Потерянный альбом - Эван Дара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну… и…
— Впрочем, для меня это часть большего целого: умения слышать рев в тишине, умения отличать молчание, которое есть, от молчания, которого нет; способности в определенных условиях видеть «нет» как утверждение;
— Разумеется; но тогда скажите — еще раз, наш телефонный номер: (405) 295–4355, — так скажите: мне все еще интересны… источники; почему так… почему, по-вашему, вы пришли к этому мнению… к которому пришли…
— А, наверное, просто здравый смысл…; как только выходишь за границы, все довольно очевидно;
— Но… ладно; ладно…; но почему — у нас звонок?; да..? а…; ладно…; тогда … тогда скажите: может, раньше было какое-то, не знаю, другое проявление — когда-то раньше… не знаю…
— Ну, знаете, я и сама как бы об этом задумывалась, потому что, как я ранее упоминала, у меня никогда не было никакой прямой или очевидной подготовки; я никогда не работала в политике или в политических кампаниях, никогда даже особенно не интересовалась, если уж на то пошло, даже когда училась в колледже;
— То есть это, получается…
— Но что мне недавно, одним вечером на прошлой неделе, пришло в голову — я сидела за кухонным столом, вспоминала, как этот липкий зеленый шланг стянул мне руки — и почему-то тогда мне пришло в голову, что, как бы, мой дедушка был довольно интересным человеком, своеобразной личностью, и, может, знаете, он…
— Угу…
— Да…; вот что мне пришло в голову…; он был славным стариканом, мой дедушка; таким суровым сварливым валлийцем, с неухоженной копной на темечке и здоровым широким носом…; и у него ко всему имелся свой подход, да…; он жил с такой полнотой и, ну, естественностью, что можно было подумать, будто иначе жить нельзя — по крайней мере, ему…
— И…
— Он был музыкантом, хотя, как бы, в молодости начинал с того, что управлял какой-то текстильной фабрикой в Шотландии, и там, видимо, сколотил неплохое состояние; и еще, думаю, благодаря этой фабрике он приобрел и какую-то славу, поскольку, судя по всему, ввел для работников приличные трудовые и жилищные условия — в те времена это еще было неслыханно, так что он настоящий первопроходец; занимался жильем своих рабочих, следил за их гигиеной, рабочими часами, следил, чтобы их дети получили образование; даже открыл продуктовый магазин с ценами ненамного выше себестоимости; и предприятие стало довольно известным: к нему приезжали послы, и всякие австрийские принцы, и епископы, и кто только не;
— Ну ясно;
— М-м…; но, судя по всему, позже он все это бросил — видимо, что-то случилось, — и потом переехал в Соединенные Штаты, чтобы участвовать в создании какой-то экспериментальной прогрессивной общины, которая в итоге стала неким образцом просвещенного реформирования…
— Хм;
— Ага: кажется, где-то на Среднем Западе; он не любил об этом распространяться, потому что, судя по всему, ничего не вышло; уже через какую-то пару лет все это накрылось и, судя по всему, осталось немало обиженных; и все, что он впоследствии рассказывал, если кто-нибудь знал об этом достаточно, чтобы упомянуть в разговоре, так это что община предала свои основополагающие принципы…; до сих пор так и слышу его удивительный, размеренный, валлийский голос: «основополагающие принципы»…
— М-м…;
— Но даже при всем этом в том его городе, кажется, учредили первую бесплатную библиотеку в Соединенных Штатах, и первый детский сад, и первую школу с общественной поддержкой — в общем, не так уж плохо…; но, думаю, ему это было довольно трудно пережить — разочарование, то, что его задумка показала себя нежизнеспособной; и, думаю, впоследствии он просто стал отдавать предпочтение собственной независимости…
— Ясно;
— Впрочем, в конце концов он снова начал с чистого листа и начал гастролировать как музыкант, даже зарабатывал на том, что ездил по стране, пел и играл; он очень хорошо играл на классической скрипке, но к этому времени, после закрытия города, предпочитал добро[14] — бренчал на нем, как на фолк-гитаре; наверное, ему нравились металлический корпус и звон, если играть в акустике; в общем, когда ничего не вышло с городом на Среднем Западе, он в основном жил в дороге, зарабатывал своим добро, странствовал из города в город, пел…
— Но как… что…
— А, он сочинял песни, которые по большей части сочинял на основе местных новостей, так что, по сути, переносил события из города в город; пел о том, как в Гранд-Джанкшене женились Хильда и Фрэнк, или как упали цены на ячмень, или что пожар в Стилвилле оставил без крова семью с новорожденной дочкой; в основном, как понимаете, дело было в дни «пыльного котла», так что у множества разбросанных поселений существовало не так уж много других источников информации; и поэтому ему радовались — этому межгородскому глашатаю, американскому гриоту; он отсутствовал месяцами, хотя однажды, как я понимаю, проездил больше двух лет подряд;
— И всегда по разным…
— Ага: просто скитался по стране; заглядывал, знаете, в опаленные солнцем городки прерии или горные деревушки, прячущиеся за ставнями, или проходил россыпь речных сел, где больше рыбацких баркасов, чем детей; и как только приезжал, находил общественное пространство побольше, открывал футляр с добро и просто начинал играть; мне он рассказывал, что обычно пел двадцать-тридцать минут, потом — перерыв на двадцать минут, и заводил снова; а когда возвращался домой, ну знаете, после поездки — туда, где в то время жил, — он привозил с собой фотографии, иногда — вырванные из местных газет, а иногда — просто снимки, сделанные на месте, которые ему потом дарили люди; и фотографии, знаете, просто великолепные: там был он с бородой и в свободной рубахе, и его плечи стягивала тугая лямка добро, прижимая инструмент высоко к груди; и перед ним стояли полукругом слушатели, пристально смотрели — просто совершенно преисполненные тем, что он делал; так трогательно; помню один снимок, где он пел людям у газебо в городском парке, — и еще один, где он рядом с витриной аптеки, заполненной бутыльками и пробирками, и еще фотографию поменьше, где он стоит на вытоптанном пятачке у лотка на ярмарке…; и других людей могло быть хоть двое, хоть шестьдесят, но он был там всегда, с
