Русско-еврейский Берлин (1920—1941) - Олег Будницкий

Бюро продолжало свою деятельность вплоть до середины 1930-х годов и за это время успело поддержать несколько десятков тысяч евреев: помощь заключалась в защите их от высылки, снабжении документами, предоставлении жилья, часто помощи при трансмиграции (наряду с Палестиной направлениями миграции были страны Западной Европы и США) и репатриации. Однако основной путь решения «восточноевропейской проблемы» Бюро видело в трудоустройстве мигрантов. В частности, в 1922 году Бюро была опубликована цифра в 40 тысяч рабочих мест, предоставленных восточноевропейским евреям300.

Организации, входящие в состав Бюро, не всегда проводили благотворительные акции под его эгидой. Иногда они действовали изолированно: так, например, в 1922 году Благотворительный союз немецких евреев взял на себя заботу о группе еврейских детей с Украины, оставшихся сиротами после погромов. Дети были распределены по детским домам Германии, получили материальную поддержку и профессиональное образование301.

Состав еврейской эмиграции был неоднороден, к «восточным евреям» формально относились и галицийские ремесленники или мелкие торговцы, и петербургские юристы или литераторы, которые едва ли сумели бы найти общий – в буквальном смысле слова – язык со своими сородичами. Стереотип остъюден, закрепившийся в сознании немецкого (да и не только немецкого) обывателя, – бывший житель местечка, ведущий традиционный образ жизни и говорящий на идише. Русские евреи стремились подчеркнуть свое отличие от местечковых евреев: русский еврей – обитатель крупного города, носитель русского языка и русской культуры, принадлежащий к русской интеллигенции. Во всяком случае, к созданию именно такого образа стремились деятели Союза русских евреев, важнейшей организации самопомощи, созданной русско-еврейскими эмигрантами в Германии. Подобный стереотип, отчасти верный (но лишь отчасти!), утвердился и в исследовательской литературе302. В реальности, однако, большинство бенефециантов того же Союза русских евреев вовсе не относилось к интеллектуальной элите, о чем подробнее пойдет речь в следующей главе.

Русские евреи, дистанцируясь в определенной степени от своих менее европеизированных единоверцев, в то же время отнюдь не отказывались от этих бедных – в прямом смысле слова – родственников. Более того, они восхищались их естественностью и приверженностью традициям. Суждения русских евреев об остъюден напоминали суждения немецких евреев, не случайно в их текстах можно уловить знакомые интонации. Так, тема родства с восточноевропейскими евреями и благотворного влияния остъюден на евреев западных была центральной в статье Е. Рабиновича с характерным названием «Ex oriente lux!» («Свет с востока!»), посвященной «германским настроениям» и опубликованной в парижском журнале «Еврейская трибуна». Анализируя роман «Тоѓу ва-воѓу», созданный немецким сионистом С. Гронеманом, Рабинович замечал:

то, что придает этому роману глубокий интерес – это попытка художественного воспроизведения того глубокого идейного содержания, которое приносят «культурному» германскому еврейству «дикие» евреи из Литвы, Польши, Украины, – короче говоря – русские евреи. Если немецкое еврейство еще существует вообще как таковое – как говорит автор, – то только потому, что время от времени в него вливается живительная волна с востока. Ибо в обоих своих ликах – ассимиляторском и ортодокском – немецкое еврейство одинаково перестало быть чем-то настоящим: одни разучились быть евреями, другие не научились быть немцами. Одно из двух: или карикатурная «германизация» с вечным стыдом своего еврейского происхождения и объективной и субъективной невозможностью забыть его – или сохранение внешнего обряда, не только без внутренней религии, но и без сознания того символического значения, которое живет в самом обряде даже тогда, когда непосредственная вера уже давно исчезла303.

Картина была бы неполной без упоминания еще одного мотива, который возникает у немецких евреев – защитников остъюден в середине 1920-х годов, – это разочарование в подопечных.

В 1925 году Гарри Эпштейн писал своему коллеге Исроэлу Таубе: «Наибольшие трудности, с которыми я сталкивался за время моей утомительной, но до сих пор успешной деятельности, мне доставляли те, от кого этого можно было меньше всего ожидать, – сами восточноевропейские евреи»304. То же самое отмечали и создатели Союза восточноевропейских евреев (Verband der Ostjuden): «Несмотря на нападки на восточноевропейских евреев, сами жертвы отказывались дать серьезный организованный отпор. Как от немецких евреев можно было ожидать защиты, если сами восточные евреи не пытались себя защитить?»305

Полагаем, что эти упреки были не вполне заслуженными. Если говорить о нападках политических, то восточноевропейские евреи вряд ли имели какие-либо возможности постоять за себя, не будучи гражданами Германии, да и не слишком хорошо, в большинстве своем, владея немецким языком. Что же касается помощи в адаптации в новой стране, юридической защите эмигрантов, то в этом отношении восточноевропейские евреи проявили, на наш взгляд, достаточно высокую способность к самоорганизации, в значительной степени «вывезенную» из России.

Мы говорим не об остъюден вообще, а о русских евреях, создавших одну из самых эффективных благотворительных организаций русского Берлина – Союз русских евреев в Германии. О нем пойдет речь в следующей главе.

Глава 3

СОЮЗ РУССКИХ ЕВРЕЕВ

В ГЕРМАНИИ

История организаций, представлявших интересы восточноевропейских и российских евреев, находившихся в Берлине, начинается еще до Первой мировой войны. Наиболее известной из них является Русский студенческий союз (Russischer Studentenverein) – организация, созданная в 1880-е годы для объединения студентов, приехавших для учебы в университетах Германии. В нее входили почти исключительно евреи. Наиболее националистически настроенные студенты-евреи в 1889 году вышли из состава этой организации и создали свою – Русско-еврейский научный союз (Russisch-Jüdischer Wissenschaftlicher Verein), программа которого подчеркивала еврейский национальный характер организации306.

Обе организации – Русский студенческий союз и Русско-еврейский научный союз – являлись, по сути, клубами дебатов, в которых еврейские студенты продолжали политические споры, начатые еще в России. Многие члены Русско-еврейского научного союза стали впоследствии известными сионистскими деятелями. Среди них – Лео Моцкин (участник первого Сионистского конгресса, впоследствии – глава Всемирной сионистской организации), Хаим Вейцман (первый президент Израиля), Шмарья Левин (общественный деятель и журналист), Виктор Якобсон (дипломат, представлявший сионистскую организацию во время войны в Константинополе, а позже – Еврейское агентство при Лиге Наций в Женеве), Нахман Сыркин (основатель социалистического сионизма).

Практически все организации, поддерживавшие еврейских мигрантов до и во время Первой мировой войны, были созданы немецкими евреями (как националистами, так и просветителями, как сионистами, так и либералами), которые желали оказать безвозмездную помощь своим восточноевропейским единоверцам и в то же время преследовали иногда те или иные собственные политические цели. Восточноевропейские евреи относились к немецко-еврейским благотворительным организациям двояко: с одной стороны, они были благодарны немецким евреям за поддержку, с другой – их не устраивало положение «бедного родственника», которому помогают, однако не дают возможности действовать самому.

Стремление самим участвовать в благотворительной помощи своим соплеменникам побуждало общественных деятелей, в том числе общинных лидеров, приехавших из России, сотрудничать с немецкими сионистами, прежде всего с активистами Народного дома и Центрального благотворительного общества307. Однако многих эмигрантских лидеров не вполне устраивал характер сотрудничества: они хотели создания собственных организаций. Их мотивы можно понять из переписки в 1921 году по поводу их возможного объединения между недавно возникшими Союзом восточных евреев и Союзом русских евреев в Германии. Союз восточных евреев направил Союзу русских евреев следующую ноту:

Восточные евреи передавали до сих пор их опеку и защиту немецким евреям. Это далеко недостаточно. Поведение немецких евреев при этом находится в первую очередь в зависимости от их собственных интересов, контроль же и корректив со стороны тех, кого это больше всего касается, т.е. самих же восточных евреев, – отсутствует совершенно. В Арбейтерфюрзоргеамт308, которая должна служить центром для защиты политических интересов восточных евреев, находятся, кроме немецких организаций, из представителей восточных евреев только социалисты309… Это противоречие было в прошлом облегчено тем, что для целей вспомоществования восточным евреям немецким организациям были предоставлены американские деньги310. Этих американских денег теперь не имеется, в связи с этим материальное положение всех организаций вспомоществования, как и моральное положение восточных евреев среди общества немецких евреев, становится крайне критическим… Для разрешения всех этих вопросов есть один ответ: Самопомощь Восточных Евреев. Все наличные силы восточных евреев должны быть мобилизованы и соединены в одно целое. Немецкие евреи должны видеть, что восточные евреи сами исполняют свой долг и должны эту действительную силу чувствовать и уважать…311