Ядовитое кино - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Митя сидел на поваленном дереве. Он снял очки и то и дело тер глаза кулаком. Увидев Зверева, парень вскочил и двинулся навстречу майору.
– Рассказывай! – потребовал Зверев.
– Это Быков, вне всякого сомнения, и он мертв!
Митя довольно нерешительно шагнул к Анечке, попытался обнять ее за плечи, но девушка отстранилась.
– Это все ты! Ты накаркал! – крикнула Дроздова и вновь зарыдала.
– Чего я такого опять сделал?
– Ты же сказал, что теперь все мы будем умирать по одному, как герои «Десяти негритят».
Митя только развел руками и повернулся к Звереву. Тот подхватил парня за руку и отвел в сторону:
– У твоей подружки истерика. Все, что она мне сказала, – это то, что вы нашли труп. Теперь давай по порядку, как и почему вы здесь оказались?
Митя напялил очки и надул щеки, отчего стал похож на взъерошенного воробья.
– После разговора с вами мы еще немного посидели и пошли в сторону кремля. Мы двигались вдоль стены и увидели тело лежащего мужчины. Сначала я подумал, что он пьяный, но Анечка решила посмотреть. Когда мы подошли ближе, то увидели кровь.
– Вы подходили к нему? Что-нибудь трогали?
– Я не хотел его трогать, но Анечка вдруг завизжала, схватила меня за руку и закричала, что это Федя. Она тут же бросилась к нему, но я ее оттащил.
– В тот момент он был уже мертв? Ты в этом уверен?
– Он не подавал признаков жизни, все вокруг было в крови. Я стал оттаскивать Анечку, а она рвалась к нему. Я с трудом убедил ее, что этим должны заниматься соответствующие органы.
– Милицию ты вызвал?
– Когда Аня немного успокоилась, я отправил ее в общежитие искать вас, а сам дошел до ближайшей телефонной будки и вызвал милицию и врачей.
Зверев кивнул:
– Хорошо! Забирай отсюда женщин, возвращайтесь в общежитие и особо там не болтайте.
– Думаете, что его убили?
– Вполне вероятно.
– А может, это несчастный случай! Вчера он сильно напился. – Митя отвел взгляд.
– Откуда ты это знаешь?
– Видел его вчера!
Зверев потянул парня за рукав:
– Так, продолжай. Рассказывай, что там у вас случилось.
– А нечего мне рассказывать! Пустите!
Митя вырвал руку и двинулся к стоящим в стороне женщинам.
Когда Митя подошел, Анечка снова набросилась на него:
– Ну что? Ты рад? Я знала, что ты его ненавидишь! Может, это ты его убил?!
– Что ты несешь! – Митя испуганно оглянулся на Зверева.
– Ненавижу тебя!
Малиновская обняла рыдающую Анечку за плечи и потащила прочь. Проводив их пристальным взглядом, Зверев двинулся к работающим на месте происшествия милиционерам.
Костин, Комарик, которого Зверев уже на постоянной основе поручил Вене, прибыли на место происшествия два часа назад и рыскали по кустам в поисках улик. Тут же с оперативниками бродил среди осколков кирпича, битых бутылок и прочего мусора кинолог Гена Логвин со своим старым косматым псом Бармалеем. Главный криминалист Псковского управления милиции Леня Мокришин щелкал фотоаппаратом, собирал и складывал в целлофановые пакеты осколки со следами крови, что-то измерял, записывал.
Первым прибывших милиционеров Зверева увидел возглавлявший группу старший следователь Кравцов и недовольно поморщился:
– Гляньте-ка, наш главный сыщик уже тут как тут. Какими судьбами, товарищ Зверев?
– Ветром занесло, – отмахнулся от Кравцова Зверев и подозвал своих: – Ну, что тут у вас?
– Тело обнаружили Дроздова и Уточкин. Они же позвонили в дежурную часть, они же опознали тело. Это один из наших киношников – главный постановщик трюков Федор Быков. Покойный лежит в нескольких метрах от полуразрушенной стены, лицом вниз. Вокруг бутылочные осколки и большая лужа крови. На шее, в области артерии и на лице множественные порезы. Смерть наступила в результате потери крови.
В этот момент к Звереву и его оперативникам подошел Кравцов:
– И без экспертизы видно, что этот товарищ был пьян. Лично я не исключаю несчастный случай. Тут кругом битое стекло, грохнулся и распорол себе руки и шею.
Зверев в сомнении покачал головой:
– А наш эксперт тоже так считает?
– Тело он не осматривал, это дело врачей.
– А что по поводу времени смерти?
– Часов двенадцать нашему покойничку. Умер он где-то между десятью часами вечера и полночью. Это, конечно, навскидку, подождем, что скажет патологоанатом.
– Подождем. – Зверев посмотрел наверх. – А он не мог со стены сигануть?
– Такой вариант тоже не исключается!
– Сколько здесь?
– Метров восемь, а то и больше! – вмешался в беседу Комарик.
– Если он рухнул оттуда, то наверняка что-нибудь себе сломал – высота-то какая. Визуально можно определить, имеются у него серьезные вывихи или переломы?
– Визуально – нет! Нужно подождать медиков! – пояснил Веня Костин.
– Лично я и без медиков не сомневаюсь, что он упал сверху! – заявил Комарик.
– Ух ты, какой шустрый! Не сомневается он. Почему? – усмехнулся Кравцов.
– Пойдемте, я вам кое-что покажу.
Комарик подошел к лежавшему на камнях телу и присел рядом. Повсюду были разбросаны осколки, а прямо возле головы покойника валялось горлышко от винной бутылки с окровавленными острыми краями.
– Похоже, именно об этот осколок, – указав на окровавленное горлышко, предположил Комарик, – он себе сонную артерию и порезал.
– Не трогайте ничего пока. Я тут еще не все заснял, – запротестовал Мокришин, видя, как Игорек тычет пальцем в битое стекло.
Зверев отозвал Игорька в сторону:
– Пусть работает, а ты нам на словах расскажи.
– Вот, посмотрите! Видите, подошвы его ботинок?
– Видим. И что с ними не так?
– Тут повсюду битое стекло. Его так много, что пройти к тому месту, где он лежит, не наступив на осколки, просто невозможно. У покойника руки и лицо изрезаны, одежда тоже, а подошвы ботинок целехонькие.
– Молодец, вундеркинд! – Зверев усмехнулся. – Похоже, придется забираться на стену.
* * *
Построенные славянами-кривичами[3] еще в девятом веке крепостные стены вместе со своими воротами и башнями, местами неоднократно разрушенные, предстали перед глазами майора во всей своей красе. Наспех выстроенная часовня, мост и река – все это, казалось, можно было достать отсюда рукой. Так же хорошо просматривались Ленинская площадь и строения бывшего Мирожского монастыря, в котором в настоящее время проживали замешанные в грандиозном скандале московские деятели искусств.
Со стороны реки дул прохладный ветерок. Над головой пролетела стайка уток и исчезла вдалеке. Зверев набрал в легкие воздух и остановился, чтобы перевести дыхание. По привычке потянулся за сигаретами, но передумал.
Место,
