Честь рыцаря - Джулия Лейтем

Он нахмурился, сложив руки на широкой груди.

— Никаких.

— Ваш отец обсуждал с вами свои решения, знакомил вас с обязанностями пэра?

Теперь у него был почти угрожающий вид.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что…

— Вы не знали, как поступать, не так ли? — недоверчиво спросила она. — У вас не было никакого жизненного опыта, кроме церкви, а потом все ваши родные умерли. Вы стали виконтом в восемнадцать лет, потом тратили все силы и время на обучение военному искусству, но никак не искусству дипломатии.

Он угрожающе шагнул к ней, цепь натянулась, и он был вынужден остановиться. Она не двинулась с места, лишь нахмурила брови. Диана часто дышала, слишком возбужденная словесной дуэлью, тем, что узнала. Так он удерживал леди Элизабет по невежеству? Потому что его никто не воспитывал? Но ходили и другие слухи, похуже.

— Были люди, которые давали мне советы, — холодно сказал он.

— Они давали плохие советы.

Ей показалось, что в его темных глазах мелькнуло сожаление, но он тут же снова возвел между ними стену, за которой спрятал свои эмоции. Он вновь был гордым виконтом, мужчиной, который делал все, чтобы заслужить свой титул.

— Если это поможет вам вынести мне приговор, — продолжил он, — я уже понес наказание за свои ошибки.

— Какое?

— Я по-прежнему не женат, как видите.

Он выглядел удрученным, и она не знала — одиночество ли было тому причиной или злость, вызванная тем, что ему не удалось осуществить свои планы.

— Пройдет время — и все забудется, — сказала она. — Это не такое уж большое наказание.

— По-вашему, прошло еще мало времени? Или вас беспокоит, что ваша сестра в отчаянии из-за меня?

Он был прав, и это сердило ее. В какой-то момент она почти восхищалась им — когда он старался доказать, что не так уж плох, — а в следующий миг он приводил ее в ярость.

Но он был ее пленником, о котором по требованию Лиги ей надо было составить личное мнение.

Она докажет, что может быть полезной Лиге, и тогда сможет быть свободной.

Глава 7

Говорить о своих ошибках оказалось не так уж страшно, сказал себе Том. Он может опровергнуть ее доводы, объяснить свои мотивы, вероятно, убедить переменить сложившееся о нем мнение.

Так он думал до тех пор, пока Диана не сказала:

— Но это не все, что вы совершили в отношении тех двух женщин.

И тут на него нахлынули смутные воспоминания о ночи, когда, разочарованный и подавленный, он слишком много выпил и наделал глупостей.

Диана пристально вглядывалась в него, и ему вдруг ужасно не захотелось, чтобы она знала, каким человеком он чуть было не стал. О, он многому научился после той ночи, ужаснувшись тому, что почти совершил, и никогда больше не напивался. Но это не снимало с него вины. Он не мог сдвинуться с места, отвести взгляд.

— Да, не буду отрицать, той ночью чуть не случилось ужасное. Я слишком много выпил.

— Вы пытались силой овладеть леди Элизабет.

Ее голос был таким неживым, лишенным выразительности, что он даже отшатнулся.

— Кто бы ни сказал вам это, он лгал, — убежденно заявил Том. — Я хотел поцеловать ее, возможно, соблазнить, но дело и близко не дошло до этого.

Потому что его остановили, благодарение Богу. Он не любил вспоминать ту ночь. Когда одна женщина ускользнула от него, он попытался искушать другую. Он был близок к тому, чтобы стать похожим на брата.

Но откуда это знать Диане? — мучительно прикидывал он. Энн и Элизабет — и позже их мужья — никогда бы не стали вспоминать такое. Его видели один-два солдата, может быть, слуга, но их слова не могли достичь ушей брата Дианы.

Она что-то прочитала в его взгляде, потому что вдруг отступила, немного смягчилась.

— Вы, должно быть, чему-то научились на своих ошибках, — нехотя признала она. — Мой брат говорил, что этим летом вы сотворили благое дело — помогли найти негодяев, предавших короля.

— Нет, это заслуга одной храброй женщины. Я только помог ей в какой-то момент. — Том чувствовал, что голос его звучал отстраненно, он лихорадочно обдумывал новую для него информацию. Ее брат мог знать о провале планов предателей, но вообще-то детали были известны немногим, барон не входил в число советников короля.

Кто мог знать такие подробности о его прошлом, кроме людей из Лиги клинка? Они всегда оставались в тени, делали свое дело, а затем растворялись, не оставляя никаких следов, иногда исчезали на годы. Но когда король — или кто-нибудь из его окружения — нуждался в них, они оказывались тут как тут. В частности, помогли леди Элизабет воссоединиться с ее женихом. Так что в Лиге знали Тома не с лучшей стороны. А потом, прошлым летом, когда короля чуть не предали люди из его же окружения, Лига снова помогла ему.

Может быть, Диана знала кого-нибудь из Лиги? Не они ли связались с ней, чтобы больше узнать о нем? Может быть, они решили выяснить, не он ли убил своего брата?

Он не сможет узнать от нее правду, не обнаружив своих подозрений. Она, наверное, сама не знает всего. Ему надо набраться терпения и во всем разобраться. Но это невозможно, пока он сидит в подземелье.

Он посмотрел на еду, которую она принесла ему, чтобы он мог прервать свой вынужденный пост. Гремя цепью, он уселся, скрестив ноги, как бы приготовляясь есть, а сам незаметно вытащил скрепляющий кольцо кандалов ремешок и ощупал пряжку от ремня, спрятанную на груди.

Когда она собралась уходить, он заявил:

— Вы не сможете держать меня здесь все время.

— Я знаю, — мягко сказала она, не глядя на него. Вдруг она как-то подобралась и бросила на него непреклонный взгляд. — Но вы не женитесь на моей сестре.

Он только поднял бровь и усмехнулся, заставив ее заторопиться к выходу. Когда дверь за ней закрылась, он снова оказался возле двери, готовясь заблокировать замок. Пока Диана возилась, нервничая, потому что ключ не поворачивался, он молил Бога, чтобы она снова не вошла внутрь и не увидела, что он освободился от цепи. Ему не хотелось вступать с ней в борьбу, еще не время. Ему нужно было узнать ее секреты; ему нужно было убедить ее доверять ему.

Диана чувствовала себя… ужасно. Она быстро шла по внутреннему двору, едва замечая, куда идет. Светило солнце, сверкающие под его лучами снег и лед слепили ее: Она говорила себе, что ее работа на Лигу в действительности может помочь Баннастеру, если он того заслуживает. Лига хотела знать, изменился ли он, повзрослев и возмужав.

Но человек, который мог наброситься на женщин — даже двух женщин, если верить Лиге, — мог ли такой человек измениться? Он признался, что был пьян, подтвердив часть обвинений. Но он не захотел обсуждать происшедшее и преуменьшил серьезность своих проступков. Она никогда не считала, что он похож на своего брата, но ведь покойный виконт был неисправимым насильником.