Карл Великий - Дитер Хэгерманн

В отличие от его собственной коронации в день Рождества 800 года в соборе Святого Петра при назначении его преемника в этом достоинстве в Ахене не было ни понтифика в качестве коронатора, ни римлян для избрания раr acclation, то есть путем громко выраженного одобрения явного большинства. Тем самым западная императорская власть как институт явно удалялась от глубинных корней римского папства. Своим продолжением империя была обязана исключительно политической воле короля, императора и отца в тесном взаимодействии с духовными и светскими руководящими элитами империи, согласие которых однозначно воспринималось как нечто основоопределяющее. Ни в правовом, ни в фактическом плане церемония не была привязана ни к папскому согласию или его действиям, ни к одобрению римлянами. Предполагаемое выражение одобрения знати, существенное в правовом отношении, происходило в виде и по образу «landes regiae», то есть королевской литании, причем в храме и перед одним из главных алтарей, к тому же в рамках большой воскресной мессы.

Ахен, его дворец, но прежде всего неповторимый по своему архитектурному стилю и конструкции купола кафедральный собор возвышался как «первая резиденция франков», оттеснившая Вечный город, некогда местопребывание языческих императоров, а ныне преемников князя апостолов Петра. К тому же именно Ахен бросил вызов «второму Риму» — Константинополю. Это смещение еще несколько лет назад отметил автор так называемого Падерборнского эпоса, прославляя Ахен как новый Рим стихами Вергилия. Резиденция Карла занимает достойное место рядом с двумя всемирными митрополиями на юге и на востоке. Отныне новая триада городов определяла судьбы христианства — папство как высшая духовная инстанция в Риме, ярко выраженная «Римская» империя в Константинополе и «Западная» империя с центром в Ахене.

«Отчуждение Рима», лишенное всякого «германофильства» и якобы достигшее своего апогея в особой ахенской идее императорской власти, продолжалось совсем недолго. Уже преемник Льва III папа Стефан IV (V) поспешил повторить коронацию Людовика императором в 816 году в Реймсе. Он осторожно возложил ему на голову якобы корону Константина, при этом совершив также обряд помазания (!) и коронации супруги Людовика. Помазание, безусловно, подчеркнуло сакральный аспект укоренившейся в Византии светской церемонии, если только современники были способны воспринять соответствующие нюансы. Начиная с 816 года папа считается единственно правомочным коронатором, а с 823 года собор Святого Петра в Риме становится единственно подходящим местом для коронации императором Запада. Этого принципа придерживался и Оттон I, когда в 962 году подтвердил императорскую власть.

Однако не только переход этого достоинства от одного к другому был связан с ахснским назначением Людовика Благочестивого соправителем. Намеченная еще в 806 году как бы на горизонтальном уровне «трехчастная» система преемства, которая из-за планируемого уравнивания наследников исключала проблему неделимой императорской власти и в братском сообществе Карла, Пипина и Людовика пропагандировала будущую троицу равноправных и в идеале равноценных королевств, в 813 году была принесена в жертву вертикально структурированной системе правления. Возглавить ее должен был единственный оставшийся в живых сын — Людовик, который, как и его отец, стал королем и императором, в то время как монарший внук Бернгард, наследник и преемник своего отца в Италийском королевстве, будучи королем одной из частей империи, оставался в подчинении у своего дяди-императора. В этой модели дифференцированного правления уже прослеживаются установки Оrdinatio imperii 817 года, когда впервые по праву именуемых «соправителями» младших сыновей Людовика предполагается подчинить старшего Лотаря императорской власти, основанной как бы на постоянно действующих устных полномочиях.

Против этой попытки иерархизированного правила преемства восстали Пипин и Людовик, к которым присоединились Карл Лысый и его мать Юдифь. В результате в 831 году вновь взяли верх принципы равноправного братского сообщества, созвучные Divisio regnorum 806 года. Поначалу, однако, король Бернгард Италийский почувствовал угрозу своему статусу, тем более что слишком уж очевидным казалось притязание на его королевство со стороны безземельного соправителя Лотаря.

Возражения Бернгарда стоили ему жизни. Людовик же отделался угрызениями совести и ущемлением своих политических действий. Уравновешивание власти в королевской фамилии стало одной из сложнейших задач особенно для правителей раннего и зрелого средневековья. В итоге сформировалась монархия, которую представлял один сын, в то время как другие сыновья посвящали себя церковному служению и принимали герцогское достоинство, как это после первых неудач с определенным успехом стал практиковать император Отгон I.

Обещания, которые Людовик дал и присутствующим и отцу относительно собственного благонравного поведения, не помешали ему в 814 году после восшествия на престол противопоставить себя сводным братьям и сестрам, но прежде всего племяннику Бернгарду. Соперничество между братьями, племянниками, зятьями, но главным образом сыновьями оставалось характерной приметой правления династии Каролингов.

По окончании торжественного акта в ахенской церкви Божи-ей Матери Карл хотя и одарил Людовика высокими почестями и дорогими подарками, тем не менее «отправил» его в Аквитанию. В данном факте проявилась внутрисемейная конкуренция, которой император старался избежать. После кончины отца Людовику пришлось еще фактически завоевывать Ахен как ключевой пункт империи. В этом ему значительно помог влиятельный Вала, вначале колебавшийся, но затем решительно вставший на сторону правителя. В отличие от подобострастных имперских анналов «о радостном одобрении всеми франками» восшествия Людовика на престол не могло быть и речи; скорее наоборот, были жертвы, а «чистка дворца» коснулась также сестер Людовика и наложниц Карла и, может быть, даже пятерых племянниц Людовика, дочерей Пипина Италийского.

Впрочем, в 814 году Людовик все же соблюдал указания, полученные в минувшем году от отца. В том же году и Ахсне появился Бернгард, которого Людовик принял, согласно правилам, как короля и отпустил с подарками, то есть продемонстрировав ему в полной мерс монаршее благорасположение. В источниках нет и намека на вассальную зависимость Бернгарда от императора; равным образом ничто не дает основания говорить о принесении им клятвы верности. Теган же более двадцати лет спустя сообщает о подобном факте, что, безусловно, призвано смягчить последующее жестокое наказание со смертельным исходом вследствие клятвопреступления. Бернгард был королем по милости Карла, а не герцогом, как в свое время несчастный Тассилон Баварский, судьбу которого косвенно предопределил трирский викарий.