Юбер аллес (бета-версия) - Юрий Нестеренко

Сообщив подчиненному свое точное местонахождение, Власов велел Лемке не терять времени даром и заняться поиском в сети сообщений от "Jedi". Район был, конечно, не центральный, но и не глухая окраина - Фридрих надеялся, что беспроводной доступ в REIN должен работать здесь достаточно устойчиво. На крайний случай Лемке было разрешено поездить и поискать место, где сеть ловится лучше.

Закончив разговор, Власов занялся опросом соседей. Впрочем, "опросом" - это было бы громко сказано: в квартире справа на звонки тоже никто не отозвался, а из-за двери слева после второго звонка откликнулся не слишком трезвый голос, сообщивший в ответ на очень вежливый вопрос Власова, что он знать ничего не знает об этом м...ке из соседней квартиры, и не пошли бы на х... все, кто мешает рабочему человеку после смены смотреть футбол. Фридриха подмывало строгим официальным тоном сообщить рабочему человеку, что на того будет составлен протокол за нецензурную брань, но он вздохнул и решил не тратить время. Тем более что на лестнице уже послышались шаги возвращавшейся Марты. Слегка запыхавшимся голосом (лифт, как выяснилось, не работал) девушка сообщила, что света в окнах нет.

Фридрих не унывал; он знал, что соседи снизу - часто более информативный источник, чем живущие на том же этаже, ибо в современных домах слышимость через потолок обычно лучше, чем через боковую стену. О чем он и сообщил Марте, когда они спустились до погруженной во мрак площадки третьего этажа.

- Хотите, я вам помогу? - предложила вдруг девушка.

- Каким образом?

- Ну, скажу, что это мне срочно нужен Макс. Вы... только не подумайте, что я кокетничаю, но... девушкам, которые распрашивают о молодых людях, часто отвечают охотнее, чем незнакомым мужчинам.

"Маленькую Марту снова увлекла игра в сыщиков", - мысленно улыбнулся Власов, но тут же согласился, что идея не лишена здравого зерна. Особенно учитывая темень на лестничной площадке - девушке в такой ситуации с большей вероятностью откроют дверь.

Марта вежливо тренькнула звонком. Долгое время никто не отзывался, и девушка снова потянулась к кнопке, но тут за дверью послышались шаркающие шаги, и не слишком дружелюбный старушечий голос спросил: "Кто там?"

- Добрый вечер, - прощебетала Марта. - Вы извините, я по поводу вашего соседа сверху, Максима Кокорева. Мне очень нужно с ним встретиться, а он...

- А я тут причем? - перебила старуха. - Знать не знаю никакого Кокорева! - но, не успел Власов огорчиться, как последовало продолжение: - Еще девки всякие к нему будут ходить, еще только оргий над головой мне и не хватало! Иди-ка ты домой, милочка! У тебя мать-то есть? Она знает, что ты на ночь глядя (на самом деле не было еще и половины седьмого) по всяким пункам бегаешь?

- Прошу прощения, сударыня, - вклинился Фридрих, мигом оценивший ситуацию, - но вы неверно поняли. Эта девушка пожаловалась на Кокорева, и нам необходимо с ним побеседовать.

- Ах вот оно что! - тон старухи разом смягчился. - Ну наконец хоть кто-то занялся этим типом. Сейчас я вам открою.

Щелкнул замок, и хлынувший на площадку свет обрисовал в дверном проеме невысокую сухощавую старушенцию никак не моложе семидесяти, в халате с китайскими драконами и мохнатых тапках с помпонами, с собранным в гримасу вечно оскорбленной добродетели морщинистым лицом. Вся информация о ней читалась по этим морщинам, как по бороздкам древнего фонографа: семьи нет, близких подруг тоже, домашних животных не держит, ибо возня и трата денег, и вообще, от них грязь и аллергия, основные занятия на текущий момент и, очевидно, уже до конца жизни - фернзеер и писание кляуз. В общем, просто клад, а не бабулька. Власов опасался лишь одного - что первым делом старуха потребует его документы и внимательно их изучит; дотошность вкупе с подозрительностью у такой публики в крови. В этом случае сойти за русского полицейского, проверяющего жалобу, уже не получится; впрочем, у Фридриха оставалось несколько запасных вариантов - он мог, к примеру, выдать себя за представителя университета (едва ли старуха знала, что Кокорев отчислен), или даже за близкого родственника Марты.

Однако радость старухи по поводу того, что жильцом сверху наконец-то занялись всерьез, была сильнее ее бдительности. Информация полилась потоком, Фридрих едва успевал вставлять наводящие вопросы. В считанные минуты он узнал, что, во-первых, Кокорев и впрямь все еще живет здесь; что тип он угрюмый и подозрительный и вообще хам, никогда не скажет ни "здрасьте", ни "извините"; что он курильщик, и Анна Сергеевна (как звали старуху) не раз жаловалась в инстанции на табачную вонь, проникающую в ее квартиру через вентиляцию, и что пару лет назад жалобы наконец-таки возымели действие - вонь прекратилась, хотя, очевидно, табачную отраву он заменил алкогольной или еще чем похуже - видела она его на лестнице, краше в гроб кладут, рожа желтая, глаза оловянные, она уж удивилась сегодня - какая ж девушка на такого польстится, и что после курева началась еще другая напасть - "этот пунк" начал слушать тяжелую музыку, "эту американскую, которая как рельсой по голове - бум, бум, бум!" (то есть "металл", понял Фридрих, так что Кокорев, собственно, скорее металлист, чем панк), и все это часами, хотя по ночам эту дрянь гонять Анна Сергеевна его быстро отучила, зато уж днем он из принципа врубал на полную громкость, и уж сколько она писала-писала - эти бюрократы отвечали, что нет закона, запрещающего использование звуковоспроизводящей аппаратуры днем, точнее, есть какое-то там ограничение по этим, как их, дебилам, что ли, да-да, децибеллам, но пунк-де до этого предела чуть-чуть не дотягивает, самим бы им, бюрократам, пожить под таким "не дотягивающим" типом, особенно когда тот одну песню - если, конечно, эту какофонию можно назвать песней - долбит по десять раз подряд, но вот уж она лично городскому голове написала, слава богу, помогло, уже пару месяцев тихо...

- Два месяца? - перебил Власов. - Это точно?

- Ну... - задумалась старуха, вынужденная прервать поток, - может быть, и все три. Снег уж точно лежал... но он в том году рано выпал...

- И с тех пор он вас больше не беспокоил?

- Тише воды, ниже воды стал - уж, видать, прижали его, голубчика! Хотя, наверное, еще какую-нибудь пакость готовит, знаю я его, пунка этого! Уж он меня и заливал два раза, ну, не иначе, по пьяному делу кран не заворачивал, а может, и из вредности, я-то, конечно, его оба раза заставила ремонт оплатить, а все равно на кухне на потолке пятно осталось, пойдемте, я вам покажу, уж я писала, чтоб мне еще раз потолок побелили, да от этих бюрократов разве толку дождешься, мол, "согласно подписанному акту, вы претензий по качеству работ не имели", ну, не доглядела я, старость не радость, глаза-то уж не так видят, а они-то и рады, бездельники, вы проходите, засвидетельствуйте, что есть пятно...

- Но в последние три-четыре месяца Кокорев никак себя не проявлял, - вернул старуху к теме Власов. - Вы уверены, что он вообще еще здесь, а не съехал куда-то? Вы вообще его видели за это время?

- Да я его и раньше почти не видела! Он же сидит, как сыч, в берлоге своей, носу на белый свет не кажет, все люди, как люди, на работу ходят, а у этого уж и не знаю, откуда деньги берутся, уж я писала, чтоб проверили, а только куда ж он отсюда съедет, кому он нужен, пунк-то этот, видать, до смерти мне его над собой терпеть, вот же послал бог наказание...

- А от городского головы вам ответ пришел? - заинтересовался Фридрих.

- Да прислали, как всегда, отписку стандартную, что-де вашему обращению присвоен номер ткой-то, и оно передано для рассмотрения в канцелярию... Я уж думала, толку никакого не будет, придется снова писать, а то и лично на прием записываться, а куда уж мне по чиновникам-то ходить, ноги-то больные, да только вот, видать, городской голова все ж-таки велел разобраться, прекратились концерты эти...

- Понятно, - кивнул Фридрих. - Значит, Кокорев отсюда не съезжал, и вообще из дома почти не выходит. Однако, если он и дома, то дверь не открывает и на звонки никак не реагирует... Где тут у вас домоуправление?

- Первый подъезд, как войдете, направо будет лифт, а вам прямо надо... Дверь ломать будете? - просияла догадливая старуха. - Вам, чай, понятые понадобятся? Так вы не стесняйтесь, меня зовите, я, хоть у меня ноги и больные, а гражданский долг исполнить всегда готовая...

- Конечно, конечно, - покивал Власов, пятясь к лестнице. - Мы высоко ценим помощь таких граждан, как вы. Так что, если понадобитесь, непременно... До свидания, Анна Сергеевна.

Старуха, уже открывшая было рот, чтобы спросить, что же такое Кокорев сделал Марте, еще некоторое время так и торчала в дверях символом неутоленного любопытства, но Фридрих с девушкой уже, не оборачиваясь, спускались вниз.

Дальнейшее сильно напомнило Власову сцену в доме на Ореховом бульваре - тогда, правда, основные уговоры управдома брал на себя Эберлинг, а теперь Фридриху пришлось пройти через это самому. Местный управдом был на голову выше и лет на пятнадцать старше тамошнего своего коллеги, но манеры и интонации имел на удивление похожие. Первым делом, когда Фридрих и Марта зашли в его контору, он, не поднимая головы от каких-то бумаг, раздраженным тоном заявил, что все знает про лифт в третьем подъезде, и что его отремонтируют завтра к полудню, в крайнем случае - к вечеру, а раньше - никак, хотя бы даже он, управдом, разорвался сейчас на части. Когда же выяснилось, что посетителей интересует отнюдь не лифт, последовали долгие препирательства, в которых принимала активное участие и Марта, вполне убедительно настаивавшая, что Кокорев давно уже не отвечает на электронные письма и звонки и что он непременно поставил бы ее в известность, если бы куда-нибудь уехал. "Вот и соседка его подтверждает, что уже несколько месяцев не видела, чтобы он выходил из дома..." "Это Купцова, что ли? Нашли кого слушать - она уже всех задолбала своими жалобами..." "Вы хоть понимаете, что речь может идти об уголовном деле? И если окажется, что вы препятствовали..." - это уже, конечно, наседал Власов. "А вы меня не пугайте, я пуганный! Все равно тут все замки по сто раз меняли, дубликатов ключей у меня нет... Где я вам в семь часов слесаря найду?" "Полагаю, в его квартире." "Это если он с дружками пить не пошел..." "А вы позвоните и проверьте." "А кто ему сверхурочные платить будет?" "Ладно, - вздохнул Фридрих. - Я заплачу. Если окажется, что мы и в самом деле напрасно вас побеспокоили."