Ядовитое кино - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Возвращалась? Не совсем вас понимаю…
– Семин видел, как Жилина возвращалась в фойе после собрания. Еще Семин сказал, что вы тоже ее видели.
Женщина сделала еще один глоток.
– Да, я видела в тот день Марианну в коридоре, когда она прошла мимо нас.
– Мимо вас?
– После собрания я зашла к себе и решила занести Юре одну книжку. Это «Хроники Российского государства писателя Андрея Пчелинцева». Довольно старая книга, в ней очень подробно описаны уклад и обычаи Российского государства во времена правления Ивана Грозного. Юрий уже давно просил ее у меня почитать. Когда совещание закончилась, я занесла ему книгу, и, пока мы стояли в коридоре, мимо нас действительно проходила Марианна.
– Она прошла в сторону фойе или туда и обратно?
– Туда и обратно.
– А сколько времени она провела внизу?
– Не больше минуты.
– Семин сказал, что в руках у нее был конверт. Вы тоже его видели?
Рождественская нахмурила брови:
– Нет, я не видела никакого конверта. Подождите… Я, кажется, вспомнила! Когда Марианна возвращалась, в руках у нее был лист бумаги.
– Лист бумаги? Какой лист?
– Обыкновенный лист бумаги, свернутый в трубочку. Да-да! Я это точно помню!
– А конверта не было?
– Может, и был, но я его не видела! Вот лист бумаги точно был!
Зверев хмыкнул: час от часу не легче, и задал следующий вопрос:
– У вас с Семиным хорошие отношения?
– Обычные.
– Он интересный мужчина, я бы даже сказал красивый…
Рождественская рассмеялась:
– Неужели вы не знаете, что для женщины в мужчине главное не красота?
– А что же?
Глаза молодой актрисы сверкнули, она отвернулась:
– Наверное, сила и надежность! Если вы говорили с Юрой, то наверняка заметили, что он не такой. Давайте сменим тему!
Зверев пожал плечами, подошел к журнальному столику и снова пополнил бокалы.
– Хорошее вино! Где вы его берете?
– Это подарок Всеволода Михайловича.
– Качинский подарил вам бутылку?
– Он предложил ее распить, но я ему отказала…
– Не стали пить с ним вино?
– Не стала! Я вообще не особо часто пью, а уж пить в обществе Качинского… – женщина поморщилась. – Вы уже со многими успели поговорить, так что вам наверняка известно, что тут обо мне судачат. Все наши считали меня любовницей Качинского, а уж что касается Жилиной… Марианна просто с ума сходила от того, что Качинский отдал мне главную роль и оказывал знаки внимания.
Зверев кашлянул и сделал большой глоток.
– Извините, конечно, но я просто обязан это спросить…
– …была ли между мной и Всеволодом Михайловичем любовная связь?
– Да.
– Ничего такого не было. Он пытался сблизиться и делал это довольно активно, но я решительно это пресекала.
Зверев снова покашлял.
– Так ли это? Я слышал, многие молодые актрисы не смогли устоять перед чарами знаменитого режиссера.
Глаза Рождественской опять сверкнули, она поставила бокал на столик:
– А я смогла!
– Тогда расскажите, как все началось.
Она встала, подошла к окну и быстро заговорила:
– Я с детства мечтала стать актрисой, поэтому после школы подала документы в Институт кинематографии. Пусть и с трудом, но мне удалось туда поступить…
– Вы окончили ВГИК?
– Да. Однако до недавних пор я смогла сыграть лишь несколько незначительных ролей. Я приходила на пробы, но, очевидно, сказывалось отсутствие опыта – мне не предлагали ничего достойного. Когда я попала на студию, где проходил отбор актеров для этого фильма, я попробовалась на одну из второстепенных ролей. Когда Качинский меня увидел, он тут же попросил меня прочесть несколько монологов из текста и сказал, что я буду играть Дарью.
– Вот так, сразу?
– Да, вот так вот сразу, – Рождественская усмехнулась. – Все случилось слишком быстро, так же быстро все и кончится.
– Вы хотите сказать, что теперь, когда Качинского не стало, вас могут снять с роли?
– Я была почти в этом уверена и вчера уже хотела начать собирать вещи, но меня убедили подождать с отъездом.
– Кто?
– Сначала Горшкова, потом Головин.
– Перед своим отъездом?
– Да. Он сказал, что приложит все усилия, чтобы новый режиссер оставил меня в картине. Я не особо в это верила, однако сейчас…
– …у вас появилась некоторая надежда.
Рождественская невесело улыбнулась:
– Вы же прекрасно понимаете, о чем речь. Я имею в виду смерть Марианны.
– Получается, что у вас был повод желать ее смерти…
– Получается, что так. Марианна ненавидела меня, я, соответственно, тоже не испытывала к ней особой симпатии. Теперь же, после ее самоубийства, у меня гораздо больше шансов на то, что какой-нибудь Гордиевич лишит меня заветной роли.
– Может, все еще обойдется?
Рождественская опустила глаза, из ее груди вырвался легкий стон:
– Все наши меня не любят. А теперь, после самоубийства Марианны, меня будут еще и винить в ее смерти. И уж поверьте, постараются настроить против меня новое начальство…
– А почему вы так уверены, что Марианна покончила с собой?
– Все так считают. Когда Семин обнаружил труп Жилиной, тут такое началось…
– Что началось?
– Все столпились у ее дверей, но Дорохов закричал, чтобы никто в комнату не входил до прибытия следственной группы. Все вроде бы разошлись, но я точно знаю, что туда входили.
– Кто входил?
– Точно не знаю, но, так как я живу рядом, я слышала, как скрипнула дверь. – Она вылила остатки вина в свой бокал и тяжело вздохнула: – Знаете, с непривычки я, кажется, слегка подустала, поэтому давайте заканчивать.
Зверев поставил бокал на стол и поднялся:
– Последний вопрос. Вы сказали, что видели, как Жилина после собрания возвращалась в фойе. А вы сами туда не возвращались?
– Нет.
– А не припомните, кто в тот вечер уходил из фойе последним? Когда вы уходили, там еще кто-то оставался?
– Почему не припомню? Я очень хорошо помню, кто ушел последним.
– И кто же? – насторожился Зверев.
– Я. А почему вы спрашиваете?
Глава третья
Когда в очередной раз Зверев вошел в кабинет начальника милиции с двадцатиминутным опозданием, Корнев тут же набросился на него:
– Где тебя носит?
– Не начинай, – процедил Зверев и пронзил полковника взглядом, от которого всем, кроме Кравцова, стало не по себе.
Корнев что-то пробубнил себе под нос, Костин и Комарик переглянулись, а Кравцов нехорошо усмехнулся. Следователь похлопал рукой по папке с материалами уголовных дел, лежащих перед ним, и вкрадчиво спросил:
– Павел Васильевич, протокол допроса Семина, составленный старшим лейтенантом Костиным, уже у меня. Насколько я понимаю, вы вчера тоже общались с Семиным?
– И что с того?
– То есть вы не станете оспаривать,
