Стрекоза в янтаре. Книга 2 - Диана Гэблдон

Он зевнул и взъерошил себе волосы. Вид у него был счастливый, хотя под глазами залегли темные круги.

— Не знаю, сколько было времени, но еще до того, как зашла луна. Мне не хотелось будить Дженни, вот я и принес малышку к нам и положил посередине. Она даже не проснулась.

Кэтрин заворочалась, упираясь пяточками в матрац. Судя по всему, приближалось время ее утреннего кормления. Мое предположение подтвердилось в следующий же момент, когда, еще не открыв глаз, она подняла головку и исторгла громкий здоровый вопль. Я быстро подскочила к ней и взяла на руки.

— Сейчас, сейчас, — бормотала я, нежно похлопывая ее по спинке. Я свесила ноги на пол, потом снова забралась на кровать и погладила Джейми по голове. — Я отнесу ее к Дженни. А ты поспи. Еще рано, — сказала я на ходу.

— Я и сам могу это сделать, Саксоночка, — ответил он, очнувшись, и тут же согласился: — Ну ладно. Тогда увидимся за завтраком. — Он перевернулся на спину, принял свою любимую позу, сложив руки на груди, и глубоко задышал еще до того, как мы с Кэтрин дошли до двери.

Кэтрин отчаянно крутилась в поисках соска и отчаянно вопила, не находя его. Навстречу мне уже спешила Дженни, заслышавшая крик своей дочурки, запахивая на ходу зеленый халат. Я протянула ей малышку, которая гневно размахивала своими крошечными кулачками.

— Тише, тише, моя крошка, успокойся, — твердила Дженни. Она взяла у меня из рук малышку и, поведя бровью, пригласила последовать за ней в комнату, что я и сделала.

Я присела на край кровати, а Дженни на стул возле очага и вынула из лифа грудь. Маленький ротик тут же впился в сосок, и мы облегченно вздохнули от внезапно воцарившейся тишины.

— Наконец-то, — вздохнула Дженни, расслабившись, как только Кэтрин начала сосать. — Успокойся, мой маленький поросеночек. — Дженни улыбнулась, взглянув на меня своими лучистыми, как у брата, глазами. — Спасибо, что взяли к себе малышку на ночь. Я спала как убитая.

Я пожала плечами, с умилением наблюдая за матерью и ребенком, расслабившимися от удовольствия. Головка ребенка точно повторяла форму высокой, округлой груди Дженни, малышка энергично причмокивала, укладываясь поудобнее на коленях матери.

— Это была идея Джейми, не моя. Кажется, дядя и племянница неплохо провели время вместе. — Перед моим мысленным взором снова возник Джейми, серьезным, приглушенным тоном что-то рассказывающий малышке, и слезы, текущие у него по лицу.

Дженни кивнула, внимательно глядя на меня:

— Мне кажется, они благотворно подействовали друг на друга. Джейми плохо спал эти дни.

— Да. Он много размышлял.

— Конечно, — сказала Дженни, бросив взгляд на кровать.

Айен встал на рассвете и ушел приглядеть за скотом. Нужно было решить, какие лошади останутся, а какие заберет Джейми, заново подковать их, починить сбрую.

— Знаешь, с детьми можно говорить обо всем на свете, — вдруг сказала Дженни, прервав ход моих мыслей. — Вполне серьезно. Ты можешь рассказать им все, даже то, что взрослому человеку может показаться глупостью.

— Значит, ты слышала, о чем он говорил сегодня ночью? — спросила я.

Она кивнула, не отрывая взгляда от розовой мордашки Кэтрин, самозабвенно сосавшей грудь, смежив от удовольствия густые черные ресницы.

— Да, но ты не переживай, — добавила Дженни, ласково улыбаясь мне. — Это совсем не значит, что он не может обо всем говорить с тобой. Может. И он это знает. Но говорить с ребенком — совсем другое дело. Ребенок — это маленький человек. Ты понимаешь, что рядом с ним ты можешь не беспокоиться о том, что он о тебе подумает или что при этом почувствует. Ты можешь излить перед ним душу, не заботясь о выборе слов и ничего не скрывая. И это принесет успокоение.

Она говорила уверенно, как о чем-то само собой разумеющемся. Я поинтересовалась, часто ли она сама разговаривает с детьми таким образом. Уголок большого рта, так похожего на рот ее брата, чуть приподнялся.

— Это все равно что разговаривать с еще не родившимся ребенком, — тихо добавила Дженни. — Ты это познаешь в свое время.

Я положила руки одна на другую на живот, вспоминая:

— Мне это знакомо.

Легким движением большого пальца она высвободила сосок из ротика малышки.

— Я часто думала над тем, почему женщины часто выглядят печальными после рождения ребенка, — задумчиво, словно размышляя вслух, произнесла Дженни. — Ты думаешь о нем, разговариваешь с ним, ощущаешь его у себя под сердцем. А когда он появляется на свет, это уже совсем другое дело. Ты любишь его, конечно. Видишь, как он растет… И все-таки ты постоянно вспоминаешь о ребенке, которого ты носила под сердцем и которого там уже нет. И даже когда ты держишь в руках новорожденного, он все равно не может тебе заменить того, что был у тебя под сердцем. — Она наклонилась и нежно поцеловала темноволосую головку дочери.

— Да, — сказала я, — до этого… все проблематично. Это может быть сын, а может быть дочь. Обычный ребенок или красавец. А когда он появляется на свет, все иллюзии, связанные с ним, исчезают. Он уже есть, и другого не дано.

Дженни тихонечко покачивала дитя, и через некоторое время крошечные ручки, крепко вцепившиеся в ворот зеленого халата, постепенно разжались — девочка уснула.

— И если ты думала, что у тебя будет сын, а рождается дочь, то тебе начинает казаться, что сын, которого ты носила под сердцем, умер, — продолжала спокойно размышлять Дженни. — А прекрасный мальчик, прильнувший к твоей груди, словно бы убил маленькую девочку, которую ты ждала. И ты начинаешь плакать, сама не сознавая о чем, пока не поймешь, что ты держишь в руках того самого ребенка, которого носила под грудью. И другого быть не могло и не может. И ты начинаешь испытывать не боль, а только радость. При этом ты все равно можешь заплакать, но это уже будут радостные слезы, слезы счастья.

— А мужчины… — начала было я, думая о Джейми, изливавшем душу ничего не понимающему ребенку.

— Мужчины тоже. Когда они впервые берут своего ребенка на руки, они тоже думают о том, что на его месте мог бы быть другой ребенок, противоположного пола, но изменить уже ничего нельзя. Но мужчины не плачут об этом. Нельзя плакать о том, чего не изведал. А мужчины не носят дитя под сердцем.

Часть шестая

ПЛАМЯ БОРЬБЫ

Глава 36

ПРЕСТОНПАНСКАЯ БИТВА

Шотландия, сентябрь 1745 года

После четырехдневного марша мы достигли вершины холма возле Колдера.

У подножия холма простиралась болотистая равнина, поросшая вереском, но мы разбили лагерь повыше, под кронами деревьев. Два небольших ручья проложили свои русла по скалистому склону холма. Близость воды и бодрящий воздух ранней осени создавали атмосферу скорее пикника, нежели военного похода.