Правда о втором фронте - Даниил Краминов

Бретань, согретая августовским солнцем, казалось, дремала, не замечая войны, громыхавшей по ее дорогам. На перекрестке в Понторсоне мы долго стояли, гадая, в какую сторону ехать. Американский патруль, подкрепленный парой бойцов французских внутренних сил, не мог сказать, где в Бретани идут бои. День был солнечный, ясный и тихий. Французский велосипедист, остановленный нами, слышал гул артиллерийской канонады в направлении города и порта Сен-Мало. Минут через тридцать, проехав километров пятьдесят по широкой и пустой дороге, мы увидели впереди сизое облако дыма, а еще через тридцать минут сидели в уютной дорожной гостинице почти у самого Сен-Мало и разговаривали с командиром американского танкового батальона.

Оказалось, что еще позавчера американские войска вошли в город и заняли его. Немцы засели в морской крепости. Командир немецкого гарнизона, с которым немедленно установили телефонную связь, отказался сдать крепость. Эта связь поддерживалась долгое время спустя, и артиллеристы после удачного выстрела звонили в крепость и спрашивали немцев, получили ли они подарок или нет. Полковник-немец воевал под Сталинградом, командир батальона полагал, что «старый мошенник, видимо, напакостил в России» и теперь боится сдаваться, опасаясь, что американцы выдадут его русским. Комбат обещал позвонить и сказать немцу, что двое русских уже ждут его в окрестностях Сен-Мало.

Но мы не стали ждать, когда смирится строптивый немец. Минуя Понторсон, мы направились в Рейн, который, как выяснилось, был накануне занят американскими танками. Группы празднично одетых крестьян двигались вдоль дороги, они возвращались из церквей. На улицах городков и деревень стояли толпы молодежи; они встречали и провожали союзные машины воинственными и восторженными криками. Кое-где натягивали полотнища через всю улицу, приглашая союзников «пожаловать».

В садах перед Рейном торчало с десяток «шерманов», подбитых немецкими противотанковыми пушками. Еще дальше мы обнаружили горки стреляных гильз. Пушек не было: видимо, немцы ухитрились увезти их, несмотря на поспешное отступление.

В самом Ренне, в «Отель де Франс», мы застали американского коменданта города: расхаживая по просторному затемненному залу, он ругался на чем свет стоит. Приехав в город еще вчера, он не мог никого найти: жители прятались, опасаясь уличного сражения. Немцы угрожали драться в Ренне за каждую улицу, за каждый дом: город ведь закрывает выход с Брестского полуострова. Но угрозу свою они не выполнили. Какой-то немецкий канцелярист, пытаясь связаться по телефону с соседним городком, долго не мог поймать немецкого коменданта, телефон не отвечал. Затем чей-то грубый голос ответил: «Алло!» Канцелярист потребовал коменданта, обругав при этом ответившего. Обладатель грубого голоса на другом конце телефонного провода возмутился. На плохом немецком языке пригрозил канцеляристу добраться до него, если тот пробудет в Ренне еще два часа. Канцелярист сообразил, что говорит с кем-то из авангарда 3-й американской армии. С диким криком: «американцы!» немец помчался по улице. За ним ринулись другие. Скоро улицы Ренна были заполнены бегущими немцами; удирая из города, они отнимали машины, сбрасывали мальчишек с велосипедов. Лишь противотанковый дивизион, изолированно расположенный в предместье и не имевший связи с панически настроенным гарнизоном, оказал американцам короткое сопротивление на подступах к городу. Но в самом городе не прозвучало ни единого выстрела. Это явилось неожиданностью не только для французов, но и для американцев, которые сначала даже не решались идти в город, подозревая ловушку.

Под вечер танки все же вошли в Ренн, продефилировали по его улицам и, не задерживаясь, бросились вдогонку за немцами, убегавшими на Сен-Назер, Ле-Ман, Анже. Обитатели Ренна совершенно неожиданно для себя оказались в глубоком тылу. Все это случилось накануне, но горожане еще не могли прийти в себя. Это и бесило коменданта.

В полдень разнесся слух, что американские танки заняли Сен-Назер. Комендант взволнованно советовал нам отправиться туда. Захват этого большого города и порта, как доказывал он, не только завершал отсечение всей Бретани от Франции, но и давал армии порт, в котором она так сильно нуждалась. Однако надежды коменданта не оправдались. Город действительно был занят — и, кстати сказать, с помощью русских партизан из числа военнопленных, — но морская крепость оставалась в немецких руках почти до последнего дня войны.

За Редоном нас остановили: патруль сам точно не знал, по какой дороге ушли танки. Офицер-танкист, приехавший из окрестностей Сен-Назера, искал пехоту, которая должна была сопровождать его часть. Он спрашивал нас, не видали ли мы ее на пути из Ренна. Мы не видали. Вместе с танкистом мы поехали назад, к городу.

Однако там, где дорога из Сен-Назера встречается с дорогой из Анже, мы повернули на Анже. В окрестностях Шатобриана нагнали американскую пехотную часть. Командир роты, здоровый белобрысый медлительный капитан, жаловался, что потерял свои танки. В Ренне эти сумасшедшие французы, с их объятиями и приветствиями, задержали его, поэтому он отстал от танкистов и теперь, видимо, попал на другую дорогу. В Шатобриане, куда он уже посылал разъезд, американские бронированные машины еще не появлялись.

Он спокойно и беспомощно сидел в тени развесистой яблони и ждал, когда штаб дивизии определит и даст ему координаты «шерманов». Время от времени капитан протягивал руку в густые ветви, срывал яблоко, предлагая его сначала кому-нибудь из гостей. Гости неизменно отказывались. Тогда капитан с ленивым аппетитом начинал грызть яблоко сам; он флегматично взирал на волнистый горизонт, над которым струился раскаленный воздух.

На обратном пути мы обнаружили одно весьма «пикантное» обстоятельство: горловина, ведущая через Авранш из Нормандии в Бретань, была поразительно узка и не защищена. Немецкие патрули, к своему большому удивлению и к не меньшему удивлению американцев, появились в тот день на единственной дороге 3-й армии, по которой мы проехали утром. Это так озадачило американцев, что они даже не попытались организовать погоню. В Понторсоне нас предупредили, что, огибая залив Сен-Мишель, мы можем встретить противника. Американский лейтенант советовал переждать в Понторсоне, его гарнизон насчитывал тридцать человек и пару пулеметов. После короткого раздумья мы все же решили ехать в Авранш, где расположилась на ночь французская танковая дивизия. По хорошей, прямой и чистой дороге наша машина рванулась к Авраншу: в течение долгих пятидесяти минут спидометр показывал не меньше ста километров. Только на крутом подъеме от пограничной речонки к Авраншу машина несколько замедлила бешеный бег. Мы оглянулись назад, на тихие холмы в садах, освещенные предвечерним солнцем. Среди садов виднелись редкие краснокрышие деревушки, поднимались островерхие церкви.

На другой день в штабе армейской группы мы узнали, что немцы не случайно появились на дороге Авранш — Понторсон. Германское командование, как это следовало из перехваченных радиограмм, намеревалось одним ударом захватить Авранш, чтобы отрезать 3-ю американскую армию. Немецкие танковые части, собранные в районе Флер, двинулись прямо на запад и уже заняли несколько мелких, но важных узлов. «Тигры» и «пантеры» смело шли вперед, защищенные не столько своей броней, сколько низкими облаками.

Одновременно немецкое командование послало несколько групп своих танков севернее Фалеза, где канадцы пытались продвигаться вдоль дороги из Кана. До наступления пасмурных дней канадцев сопровождала авиация, которая «смягчала» буквально каждую кочку, встречавшуюся на их пути. Немцы упрямо оборонялись. Спасаясь от авиации, они зарывались так глубоко в землю, что «выковыривание» их отнимало у канадцев массу времени. Монтгомери бросал танки в ночные атаки, концентрировал артиллерию на узком фронте. И все же продвижение здесь измерялось десятками ярдов в день.

Немцы не хотели пускать союзников к Фалезу. Монтгомери, преследуемый призраком возможных больших английских потерь, не решался бросить в наступление значительные силы 2-й британской армии. Фалез был последними воротами из Нормандии в глубину Франции. Части нескольких эсэсовских дивизий, под командованием Зепа Дитриха, сторожили эти ворота до тех пор, пока остатки немецких соединений не уползли из центральной Нормандии на восток.

Тем временем Паттон, оставив небольшие заслоны вокруг морских крепостей Бретани, где засели гарнизоны противника, повернул всю армию на восток. Его танковые колонны двинулись на Париж. Уже через несколько дней они были на половине пути к французской столице. Однако, заняв Алансон, танки 3-й армии сделали крутой поворот на север, на Аржантан, захватили его почти без боя и оказались в тылу той самой немецкой группировки, которая все еще пыталась отрезать 3-ю армию в Бретани от 1-й армии в Нормандии. Американские танковые колонны, включающие французскую дивизию, нацелились с юга на Фалез, который так упрямо, но безуспешно стремились захватить с севера канадцы. Казалось, что судьба города, а с ним и судьба всей германской армии в Нормандии, группировавшейся тогда западнее Фалеза, решена. В союзное кольцо попадали части девяти пехотных, пяти эсэсовских и четырех танковых дивизий.