Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты - Владимир Виленович Шигин

Весной за Араксом сосредоточилась огромная персидская армия – более 40 тысяч воинов во главе с наследным принцем Аббасом-Мирзой, за которым на сей раз присматривал опытный сердар Пир-Кули-хан. Сам принц не скрывал, что намерен повторить кровавое нашествие 1795 года, а его воины публично клялись «выгнать из Грузии, вырезать и истребить всех русских до последнего человека».

При этом никто не знал, на каком из двух направлений – через Эриванское или Карабахское ханства – противник нанесет главный удар. Помогли лазутчики, которые вскоре донесли, что Аббас-Мирза двинет главные силы со стороны Карабаха. Со стороны же Эриванского ханства персы ограничились тем, что усилили гарнизон Эриванской крепости и сместили Махмуд-хана, не оправдавшего ожиданий шаха. Что касается карабахского хана, то он, естественно, сразу же перешел на сторону персов.

Боевые действия начались с того, что десятитысячный авангард противника сразу в нескольких местах перешел пограничный Аракс, обойдя Худоперинский мост, где стоял заслоном егерский батальон майора Лисаневича. Однако Лисаневич совершил стремительный марш-бросок и разбил переправлявшихся через реку персов. Часть персидской конницы была вынуждена уйти за Аракс.

Однако затем Лисаневичу пришлось спешно вернуться в Шушу, где вот-вот мог начаться мятеж. После этого перед персами до самого Тифлиса не осталось вообще никого…

Вскоре передовые персидские отряды вышли к реке Аскерани, готовясь ворваться в Елизаветпольский округ (бывшую Гянджу). При этом гарнизон Лисаневича в Шуше оказался полностью блокирован. Взять Шушу персы не могли, но и Лисаневич выйти оттуда уже не мог. Помимо этого, персы рассеялись по всей округе, грабя селения и уничтожая посевы.

И тогда Цицианов бросил наперерез противнику свой последний резерв – стоящий в Гяндже второй батальон того же 17‑го егерского полка майора Петра Котляревского. Увы, батальон был далеко не полного состава. Впрочем, в нем не было ни одного молодого солдата, все сплошь видавшие виды ветераны, знающие почем фунт лиха. К батальону наскоро присоединили всех, кто оказался под рукой.

Окончательный состав этого импровизированного заградительного отряда был таков: егерский батальон майора Котляревского, рота Тифлисского мушкетерского полка капитана Татаринцова и артиллеристы подпоручика Гудима-Левковича. Всего 493 солдата и офицера и два орудия. Общее командование отрядом возложил на себя шеф 17‑го егерского полка полковник Карягин.

Полковник должен был насколько возможно, пусть даже ценой собственной гибели, задержать персидскую армию, присоединив к себе по возможности батальон Лисаневича.

Мы уже встречались с полковником Карягиным при штурме Гянджи, где он показал себя с самой лучшей стороны. В дальнейшем нашем повествовании с Карягиным мы еще будем встречаться часто, поэтому познакомимся с ним поближе. Свою службу Карягин начал солдатом в Бутырском пехотном полку еще в турецкую войну 1768–1774 годов, под началом фельдмаршала Румянцева. После того как Бутырский полк был переведен на Кубань, Карягин участвовал в штурме Анапы, где был ранен, а после выздоровления постоянно воевал на границе с горцами. В 1803 году, после смерти генерала Лазарева, Карягин был назначен шефом расположенного в Грузии 17‑го егерского полка, а в следующем году, как мы уже знаем, за взятие Гянджи получил Георгия 4‑го класса. Среди кавказских офицеров-ветеранов Карягин считался самым опытным и храбрым. Его ценили начальники и боготворили солдаты. Цицианов знал, что Карягину можно поручить самое невыполнимое дело и он его выполнит. Именно поэтому во главе отправленного прямо в пасть врага отряда он и поставил именно храброго Карягина.

Одновременно с отправкой последнего егерского батальона Цицианов лихорадочно выгребал все, что еще можно было наскрести, спешно формируя оборонительный отряд. Но на сборы надо было время, и это время должен был выиграть Карягин.

Во дворце Цицианова целыми днями толклись десятки грузинских князей, клянчили себе должности начальников провинций и пенсионы, да ругались между собой. Этих генерал старался обходить стороной, так как надоели хуже мух навозных. На вопрос грузинских царевичей, почему наместник столь мрачен, Цицианов ответил жестко:

– Только что отправил лучшего из лучших офицеров своих – Карягина – прямо в пасть Аббасу-Мирзе. За то, что на какое-то время сможет задержать, ручаюсь головой, за то, что вернется, не дам и ломаной полушки.

– Карягин храбрый воин, и мы поставим за него свечки! – дружно кивали головами принцы.

– Вы бы оставили это занятие вашим женам, а сами бы седлали коней, да собирали ополчение, ведь когда-то надо защищать и свои семьи!

После этих слов принцы помрачнели и молча удалились. Защищать Грузию они не желали.

* * *

Получив приказ о новом назначении, Карягин собрал офицеров, честно все с ними обсудив. Вечером все писали прощальные письма родным и завещания, которые полковник заверил подписью. Сам он завещания не писал, так как завещать было нечего, поместий и крепостных Карягин так и не нажил, а семью не завел. После этого помолились, его отряд двинулся навстречу бесчисленному врагу.

За трое суток егеря прошагали от Елизаветполя более восьмидесяти верст. Персов нигде не было. Карягин начал нервничать, а вдруг противник двинул на Тифлис другим путем? Но на подступах к Шуше в районе Шах-Булаха отряд натолкнулся на передовой четырехтысячный отряд сердара Пир-Кули-хана. Итак, персы наступали на Тифлис именно этим путем. При этом было очевидно, что пробиться к Шуше и соединиться с батальоном Лисаневича не удастся.

Карягин быстро перестроил батальон в каре и продолжил марш, отражая атаки персидской конницы. Вокруг вздымались горы Карабахского хребта. Вдалеке желтела бурным потоком река Аскерань. После нескольких наскоков, понеся потери, опытный Пир-Кули-хан ослабил натиск, поджидая подхода главных сил.

Теперь противники переводили дух, изучая друг друга.

Наше каре прикрывали две цепи егерей, вооруженных дальнобойными штуцерами. Их задача отстреливать самых дерзких и не подпускать никого к каре. Левую цепь стрелков вел подпоручик князь Семен Туманов 1‑й (Симеон Туманишвили). Правую – поручик Емельян Лисенко. Время от времени для укрепления стрелков из каре высылались партии штуцерных, которые возглавили капитаны Алексей Клюкин, Иван Парфенов и поручик Яков Кулябка 2‑й.

Трижды Карягину по ходу дела пришлось высылать партии егерей очистить придорожные холмы, на которых персы пытались закрепиться. Эту горсть стрелков в рассыпном строю водил будущий «кавказский Суворов» – майор Петр Котляревский. С приказаниями ему и с донесениями от него туда-сюда мотался под персидскими пулями бесстрашный поручик Матвей Павленко.

Так, с боем, отряд двигался шесть часов – четырнадцать долгих нескончаемых верст.

К вечеру 7 июля к авангарду Пир-Кули-хана начали подтягиваться главные силы, и Карягину пришлось укрепиться в районе Аскерана на берегу речки Каркарчай (урочище Кара-агач-Баба). Неподалеку он усмотрел высокий курган, на котором находилось старое татарское кладбище. Такую выгодную позицию надо было захватить любой