Вторая кожа - Эрик Ластбадер

Кивнув своему собеседнику, он скрылся в глубине холла. Убедившись, что Мик ушел, Мачида подошел к входной двери и открыл ее.

— Мое почтение, господин генеральный прокурор, — сказал Такуо Хатта с глубоким поклоном.

Мачида впустил его внутрь. Хатта был небольшого роста, плотный с седыми волосами, так коротко подстриженными, что под ними был виден череп. На его носу сидели очки в стальной оправе, толстые линзы которых сильно увеличивали водянистые глаза. В руках он держал потрепанный кейс, держал так крепко, как будто он был набит государственными секретами.

— Мне кажется, я просил вас купить новый дипломат, — с некоторым неудовольствием проговорил Мачида. — Этот выглядит так, как будто его грызли собаки.

— Разумеется, господин генеральный прокурор, — ответил Хатта, не перестававший непрерывно кланяться. — У меня просто не было времени...

— Вы хотите сказать, что слишком загружены работой?

— Никак нет, господин генеральный прокурор.

— Я оказал вам большую честь, назначив вас своим помощником по административной части. Провала в деле Ногучи было бы вполне достаточно, чтобы сделать далеко идущие выводы. До сих пор не могу понять, как вы умудрились так бездарно провести допросы и не смогли установить нелегальные связи Ногучи с Торой. Вы хороший администратор, но когда дело касается людей... Пшик!

При этом возгласе недовольства Хатта мигнул, следя глазами за боссом, который, подойдя к бару, сделал большой глоток виски. Там же стоял второй бокал, и он заодно почти осушил и его.

— При виде вас меня каждый раз тошнит, — брезгливым тоном произнес Мачида. — Ногучи до сих пор смеется над вашей некомпетентностью. Вы опозорили всю прокуратуру. — Мачида повернулся. — И я непременно понизил бы вас в должности, если бы моего прежнего помощника не отозвали в Киото как раз в тот день, когда обнаружился ваш провал. Мне нужен был помощник, а под рукой никого не было. Так что вам повезло настолько, насколько не повезло мне. — Он вернулся назад. — Поэтому, когда я вам что-нибудь говорю, делайте это. Завтра же в обеденный перерыв купите себе новый дипломат.

— Непременно, господин генеральный прокурор.

— А теперь к делу. Вы отыскали докладную записку Танаки Джина по делу Тецуо Акинаги?

Хатта нырнул в открытый дипломат.

— Пожалуйста, господин генеральный прокурор.

Мачида взял у помощника папку и, начав читать, пробормотал:

— Может быть, я и не так уж ошибся в вас, Хатта-сан. Вы не так уж глупы. Кроме того, вы — холостяк, и это позволяет вам работать в вечернее время.

Хатта поклонился.

— Я не заслуживаю подобной похвалы, господин генеральный прокурор, — сказал он, наблюдая за тем, как Мачида читает докладную, которую нужно было предоставить к следующему утру. Мачида был печально известен тем, что придирался к докладным запискам до тех пор, пока они не становились абсолютно надежными на судебном процессе.

Мачида нахмурился:

— Я прочитал всего лишь две страницы и обнаружил существенные недостатки. Здесь, здесь и вот здесь. Отсутствуют необходимые подписи, письменных показаний нет или они неполны. — Генеральный прокурор оторвался от документа. — При таком состоянии дела мы не можем вызывать Акинагу в суд. Чем занят Танака Джин?

— Он работает над делом об убийстве Куртца, господин генеральный прокурор.

— Ах да. Джин-сан не имеет обыкновения прохлаждаться, не правда ли, Хатта-сан?

— Да, господин генеральный прокурор.

— Дело Куртца имеет первостепенную важность. Этот человек был итеки — иностранцем, и к тому же очень богатым иностранцем, ведущим дела по всей Азии. Мне нужно, чтобы именно Танака Джин вел это дело, я никем не могу заменить его. — Мачида опять постучал пальцем по документу. — У меня появилась идея, Хатта-сан. — Он сунул папку в руки помощника. — Вы переработаете записку по делу Акинаги, приложите недостающий материал. Я отметил сомнительные места. Потом я снова просмотрю ее вместе с вами. — Решив все для себя окончательно, он кивнул. — А пока подайте в суд прошение об отсрочке разбирательства.

— Адвокаты Акинаги-сан постараются выжать из этого все, что возможно, — ответил Хатта. — Джин-сан уже использовал две отсрочки, чтобы довести записку хотя бы до такого состояния.

— Подайте прошение, — сказал Мачида тоном, не допускающим возражений, — и сообщите мне, если у вас возникнут неприятности.

Но по тону Мачиды Хатта понял, что тот собирается обратить отсрочку на пользу себе.

— Конечно, господин генеральный прокурор. Сразу же завтра утром.

Хозяин дома проводил Хатта и закрыл за ним дверь. Когда он обернулся, Мик был уже в гостиной.

— Неприятности, господин генеральный прокурор?

— Ничего такого, чего нельзя было бы поправить с помощью нескольких миллиардов иен, — вздохнул Мачида, наливая себе еще виски. — Этот спад становится уже утомительным.

— Я полагаю, даже для Дай-Року, — сказал Мик, возвращая разговор к тому месту, на котором их прервали.

Мачида повернулся.

— Мне кажется, что не стоит произносить это слово вслух.

— Даже здесь? — Мик громко расхохотался. — Бог мой, да это же ваш собственный дом. Чего вы боитесь? Просветите меня. Мы говорили о группе людей.

Мачида сморщился, как будто проглотил ломтик лимона.

— Дай-Року скорее идеал, чем группа людей, — ответил он. — Никаких собраний, письменных документов, разговоры только с глазу на глаз, ни в коем случае никаких электронных средств связи. Дай-Року — это стиль жизни, продолжение традиций силы и достоинства, превалировавших в самурайской Японии до того, как реставрация династии Мейджи в девятнадцатом веке положила конец их силе и влиянию.

Мик пожал плечами:

— Группа или идеал, для меня в этом нет никакой разницы. Я пришел к вам, поскольку мне сказали, что вы можете установить контакт с Дай-Року и идентифицировать среди них тех, кто одновременно стоит за «Денва партнерз» в Трансокеанической киберсети «Сато Интернэшнл». Что вы и выполнили с достойной восхищения эффективностью.

Мачида с достоинством поклонился и сказал доверительным тоном:

— Вы поступили совершенно правильно. Дай-Року не слишком хорошо относится к гайдзинам — европейцам. Если бы вы сделали такую глупость и попробовали бы сами вступить с ними в контакт, то наткнулись бы на каменную стену. Люди, которые проповедуют принципы Дай-Року, обладают силой, властью и видением того, как будет развиваться мир завтра и послезавтра. И они полностью мне верят. Что ж, сколько услуг я им оказал, а сколько они мне. — Он хихикнул. — Благодаря моему посредничеству они с вами встретятся. Что же касается остального... — Он пожал плечами, показывая, что остальное будет зависеть от Мика.

— Именно поэтому они идеально подходят для моего плана, — ответил Мик. — Мне нужны провидцы, люди, которых будущее беспокоит в не меньшей степени, чем настоящее.

Они пришли к чему-то вроде взаимопонимания, по крайней мере к равновесию. Но Мик ни на мгновение не поверил заверениям Мачиды о незначительности своей роли в этом деле. Он знал, что это просто японская манера общения, чертова общеазиатская конфуцианская доктрина смирения, обычай говорить «можно», когда на самом деле имеется в виду «нельзя» или «невыполнимо». В Азии возможно все, если вы достаточно глупы, чтобы поверить этому.

Мик подозревал, что Мачида для Дай-Року не тот мальчик на побегушках, каким он старался себя перед ним представить. Он полагал, что прокурор является одним из тех людей, которых он хотел расположить к себе, которым желал продать фирменную марку деконструктивизма.

Если, как утверждает Мачида, Дай-Року есть своего рода философия самурайской чистоты, это сообщество должно представлять собой тесный союз бизнесменов и политиков, которые не только верят в эту почти мифическую чистоту помыслов, но, говоря более практическим языком, собрались вместе благодаря насущной необходимости.

Недавние перемены в японской политике показали, что бизнес не мог дальше двигаться по накатанному пути — старая практика манипулирования политическими деятелями перестала приносить плоды в виде принятия благоприятных законов, предоставления финансовых льгот или финансового стимулирования, которые смогли бы дать преимущества одной компании над другими.

Если те, кто верил в Дай-Року, намеревались удержать свои позиции и продолжать наращивать богатство и власть, им требовались более изощренные формы влияния на политику. Эти люди — либо капитаны кайрецу с капиталами в многие миллиарды долларов, либо высокопоставленные служащие соответствующих бюрократических структур — были сродни феодальным лордам Японии семнадцатого столетия. У каждого имелось свое поле деятельности, которое давало ему власть и положение в обществе. Именно поэтому сохранение этих владений было для них насущной необходимостью.