Мистер Невозможный - Лоретта Чейз

— Наш негодяй явно пытается задержать вас или направить по ложному пути, — сказал он. — Это говорит о том, что ваш брат жив и здоров и, вероятно, находится неподалеку.

Дафна рассеянно кивнула. Не мешая ей думать, Руперт, занявшись едой, наблюдал за ней.

После нескольких минут глубоких размышлений она сказала:

— Все, что мы узнали, указывает на умного, могущественного и опасного человека. Уверена, кто-нибудь в Каире знает, на кого может падать подозрение. Лорд Ноксли… — Она покачала головой. — Нет, нам надо поговорить с кем-то, кто здесь постоянно живет и знает всех и все.

Она взглянула на Карсингтона, затем на полку с рядом загадочных деревянных статуэток.

— Боже мой! Торговец. Руперт проследил за ее взглядом.

— Мы купили большинство этих фигурок у того же человека, который продал Майлсу папирус. Вот с чего нам следовало бы начать, с Ванни Аназа. Кто рассказал ему о затерянной гробнице фараона? Скольким людям он рассказал эту историю? Кто из них заинтересовался папирусом?

— Отличная мысль. — Руперт сделал последний глоток кофе и поднялся. — Начнем сначала. Нам лучше сделать это поскорее, прежде чем враг догадается о нашем Намерении.

— Сейчас? — Дафна дотронулась до головы и с отвращением оглядела себя.

Он подобрал брошенный ею тюрбан.

— Я помогу вам, — сказал он.

Глава 6

Ночь, проведенная в полицейском участке, лишила Дафну ее обычной сообразительности. Она не смыкала глаз, прислушиваясь к тому, что происходило за дверями, и ругая себя за то, что так несдержанно вела себя с полицейскими. Если они бьют или пытают мистера Карсингтона, то в этом виновата она, ее отвратительный характер. Пять лет мягких упреков Верджила не смогли укротить его. Наоборот, они только распаляли ее.

Мистеру Карсингтону ее характер даже нравился. «Восхитительным» назвал он его — хотя из-за нее их обоих могли убить. Она подняла глаза и посмотрела, как он справляется с ее волосами и тюрбаном.

Он был… в нем столько жизни.

Дафна отчетливо чувствовала, как он дышит, изредка ловила внимательный взгляд черных глаз. А его ловкие сильные руки! Такие нежные и опасные, вызывающие в ней нетерпеливую жажду… его прикосновений. Ее сердце билось все сильнее.

Дафна решительно отстранилась от Карсингтона.

— Не надо, — сказала она. — Я накину шаль.

Она поспешно вышла из комнаты и столкнулась с Линой. Дафна сердито на нее посмотрела и пошла дальше. Когда он уже не мог их услышать, она спросила:

— Ты подслушивала за дверью?

— Да, — нисколько не смутившись, призналась Лина. — Но у него такой низкий голос, что я почти не разобрала слов. Он занимался с вами любовью?

— Конечно, нет. — Дафна поспешила дальше. Лина не отставала от нее.

— Но у вас распущены волосы!

— Я рассердилась и сбросила тюрбан. Мне надо переодеться. Я иду на базар.

— Сейчас? — удивилась Лина.

Они вошли в спальню Дафны. Она достала из шкафа женские турецкие шаровары и рубашку. Затем сорвала с себя одежду, которую не снимала со вчерашнего дня, и бросила на пол.

— Сожги ее, — приказала она служанке.

— Не понимаю я вас, — сказала Лина. — Почему вы не пошлете меня в лавку, а сами не останетесь и не позволите ему раздеть вас? Какой толк быть богатой леди, если вы делаете работу, которую должны делать слуги, и не получаете никакого удовольствия?

Дафна подошла к умывальнику. Торопливо моясь, она напомнила Лине, что сейчас не время для удовольствий. Не говоря уже о том, что она дочь одного английского священника! И вдова другого!

— Да, но они умерли, а вы живы, — возразила Лина, подавая хозяйке полотенце. — А этот мужчина, о Аллах! Вы видели, как он поднял большого Вадида. — Она прижала пухлые руки к своей пышной груди. — Такой сильный, такой красивый. Я видела, как вы смотрели на него. Вы…

— Мой брат пропал, — сурово прервала ее Дафна, — убиты люди.

— Да, но не вы же. — Лина помогла ей надеть свободную рубашку. — Я бы хотела оказаться с таким мужчиной в темном месте. Я не спешила бы его покинуть.

Моральные принципы Лины оставляли желать лучшего. Но она была умной, знающей языки и очень энергичной. Пока она отчитывала хозяйку за упущенные возможности, — жизнь коротка и непредсказуема, — ее руки работали не менее проворно, чем язык.

Вскоре Дафна вернулась в ка-а, каирский аналог английской гостиной или салона.

Мистер Карсингтон некоторое время разглядывал ее, его взгляд медленно спускался с ее вуали, которую Лина приколола к шапочке, вниз по накидке, прикрывавшей тонкую рубашку и верхнюю часть шаровар. Его руки сделали бы это лучше.

Дафна воображала эти руки и почти чувствовала их. Чувствовала кожей и едва могла стоять спокойно.

Он наклонил голову набок в одну сторону, потом в другую.

— Сдаюсь, — сказал он. — Кто вы на этот раз? «Сумасбродная, вспыльчивая, дурная девчонка… Нет, женщина, умеющая подавлять свои самые неблагопристойные порывы», — подумала Дафна.

— Это не важно, — сказала она. — Все будут глазеть на вас. Я просто затеряюсь на вашем фоне.

— Я так не думаю.

Она посмотрела вниз на свое тело, которого никогда не понимала и которому ее научили не доверять.

— Я пытаюсь не выглядеть иностранкой.

— Было бы полезнее выглядеть соблазнительной. Так очаровать Аназа, чтобы он открыл свои тайны.

— Каким бы полезным это ни было, — возразила она, — я не могу этого сделать.

— Не можете?

— Нет, — твердо сказала она. — Я не из тех, кто… — Руперт пристально смотрел на нее, взгляд его черных глаз был непроницаем. Ее сердце громко стучало, туман в голове сгущался. — Я не такая, как женщины, с которыми вы встречались в обществе… и в других местах. Я люблю книги.

— Чтение развивает ум, — сказал он, и в его глазах не было насмешки.

— Но не улучшает личность. Я неинтересна, бестактна, раздражительна и упряма.

То, в чем она признавалась, смущало ее. И внутренняя борьба, о которой Дафна никогда не смогла бы сказать вслух, вызывала чувство стыда. И она знала, что краснеет.

В чем Дафне нельзя было отказать, так это в упорстве.

— Мужчинам все это не нравится, — сказала она. — Мы должны найти другой способ выведать секреты мистера Аназа.

— Безусловно, — согласился Руперт. — Я выбью их из него, если пожелаете. — Странный пронизывающий взгляд бесследно исчез, и он снова превратился в веселого тупицу, каким она представляла его поначалу.

Дафна немного расслабилась. Она привыкла, что на нее не обращали внимания или если и обращали, то только когда она вызывала у некоего мужчины неодобрение или разочарование. Она научилась не принимать это близко к сердцу. Такие вещи больше не задевали ее. Руперт же слушал ее и вызывал в душе целую бурю эмоций.