недоуменно и уже привычно переглянулись.

- Так что, ребята, исправляйтесь. Берите этого пациента на пожизненное содержание.

- Это невозможно. В спецбольницах таких больных не держат. На какие, позвольте, средства мы будем его содержать?

- Вот это уже деловой разговор. Поднимите-ка первые заключения экспертиз.

Главврач распорядился. Под обаянием моего мирного тона.

Я посмотрел принесенные мне бумаги и выписал фамилии экспертов.

- А это вам зачем? - осторожно поинтересовался Главврач, когда я к этому списку добавил и их фамилии.

- А вот за счет этих лиц и будет содержаться головорез Птичник в вашей лечебнице. Пожизненно. Только уж теперь - никаких укольчиков. Следить буду строго...

- Мы будем жаловаться, - решительно и дружно.

- Жалуйтесь. А я отомщу, я вредный: взвалю на ваш личный бюджет еще и компенсации родственникам пострадавших.

- Мы будем жаловаться, - еще более дружно и решительно.

- Будете, - согласился. - Мне. Больше некому.

С тем и покинул дом скорби.

Не испытывая угрызений совести. Облегчения, кстати, тоже.

Кто в тереме живет?

И Мышка-норушка, и Лягушка-квакушка, и Петушок Золотой гребешок. Прибавилось в тереме зверья, тесно стало - перебрались сюда из Заречья Гоша и Балбес с Бывалым со своими людьми, прихватив до комплекта главу кавказской "диаспоры" Саксаула - так его между собой звали. Да и в глаза тоже. Он до поры не обижался.

Причина передвижки проста и закономерна: в Заречье стало плохо. Кончались припасы жратвы, водки и табака, а взять было негде. Разок, правда, послали бригаду в ближайшие села, на разбой. Грабанули два магазина, да кабанчика в крайнем дворе реквизировали, у того же мужика картошкой разжились. Но этого мало, конечно, на всю команду. Да и какой харч в селе? Поганый харч, сами же туда всю дрянь сваливали. Водка отрава, курево - для дикарей, продукты - хоть сразу на помойку. К тому же легковым транспортом не везде проедешь и много не привезешь, да и заправляться негде стало. В свое время не озаботились, а теперь с пустыми баками до ближайшей колонки (верст семьдесят) никак не получается. Отобрали было на шоссе грузовик подходящий, без слов выкинув на обочину водителя, да он так и не завелся. Повезло мужику.

Отрезанное от городских коммуникаций Заречье начало постепенно дичать, теряя необходимые для нормального жизнеобеспечения элементы, осложняя быт избалованного комфортом населения. Отказывали насосы в скважинах и колодцах, участились перебои в электроснабжении, да и в домах то одно, то другое: замок не защелкивается, кран не заворачивается, лампочка мигает. Водопровод, канализация в каждом особняке автономные, а воду в емкости ведрами не натаскаешь; пришлось на "английских" газонах ставить сугубо российские сортиры с выгребными ямами - дискомфорт-с. Опять же - при свечах хорошо вечерок за выпивкой посидеть, а два вечера уже в тягость. И без привычного видака скучно. Мастеровых, умелых рук не хватает. Бандюки ведь безрукие, ничего не умеют. Так вот худо в Заречье, тревожно. Неудобно для привольного бытия. Свары начались, драки, один раз до стволов дошло, четверо полегли без толку... Денег не хватало. А они сейчас край как необходимы, без них любое дело встанет, особенно когда со своими дело имеешь...

Опять же - без женщин. Проститутки все в Слободе остались. Вроде бы и их, веселых, Серый под замок взял - такой слушок дошел. Это вдвое беда, потому как среди девок своих немало, которые много знают, есть что Серому рассказать. Возьмется за них- молчать не станут: бляди - они бляди и есть.

Неуютно еще и потому, что всюду чувствуются чужие глаза и уши. Кругом мнятся Серого люди. Свою работу вершат. Одного даже по дороге в терем пристрелить пришлось - увязался следом, настырный. Брать не стали что его брать-то? Серый ведь слабаков не шлет. Надо признать, людей надежных в свою команду собрал. Идейных. Такие колоться не будут...

Слинял, стало быть, Гоша с ближайшими соратниками, а оставшимся друганам строго наказал держать оборону: баррикаду со своей стороны соорудить, огневые точки оборудовать. Обнадежил скорой подмогой и полным разгромом врага. А уж тогда за все унижения и потери попируем на его косточках. И город ребятам обещал на три дня отдать. По праву победителя...

Разместились в лесной крепости так: руководство в тереме, боевики заняли подсобные строения. Кормились пока припасами из теремных погребов да охотой. Правда, с готовкой никак наладиться не могли. Изголодавшаяся братва (про другой голод речь) стряпуху не по прямому назначению употребляла. И где ж ей у плиты маяться, когда она по койкам и топчанам без меры валялась.

А вот горничную не тронули - упорный слух был, что эта ладная молодуха опасной болезнью могла наградить. Может, и нарочно кто этот слух пустил, чтобы одному пользоваться, но рисковать пока никто не хотел...