Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский

Кунгурская, или Ремизовская, летопись местами представляет ход событий более естественным и вероятным, чем Строгановская; а именно: первая говорит о зимовках, тогда как последняя их опускает. Так, в Строгановской летописи выходит, что казаки, предприняв поход в сентябре 1581 года вверх по Чусовой, в октябре этого года вошли в Иртыш и 26 октября взяли город Сибирь. Есть ли хотя какая-либо вероятность, чтобы приблизительно в полтора месяца они проплыли все это пространство, да еще переволоклись в то же время через Уральский хребет? Подобная скорость невозможна была бы и в наше время для мирного речного путешествия (конечно, без паровой силы), а для военного похода, когда нужно было подвигаться вперед ощупью, борясь и со всякой нуждой, и с природой (в виде волоков, порогов, мелей и т. п.), и с туземными племенами, когда, перевалив Уральский хребет, приходилось вновь строить и снаряжать себе струги, — эта быстрота немыслима. (С какими затруднениями сопряжено плавание по одной только Чусовой и притом не вверх, а вниз по реке, дает понятие «Поездка на реку Чусовую» Е. Янишевского. Пермь. 1886). Такой невероятный факт без всякой критики принимался Карамзиным, Соловьевым и другими, касавшимися первого завоевания Сибири, в том числе и Небольсиным, по-видимому, столь критически относившимися к Строгановской летописи! Нет, показания Ремизовской летописи, что казаки зазимовали где-то около Уральского волока, потом все следующее лето провели в походе по сибирским рекам и только к осени достигли Иртыша — это показание гораздо достовернее. Невероятно также, чтобы, заняв город Сибирь, они целый год медлили посылкой известия о своем подвиге Строгановым и в Москву. Заняв Сибирь в октябре 1582 года, они, конечно, вскоре затем отправили вести, и тем более, что очень нуждались в подмоге для удержания завоеванного. Тогда понятна нам царская грамота с укором Строгановым, от 16 ноября 1582 года. (Она приведена в Строгановской летописи и перепечатана в Дополн. к Акт. Ист. I. № 128). Конечно, в это время в Москве еще не могли быть получены вести о завоевании Сибири. Что касается донесения Пелепелицына о нападении Пелымского князя и самовольном отпуске казаков в Сибирь Строгановым, и это донесение принималось без достаточной критики. Напрмер, на его основании полагали, что Пелымский князь пришел на Пермь в тот же день, в который Ермак выступил в поход, т. е. 1 сентября 1581 года. Но можно ли каким-либо одним числом определить нашествие толпы дикарей на пустынный, обширный край? Выражение грамоты «в тот же день» никак нельзя принимать буквально. Видно только, что нашествие вогулов случилось приблизительно одновременно с сибирским походом Ермака. Еще за год до этой грамоты, именно от 6 ноября 1581 года, из Москвы послано в Пермь распоряжение воеводе Пелепели-цыну о сборе ратных людей с пермских волостей и Соли Камской, человек 200, которые должны помогать острожкам Семена и Максима Строгановых, а эти в свою очередь должны помогать пермским и усольским местам, в случае нападения вогулов. Никите Строганову велено помогать своим родственникам, так как Семен и Максим приносили на него жалобу. (Дополн. к Акт. Ист. I. № 126). Эту грамоту тоже связывают с нападением Пелымского князя; но едва ли справедливо. Вероятно, здесь имеется в виду предыдущее нападение мурзы Бегбелия.

Что касается времени, когда казацкое посольство прибыло в Москву, если приурочивать его к январю 1583 года (собственно, 1582 г.; ибо мы имеем дело еще с сентябрьским, а не январским годом), то выходит противоречие с пленом Магметкула, о котором будто бы доносит царю посольство, но который случился уже весной, т. е. не ранее марта. Возможно, однако, и даже вероятно, что известие об этом плене неверно связано с посольством Ивана Кольцо. Едва ли для посылки известия о взятии Сибири казацкие атаманы дожидались, пока они возьмут и Магметкула. Его взяли в плен, может быть, во время пребывания Кольца в Москве, и особый гонец принес о нем известие. Посольство казацкое, конечно, прогостило в Москве не одну педелю и даже не один месяц. Притом, если бы Магметкул был взят до отъезда Кольца из Сибири, то более чем вероятно, что торжественное казацкое посольство привезло бы не известие о его плене, а его самого.

Царская грамота Строгановым относительно отправки Волховского и Глухова с ратными людьми и приготовления им стругов к весеннему походу в Сибирскую землю напечатана в «Сибирской истории» Миллера (стр. 170–171) и помечена 7 января 7092 года (1584), следовательно незадолго до кончины Ивана IV. С этой датой не согласуется известие Строгановской летописи, по которой посылка Волховского и Глухова состоялась «во второе лето по взятии Сибирской земли», следовательно в 1583 году. Грамота предписывает отправить ратных людей на стругах весной по половодью, а летопись говорит, что они прибыли зимой или к зиме. Подобное противоречие, по соображениям всех обстоятельств, нам кажется, можно примирить только таким образом: московские ратные люди отправились в поход весной 1583 года, а осенью, т. е. уже в 1584 году, достигли берегов Иртыша. Может быть, помянутая царская грамота ошибочно помечена у Миллера 7092 годом вместо 7091.

70

Сибирские летописи: Строгановская, Есиповская (изданная Григорием Спасским в журнале «Сибирский Вестник», 1824 г. и перепечатанная в приложениях у Небольсина), Ремизовская, или Кунгурская (изданная Археограф, комиссией с рисунками. Спб. 1880 г.) и Новый летописец (издан в VIII части Никонов. Летоп., и отдельно кн. Оболенским во Временнике О. И. и Др. XVII. М. 1853 г.). Ремизовская баснословит и о том, что один татарин-рыболов вытащил тело Ермака, которого узнали по двум царским панцирям, будто бы на него надетым; что татарские князья и мурзы разделили между собой его доспехи и оружие; что туземцы стали ему поклоняться, как некоему божеству и пр.

71

Сибирские летописи. Миллера «Сибирская история». Льготная грамота 1586 г. Вымской земли князю Лутую в С. Г. Г. и Д. II. № 54. Другая подобная льготная грамота остякскому князю Игичею Алачееву и брату его Онже Юрьеву в 1594 г. Ibid. № 63. Что Сейдак был взят в плен во время битвы, о том говорит так наз. Строганов, лет.; а что он был взят помощию хитрости Чулкова, повествует Есиповская. О киргизском царевиче, потом касимовском хане Уразе Мухамеде см. у Вельяминова-Зернова «О касим. цар. и царевич.» II. с 97 страницы. По другим источникам этот царевич не был взят, а сам выехал в Москву и вступил в государеву службу. (Ibid. стр. 102.). О сношениях Москов. правительства и сибирских воевод с сибирскими мурзами и самим Кучумом в С. Г. Г. и Д. II. №№ 64–68. Последняя