Ядовитое кино - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как же тогда вы поняли, что они ссорятся? – уточнил Зверев.
– Сначала они просто сидели и болтали. Потом Митя вскочил и стал размахивать руками. Мне не раз доводилось видеть, как эти двое ссорятся. Они ведь делают это постоянно. – Зотов снова повернулся к сараю и отломил еще один кусок штукатурки. – Совсем старое и ни на что не годное строение. Интересно, что в нем хранится?
Зверев поморщился:
– Товарищ актер, оставьте в покое штукатурку, давайте по существу.
Зотов отряхнул руки.
– Так вот, когда ссора этих двух голубков затянулась, Митя, которому это все наверняка надоело, махнул рукой и решительным шагом направился в сторону общежития. Он пробежал мимо меня в подъезд.
– А вас он видел?
– Думаю, что нет.
– Продолжайте.
– Когда Митя хлопнул дверью, Анечка все еще сидела на лавке. Я постоял какое-то время и уже собирался уходить, как вдруг из темноты появился Быков. Даже издалека было видно, что он пьяный. Увидев Анечку, Быков подошел к ней и сел рядом.
– А что она?
– Вы ведь наверняка уже знаете, что Митя и Анечка постоянно проводят время вместе. Однако, в отличие от Мити, Анечка не питает к нему настоящих чувств.
– …потому что ей нравится Быков. Мне это известно.
– Вот именно! Анечка и в самом деле была увлечена Быковым, однако он ее игнорировал. Тут же Быков стал приставать к ней, причем, по всей видимости, довольно грубо. Он обнял Анечку за плечи, стал прижимать… Ну, вы понимаете.
– Понимаю. Что дальше?
– Анечка попыталась вырваться, но ей это не удалось. Я, конечно, не герой и связываться с таким сильным мужчиной, как Быков, мне бы не хотелось, но я все же решил вмешаться. Однако меня опередили. Из подъезда вдруг выскочил Уточкин, подбежал и набросился на Быкова с кулаками.
– И вы остались на месте…
– Да. Схватка продолжалась недолго. У Быкова разряд по самбо, поэтому Митя вскоре оказался на земле. Он, видимо, сильно ушибся и не сразу смог встать. Видя, что ее заступник упал, Анечка бросила к нему. Быков только махнул рукой и направился в общежитие. Митя все-таки встал, и они с Анечкой тоже вернулись к себе.
Зверев загасил окурок носком ботинка.
– То, что между Уточкиным и Быковым накануне гибели последнего случился конфликт, – это существенный факт. Спасибо вам, Михаил Андреевич. У вас все?
Зотов закивал, но тут же опомнился:
– Совсем забыл! После того как все разошлись, я тоже вошел в подъезд и столкнулся на лестнице с Шаховым.
Зверев насторожился:
– Вы с ним разговаривали?
– Перекинулись парой слов и разошлись. Он сказал, что хочет прогуляться.
– Не подскажете, в каком он номере?
– В двадцать седьмом.
– Все ясно. Еще раз спасибо.
Оставив Зотова возле все той же полуразрушенной времянки, Зверев двинулся в сторону общежития.
* * *
Артур Владимирович Шахов, которому в фильме Качинского была отведена роль хитрого немца Моллера, пытавшегося склонить на сторону поляков псковского боярина Пыхова, оказался беззаботным простаком, что вовсе не соответствовало его киношному персонажу. Привлекательный мужчина лет тридцати пяти, синеглазый и стройный, как кипарис.
Шахов встретил Зверева в синем шелковом халате и шлепанцах.
– Вы, разумеется, тот самый прославленный сыщик по фамилии Зверев, о котором в последнее время все только и говорят. – Шахов продемонстрировал Звереву свою белозубую улыбку и пригласил гостя в комнату.
В номере Зверев почувствовал себя неуютно. Постель была смята, повсюду валялись брошенные вещи, книги и посуда; ящики комода были выдвинуты; на тумбочке, возле опорожненной наполовину бутылки кефира, валялся серый скомканный носок. Шахов, не особо озабоченный тем, какое впечатление произведет на гостя устроенный им беспорядок, снял со спинки одного из стульев висевшую на ней рубашку и предложил майору сесть. Сам тоже устроился в кресле и закинул ногу на ногу.
– Можете звать меня Артуром. А как обращаться к вам? Обязательно звать вас «товарищем»?
– Поскольку вы теперь для меня Артур, можете называть меня Павлом.
Шахов хлопнул в ладоши и откинул назад свою рыжеватую шевелюру:
– Вот и отлично! Не люблю официальщины. Итак, вас наверняка интересует, когда я ушел из фойе, в тот день, когда Сонечка Горшкова забыла там пачку с содой?
– Почему меня это должно интересовать?
– Потому что накануне убийства Качинского Сонечка забыла на подоконнике соду, а убийца подсыпал в нее яд.
– Откуда вы это знаете?
– Зотов сказал.
– Зотов? Может быть, кто другой? Дорохов, например?
– Нет, мне это сказал именно Зотов! Он сказал, что это его версия и наверняка милиция тоже так считает.
– Странно, – удивился Зверев. – Меня он уверил, что не обсуждал с вами эпизод с забытой содой.
Шахов громко рассмеялся и почесал небритый подбородок:
– И вы верите этому болтуну? У Зотова язык как помело! Болтает хуже бабы! А еще он всюду сует свой нос. После того как стало известно, что у нас в общежитии начали убивать людей, Зотов повсюду бродит и разрабатывает собственные версии. Одним словом, играет в сыщика. Вы подождите, он вам еще что-нибудь скоро выдаст.
– Ну что ж, посмотрим. Итак, раз уж вы посвящены в тайну следствия, скажите, когда вы ушли с собрания?
– Одним из первых.
– А кто-то может это подтвердить?
– По-видимому, любой. Наш бедолага режиссер, если честно, был таким нудным дядькой, что долго терпеть его болтовню я не мог. Как только он сказал, что совещание закончено, я тут же убрался восвояси.
– И не возвращались?
– Не возвращался.
– Это кто-нибудь может подтвердить?
– Нет.
– Значит, алиби у вас нет?
– Выходит, что так.
– В таком случае скажите, какие отношения у вас были с Качинским?
– Такие же, как и у большинства, – отвратительные! Он на меня так же орал, так же пилил за каждую ошибку или промах, называл «рыжим болваном» и «бездарем». Помимо этого, он еще постоянно грозил, что вышвырнет меня с площадки и отдаст мою роль Алешке Кремянскому.
– Это кто?
– Один молодой актер, кажется, из Саратова. Мы когда-то вместе играли в театре, именно его Качинский изначально планировал на роль Моллера.
– Почему же не взял?
– Потому что Лешка, в отличие от меня, и в самом деле
