Любовь джентльмена - Сильвия Дэй

– Ты самый красивый мужчина, какого я когда-либо встречала. – Элизабет принялась ласкать его плечи, а потом переплела пальцы с его пальцами. Это было просто и одновременно до боли сложно: они казались двумя любовниками, безнадежно влюбленными друг в друга, но сохранявшими осмотрительность.

– Я надеялся, что ты так подумаешь.

– Почему? Чтобы тебе было легко меня соблазнить?

Маркус поднес к губам ее руки и поцеловал, а затем его пальцы двинулись вверх, расстегивая платье. Он с удовольствием обнаружил, что под платьем не было ни корсета, ни сорочки: как бы сильно Элизабет ни была напугана, она неплохо подготовилась.

Расстегнув платье, Маркус обнажил грудь Элизабет, полную и тяжелую от возбуждения. Грудь была красивой и светлой, с розовыми сосками; сегодня он еще не ласкал ее и теперь собирался исправить оплошность.

Элизабет подняла руки к груди, но Маркус ласково отвел их.

– Нет, милая, не прячься: мне нравится смотреть на тебя точно так же, как тебе нравится смотреть на меня.

– Неужели после всех этих женщин…

– Ни слова больше об этом. – Маркус вздохнул и опустил руки ей на бедра. – Я не могу изменить прошлого.

– Ты не можешь измениться.

– Проклятие, история моих связей и я – не одно и то же. На твоем месте я подумал бы дважды, прежде чем жаловаться, поскольку без опыта я не смог бы доставить тебе такого удовольствия.

– Благодарность? Я была бы куда более благодарна, если бы ты обратил внимание куда-нибудь в другое место. – Элизабет попыталась ускользнуть, но Маркус остановил ее. Подняв бедра, он приложил разгоряченный член к горячему и влажному месту между ее бедрами, и Элизабет, вздохнув, снова расслабилась.

– Почему мое прошлое так злит тебя?

Элизабет сморщила нос.

– А тебя? Тебя действительно не волнуют женщины, сердца которых ты разбиваешь?

– Неужели в этом все дело? Элизабет, женщины, которые развлекают меня, чрезвычайно опытны. – Руки Маркуса скользнули под платье, и он принялся ласкать ее бедра. Потом его пальцы замерли у нежных завитков. Теперь лишь материал бриджей отделял мучение от сладостного облегчения. – Женщины чуть более восприимчивы к ощущениям после приятного сношения, – признался Маркус, – но они редко привязывались ко мне. Сомневаюсь, что это была любовь.

– Может быть, ты просто не замечал глубину их привязанности? Уильям всегда бывал неприятно поражен, когда кто-нибудь из моих подруг больше не принимал меня из-за того, что он не ответил ей взаимностью.

Маркус вздохнул:

– Мне жаль.

– Ты и должен жалеть. Я страдаю от недостатка дружеского общения, потому что все мужчины такие, как вы с Уильямом. Слава Богу, он хоть в конце концов женился на Маргарет. Ну а я буду твоей пресыщенной любовницей, – вдруг объявила Элизабет.

Маркус раздвинул ее бедра руками и дотронулся до клитора, заставив его напрячься.

– Каким образом? Не знаю, чем ты можешь быть похожа на любую из женщин, с которыми я когда-либо был знаком.

– Я откажусь от тебя.

Он мягко прикоснулся большим пальцем к собирающейся слизи и скользнул в нее. Сейчас все это принадлежало ему, и Элизабет не посмеет отказать ему в этом удовольствии.

– Когда я овладею тобой, погружу тебя в море восторга, ты уже не сможешь представить себе ночи без меня.

Ее нежный стон стал концом его монолога. Потянувшись, Маркус расстегнул бриджи, и выражение глаз Элизабет мгновенно изменилось. Она напряглась, когда Маркус схватил ее за бедра и расположил ее влагалище точно над членом.

– Что…

Она замолчала, когда Маркус, потянув вниз, вошел в нее.

Расплавленный жар тут же сжал его член, наслаждение сковало поясницу, заставило напрячься позвоночник…

– Господи, – выдохнул Маркус.

Элизабет пошевелилась в поисках более удобного положения, потом вопросительно посмотрела на него; лицо ее раскраснелось, глаза стали огромными, в них горело желание.

– Я весь твой, любимая, – подбодрил ее Маркус, желая, чтобы она действовала активнее.

Элизабет приподнялась, снимая влагалище с члена до тех пор, пока внутри не остался лишь кончик. Когда она снова опустилась, движения ее были неловкими, но и этого было достаточно. Руки Маркуса упали на постель и сжали покрывало.

Элизабет задвигалась снова, она задыхалась.

– Не останавливайся, – попросил Маркус.

– Я не…

– Быстрее, милая.

К его удовольствию, Элизабет подчинилась. Теперь она двигалась с природной грацией, и Маркус не мог отвести взгляда от ее колыхающейся груди. Он смотрел на нее, прикрыв глаза от удовольствия, вспоминая, как она стояла на другом конце бального зала, сверкая величественной красотой. Теперь она принадлежала ему самым низменным образом, и он время от времени вскрикивал, показывая, какое удовольствие она ему доставляет.

Когда терпеть больше не было возможности, когда желание стало ошеломляющим, Маркус задержал ее поднятые бедра, а затем заставил их двигаться быстро, нетерпеливо.

– Да…

Элизабет положила руки поверх его рук, голова ее откинулась назад.

– О, Маркус!

Он знал, что означает этот крик. «Возьми меня». Перевернувшись, он вошел в нее с такой силой, что едва не столкнул с кровати.

Элизабет выгнула шею, грудь ее поднялась и прижалась твердыми сосками к его груди. Резко вскрикнув, она сжала его и превратилась в ласку, которую он никогда не испытывал.

Теперь Маркус двигался в ней словно сумасшедший, продвигая член в алчные глубины, погружая его в кипящую пену, омывавшую ее внутренности и манившую его семя. Когда ему показалось, что конец близок, он застонал и извергал сперму до тех пор, пока не ослаб окончательно. Маркус нагнулся и укусил Элизабет в плечо, наказывая ее за то, что она отравила его существование, за то, что она – источник его высшего наслаждения и глубочайшей боли.

Элизабет разбудил тихий звук перелистываемых страниц. Она села, слегка удивленная тем, что совершенно раздета и не прикрыта покрывалом.

Оглядев комнату, Элизабет обнаружила столь же нагого Маркуса, сидевшего у небольшого секретера с раскрытым дневником Найджела.

Она натянула на себе простыню.

– Что ты делаешь?

Улыбнувшись ей, Маркус встал и подошел к кровати.

– Я собирался разгадать шифр Хоторна, но все время отвлекался.

Элизабет нахмурилась:

– Распутник! В стране должен быть закон, запрещающий разглядывать спящих женщин.

– Я уверен, что он уже есть, но не распространяется на любовников. – Маркус опустился на кровать, и его тон утратил насмешливые нотки. Повернувшись на бок, он подпер голову рукой. – Расскажи мне о своем замужестве.

– Зачем?

– Потому что я так хочу.