Том 8 - Агата Кристи

Они поехали на Брук-стрит. Франки позвонила, и ей отворили дверь. Бобби остался в автомобиле. Немного погодя Франки сама открыла дверь и знаком его позвала. Они поднялись по лестнице в большую гостиную, подняли жалюзи на нескольких окнах и сняли чехол с одного из диванов.

— Ой, я забыла сказать еще одно, — спохватилась Франки. — Шестнадцатого, в день, когда тебя отравили, Бассингтон-Ффренч был в Стейверли, но Николсон уезжал — говорил, что на конференцию в Лондон. И автомобиль у него — темно-синий «тальбот».

— И у него есть доступ к морфию, — сказал Бобби. Они многозначительно переглянулись.

— Я полагаю, это еще не улика, но уж очень все одно к одному, — сказал Бобби.

Франки сняла со столика телефонный справочник.

— Что ты хочешь делать?

— Найти фамилию Ривингтон.

Она быстро листала страницы.

— Э. Ривингтон и сыновья, строители. Б.Э.С. Ривингтон, хирург-стоматолог. Д. Ривингтон, револьверы. Пожалуй, нет. Мисс Флоренс Ривингтон. Полковник X. Ривингтон, кавалер ордена «За боевые заслуги» — вот этот, пожалуй, может подойти — Тайт-стрит, Челси.

Франки продолжала:

— Вот М.Р. Ривингтон, Онслоу-сквер. Этот тоже годится. И вот еще Уильям Ривингтон в Хэмпстеде. Мне кажется, самые вероятные — с Онслоу-сквер и с Тайт-стрит. С Ривингтонами надо увидеться без промедления.

— Да, наверное. Но что мы им скажем? Придумай что-нибудь правдоподобное. Франки. Я в таких делах пас.

Франки задумалась.

— По-моему, пойти нужно тебе, — сказала она. — Рискнешь выступить в роли младшего партнера адвокатской фирмы?

— Ладно, роль довольно сносная, — сказал Бобби. — Я боялся, ты придумаешь для меня что-нибудь куда похуже. Но все равно это будет не очень убедительно.

— То есть?

— Поверенные никогда не приходят сами, верно? Обычно они пишут письма или, тоже в письме, приглашают посетить свою контору.

— Фирма, которую я имею в виду, необычная, — сказала Франки. — Погоди минутку.

Она вышла из комнаты и вернулась с визитной карточкой.

— «Мистер Фредерик Спрэг», — сказала она, протягивая Бобби визитную карточку. — Ты молодой компаньон фирмы «Спрэг, Спрэг, Дженкинсон и Спрэг» с Блумсбери-сквер.

— Ты эту фирму придумала?

— Разумеется, нет. Они поверенные отца.

— А вдруг меня изобличат в присвоении чужого имени?

— Не волнуйся. Никакого молодого Спрэга на самом деле не существует. Единственному живому Спрэгу чуть не сто лет, да к тому же он пляшет под мою дудку. А если что-нибудь получится не так, я все улажу. Он сноб, каких мало.., обожает лордов и герцогов, как бы мало денег они ему ни приносили.

— А как насчет одежды? Позвонить Бэджеру, чтобы он что-нибудь мне принес?

Франки явно была смущена.

— Бобби, я не хочу сказать ничего плохого о твоей одежде или лишний раз напоминать тебе о твоих денежных затруднениях, нет, конечно… Но ты уверен, что твой костюм подойдет? По-моему, лучше нам совершить набег на отцовский гардероб. Его вещи будут тебе впору.

Четверть часа спустя Бобби, в визитке и чрезвычайно элегантных полосатых брюках, которые сидели на нем, совсем неплохо, стоял перед высоким трюмо и внимательно себя оглядывал.

— Твой отец знает толк в одежде, — любезно заметил он. — При поддержке всемогущей Савилроу я ощущаю невероятный прилив уверенности.

— По-моему, усы можно оставить, — сказала Франки.

— Тем более что они крепко держатся, — сказал Бобби. — Приладить усы — это настоящее искусство, второпях такого не сделаешь.

— Тогда точно их оставляем. Правда, поверенному больше пристало быть чисто выбритым.

— Хорошо хоть усы, а не борода, — сказал Бобби. — Да, кстати, Франки, как ты думаешь, твой отец может одолжить мне на время какую-нибудь шляпу?

Глава 17

Рассказывает миссис Ривингтон

— А что, если мистер М.Р. Ривингтон с Онслоу-сквер и сам поверенный? — сказал Бобби, остановившись в дверях. — Вот это был бы удар.

— Знаешь, тогда лучше сначала попытай счастья у полковника с Тайт-стрит, — сказала Франки. — Он наверняка ничего не знает ни про каких поверенных.

Послушавшись, Бобби взял такси до Тайт-стрит. Полковника Ривингтона дома не оказалось! Зато была миссис Ривингтон. Через щеголеватую горничную Бобби передал карточку, на которой загодя написал: «От господ „Спрэг, Спрэг, Дженкинсон и Спрэг“. Весьма срочно».

Эта карточка и костюм лорда Марчингтона произвели должное впечатление на горничную. Ей и в голову не пришло, что Бобби заявился, чтобы продать какие-нибудь миниатюры или навязать страховой полис. Его ввели в роскошно обставленную гостиную, и вскоре туда пришла миссис Ривингтон, роскошно одетая и подкрашенная.

— Прошу извинить за беспокойство, миссис Ривингтон, — сказал Бобби. — Но дело довольно срочное и мы хотели избежать проволочек, неизбежных при переписке.

Чтобы какой-нибудь поверенный хотел избежать проволочек… Это было так не правдоподобно, что Бобби вдруг испугался, как бы миссис Ривингтон не заподозрила обмана.

Но ум миссис Ривингтон определенно уступал ее красоте, и ей можно было наплести все что угодно.

— Ах, пожалуйста, присаживайтесь! — сказала она. — Мне как раз только что звонили из вашей конторы, что вы сюда едете.

Бобби мысленно поаплодировал Франки за этот штрих, завершающий их блестящую выдумку.

Он сел и постарался принять вид истинного правоведа.

— Я по поводу нашего клиента, мистера Алана Карстейрса, — сказал он.

— Вот как?

— Он, возможно, поминал, что мы представляем его интересы.

— Поминал? Да, как будто поминал, — сказала миссис Ривингтон, широко распахнув огромные голубые глаза. Она была явно из тех женщин, которые легко поддаются внушению. — Ну как же, я о вас знаю. Вы представляли интересы Долли Мэлтрейверс, когда она застрелила этого ужасающего портного, верно? Вам, наверно, известны все подробности?

Она посмотрела на него с откровенным любопытством. Бобби подумал, что у нее, пожалуй, нетрудно будет все выведать.

— Нам известно многое, о чем в суде вы никогда не услышите, — улыбнувшись, сказал Бобби.

— Да уж наверно. — Миссис Ривингтон посмотрела на него с завистью. — Скажите, она правда.., я хочу сказать, она была одета, как говорила та женщина?

— Показания были очень противоречивы, — с серьезным видом ответил Бобби, многозначительно прищурив глаз.

— А, понятно, — в восторге прошептала миссис Ривингтон.

— Что до мистера Карстейрса, он уехал из Англии совершенно неожиданно, вы это, вероятно, знаете? — сказал Бобби, чувствуя, что уже добился ее расположения и теперь можно продолжить расспросы. Миссис Ривингтон помотала головой.

— Он уехал из Англии? Вот не знала. Мы довольно давно не виделись.

— Он вам не говорил, долго ли он собирался тут пробыть?

— Сказал, что недели две, а возможно, дольше — полгода-год.

— А где он жил?

— В «Савойе».

— И когда же вы его видели в последний раз?

— Недели три назад или, может быть, месяц. Точно не помню.

— Однажды он, кажется, ездил с вами в Стейверли?

— Совершенно верно! По-моему, тогда я и видела его в последний раз. Он позвонил и спросил, когда можно с нами увидеться. Он только что приехал в Лондон, и Хьюберт очень огорчился — на другой день мы уезжали в Шотландию, и еще нам предстоял обед в Стейверли и ужин в ресторане с ужасно неприятными людьми, от которых мы никак не могли отделаться, а Хьюберту очень хотелось повидать Карстейрса, тот ему очень нравится, и тогда я сказала: «Дорогой, давай возьмем его с собой к Бассингтон-Ффренчам. Они не станут возражать». Так мы и сделали. И они, естественно, не возражали.

Ей надо было перевести дух, и она замолчала.

— Он вам не говорил, что привело его в Англию? — спросил Бобби.

— Нет. А разве у него были на то какие-то причины? Ох, да, знаю. Мы думали, его приезд связан с этим миллионером, с его другом, жизнь которого так трагически оборвалась. Какой-то врач сказал ему, что у него рак, к он покончил с собой. Этот врач поступил жестоко, вы не находите? Такие вещи недопустимы. И ведь доктора так часто ошибаются. Наш доктор на днях сказал, что у моей дочурки корь, а оказалось, у нее что-то вроде потницы[33]. Я сказала Хьюберту, что придется поменять врача.

Не задерживаясь мыслью на том, что миссис Ривингтон меняла врачей, будто библиотечные книги, Бобби опять принялся ее расспрашивать.

— Мистер Карстейрс был знаком с Бассингтон-Ффренчами?

— Ох, нет! Но, по-моему, они ему понравились. Правда, на обратном пути он был совсем на себя не похож — такой угрюмый. Наверно, что-то из того, что там было сказано, его огорчило. Он, видите ли, канадец, и мне часто кажется, что канадцы так обидчивы.