Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Онъ можетъ, сказалъ онъ мнѣ, заключить изъ моихъ словъ, что мой переговоръ съ моею фамиліею былъ безъ успѣха. Слѣдственно онъ ласкался, что наконецъ я подамъ ему вольность предложить мнѣ о тѣхъ статьяхъ, къ коимъ присоединилъ бы онъ договорное условіе. Сіе представленіе, которое уже весьма долгое время онъ учинить мнѣ думалъ, и коего замедлѣніе произошло отъ различныхъ случаевъ, за что онъ ни мало себя не укоряетъ, думалъ онъ сдѣлать въ то время, когда бы я вступила въ новой мой домъ, и когда бы онъ увидѣлъ меня столько же повидимому независимою, какою я дѣйствительно была. Онъ просилъ у меня позволенія изъяснить мнѣ свои мнѣнія, не для того, сказалъ онъ мнѣ, чтобъ получить на то скорой отвѣтъ; но дабы ихъ подвергнуть моимъ разсужденіямъ.

Колебаться, краснѣть, потуплять глаза; все сіе не ясноли изображало мои мысли. Я вдругъ вспомнила твой совѣтъ; рѣшилась ему слѣдовать, но усумнилась.

Онъ опять началъ говорить, видя, что я не отвѣчала. Единый Богъ свидѣтель его праводушія, и естьли смѣетъ сказать, великодушныхъ его намѣреній. Онъ просилъ у меня только той милости, дабы выслушать, что содержали въ себѣ тѣ статьи.

Не ужели не льзя достигнуть вдругъ до того предмѣта, безъ всякихъ такихъ приготовленій? Есть множество вещей, ты то знаешь, въ коихъ отказываютъ и въ коихъ должно отказать, когда требуютъ позволенія о нихъ говорить; и когда во оныхъ было уже отказано; то честность обязываетъ не отрекаться отъ своего слова; вмѣсто того что вкравшись съ небольшою хитростію, онѣ могутъ заслужить болѣе уваженія.

Я почитала себя обязанною, естьли не вдругъ оставить сію матерію, то по крайней мѣрѣ оную какъ нибудь обратить, въ томъ намѣреніи, чтобъ не показаться тронутою угожденіемъ ему послѣ того отдаленія, въ коемъ мы одинъ отъ другаго находились, и дабы избѣжать, слѣдуя твоему совѣту, необходимости сдѣлать ему отказъ, которой могъ бы еще болѣе воспрепятствовать нашему примиренію. Въ какую жестокость я приведена.

Вы говорите о великодушіи, г. Ловеласъ, вы говорите о справедливости, сказала я ему; можетъ быть не разсудя о силѣ сихъ двухъ словъ, въ томъ смыслѣ, въ которомъ вы ихъ употребляете. Я хочу вамъ изъяснить что есть великодушіе въ томъ смыслѣ, въ коемъ я оное принимаю. Истинное великодушіе ни мало не ограничивается на денежныхъ щедростяхъ. Оно превосходитъ учтивство; оно предпочитается добродушію, честности и справедливости; поелику всѣ тѣ качества суть единый долгъ, отъ коего ни одно созданіе не можетъ быть изъято. Но истинное великодушіе есть величество души; оно побуждаетъ насъ дѣлать намъ подобнымъ болѣе, нежели и самая строгость отъ нее требовать можетъ. Оно обязуетъ насъ вспомоществовать съ великимъ раченіемъ тѣмъ, которые имѣютъ нужду въ помощи, и даже предъупреждать ихъ надѣжду или ожиданіе. Великодушіе, г. мой, не позволитъ никогда изящной душѣ навлечь сомнѣніе на честныя и благодѣятельныя свои намѣренія, и также никого не обижать и не приводить въ огорченіе, наипаче тѣхъ, которые по нещастію или по какому нибудь другому случаю подвержены будутъ его покровительству.

Естьли онъ былъ къ тому разположенъ, то не имѣлъ случая при послѣдней части сего замѣчанія изъяснить всѣ свои намѣренія? Но онъ остановился токмо при первомъ.,,Удивительное опредѣленіе, сказалъ онъ мнѣ! Но въ такомъ случаѣ, сударыня, кто же можетъ заслужить имя великодушнаго, кромѣ васъ? Я прошу о милости ваше великодушіе, когда справедливость составляетъ единой мой предмѣтъ, и мое достоинство… Никогда и ни какая женщина не имѣла столь возвышенныхъ и нѣжныхъ чувствованій.,,

Сіе чрезвычайное удивленіе моимъ чувствованіямъ, возразила я, не составляетъ чести ни вамъ, ни тому обществу, въ коемъ вы провождали свою жизнь. Вы нашли бы множество женщинъ гораздо нѣжнѣе меня; ибо онѣ бы избѣжали того худаго поступка, которой я противъ своей воли учинила и той необходимости, въ которую ввергаетъ мегя сіе заблужденіе, подавать великодушныя наставленія такому человѣку, которой не имѣетъ толь изящной души къ сохраненію того, что составляетъ славу и отличность свойства женщины.

Онъ называлъ меня, Божественною своею наставницею. Онъ весьма старался, какъ часто меня въ томъ увѣрялъ, образовать свое сердце по моимъ правиламъ, а поведенія по моему примѣру. Но онъ надѣялся что я теперь ему позволю изъяснить мнѣ вкратцѣ правосудіе, которое онъ желалъ мнѣ объявить въ тѣхъ статьяхъ. Здѣсь, любезная моя, я съ нарочитою бодростію ему отвѣчала, что совершенно не имѣю силы разсуждать о столь важномъ предмѣтѣ: но что онъ можетъ написать свои мнѣнія на бумагѣ, и что я лучше могла бы понять, какой отвѣтъ должна ему на оное написать. Я просила его токмо сіе принять, что естьли онъ коснется такого пункта, въ которомъ бы былъ мой отецъ упомянутъ, то по тому примѣру, кккъ бы онъ думалъ объ отцѣ, судила я и о уваженіи, которое онъ имѣетъ къ его дочери.

Я по его взорамъ судила, что онъ лучше бы желалъ изъясниться изъустно, нежели на письмѣ; но естьли бы онъ осмѣлился дать мнѣ оное знать; то я уже приготовилась весьма строгой учинить ему отвѣтъ, и можетъ быть, что онъ то примѣтилъ изъ глазъ моихъ.

Вотъ въ какихъ мы теперь находимся обстоятельствахъ. Вдругъ тишина воспослѣдовала за тою бурею. Кто бы могъ узнать, что произойдетъ при первомъ нашемъ свиданіи, тишина или буря, съ такимъ человѣкомъ каковъ онъ? Но мнѣ кажется, любезная моя, что я нимало не поступала съ подлостію, и конечно увѣрена, что ты будешь симъ довольна. По крайней мѣрѣ я могу смотрѣть на него съ нѣкоторымъ достоинствомъ. Какое же другое слово могла бы я употребить, которое бы не изъявляя гордости? Хотя обстоятельства были такіе, что не позволено мнѣ принимать въ семъ случаѣ твоого совѣта; но бодрость, которую ты мнѣ внушила, сдѣлала меня способною привести дѣла къ сему концу; и принудила меня отрѣщися отъ намѣренія съ нимъ бѣжать. Я было рѣшилась отважиться на все. Однако, когда я хотѣла оное исполнить то не знаю, что бы я сдѣлала; по тому что сей поступокъ зависѣлъ бы отъ того въ коемъ бы онъ тогда со мною обошелся.

Впрочемъ, какъ бы онъ ни сталъ со мною поступать, но я страшусь какъ и ты, что естьли онъ приведетъ меня къ необходимости его оставить: то мое состояніе и тогда не лучше будетъ казатьса публикѣ. Съ другой стороны, я не допущу столь долгое время поступать съ собою подло, пока еще могу ему противиться.

Ты сама, любезная моя, ты укоряла меня о неоднократномъ упущеніи случая, по излишней своей умѣренности, быть… Быть, чемъ же? Дражайшая моя пріятельница, женою такого своевольца. А что значитъ своеволецъ и что его жена, то письмо г. Мордена насъ объ ономъ увѣдомитъ. Позволь мнѣ однажды на всегда изъяснить тебѣ мои причины въ томъ поведеніи, въ которомъ я нахожусь съ симъ человѣкомъ и тѣ главныя правила, на коихъ я основывалась, покрайней мѣрѣ такія, которыя мнѣ казались по важномъ о томъ разсужденіи основательны.

Пожалуй повѣрь, что онѣ не имѣютъ своего источника въ разборчивости моего пола, ни въ той опасности, чтобъ г. Ловеласъ, теперешней мой тиранъ, и можетъ быть нареченной мой мужъ, могъ подумать угождать мнѣ въ случаѣ столько же непріятнаго поступка какъ и въ семъ. Онѣ произходятъ отъ основанія моего сердца, то есть, изъ собственнаго его права, изъ разсужденія того, что прилично, и что неприлично, и которое принуждаетъ меня желать, во первыхъ удовольствовать себя; во вторыхъ удовольствовать г. Ловеласа и публику. Сіи правила впечатлены въ моемъ сердцѣ. Я конечно ихъ получила отъ руки моего Творца. Они принуждаютъ меня сообразоваться съ ихъ внушеніями. Я не имѣю другаго средства удовольствовать себя, ни другаго правила вести себя по достоинству, хотя за мужемъ, хотя въ дѣвствѣ, какимъ бы образомъ прочіе со мною ни обходились.

Мнѣ кажется, любезная моя, что я не обманываюсь, и вмѣсто того, дабы оправдать то, чего недостаетъ въ моемъ сердцѣ, ни мало я не стараюсь извинять привычку или слабости, кои я не въ состояніи преодолѣть. Сердце мое колеблется. Разсмотри его, любезная моя, оно всегда было тебѣ отверсто; но не щади меня естьли найдешь, или осудишь его виновнымъ.

Я почитаю, какъ уже сказала, необходимымъ сіе изьясненіе единожды на всегда, въ томъ токмо намѣреніи, дабы увѣрить тебя, что по точномъ разсмотрѣніи проступки мои могутъ происходить отъ недовольнаго свѣденія, но что отъ воли моей никогда они проистекать не будутъ.

Кларисса Гарловъ.

Письмо CLXXX.

Во Вторникъ въ вечеру 16 Маія.

Господинъ Ловеласъ прислалъ мнѣ съ Доркасою слѣдующую записку.

,,Я пишу не для того единственно, чтобъ щадить вашу чуствительность и вамъ повиноваться; но дабы вы были въ состояніи сообщить, мои мнѣнія дѣвицѣ Гове, которая въ семъ случаѣ можетъ посовѣтовать съ тѣми изъ своихъ друзей, которому вы за благоразсудите препоручить свою довѣренность: я говорю о вашей довѣренности; по тому что я далъ знать, какъ и вы о томъ небезъизвѣстны, нѣкоторымъ особамъ, что мы дѣйствительно совокуплены бракомъ.