Властелин колец - Джон Толкин

– Мне здесь ничто не нравится, — отозвался Фродо. — Ни скалы, ни земля, ни вода, ни воздух. В этом краю все тронуто порчей, на всем проклятие. Но так лег наш путь.

– Это верно, — кивнул Сэм. — И все же, знай мы заранее, куда угодим, мы бы тут сейчас не сидели. Так, наверное, часто бывает. Взять все эти великие дела, господин Фродо, о которых говорится в старых песнях и сказках, ну, приключения, так я их называю. Я всегда думал, что знаменитые герои и прочие храбрецы просто ехали себе и смотрели — нет ли какого приключеньица? Они ведь были необыкновенные, а жизнь, признаться, зачастую скучновата. Вот они и пускались в путь — просто так, чтобы кровь разогнать. Но я перебрал все легенды и понял, что в тех, которые самые лучшие, ну, которые по–настоящему западают в душу, дела обстоят не так. Героев забрасывали в приключение, не спросившись у них самих, — так уж лежал их путь, если говорить вашими словами. Думаю, правда, им представлялось сколько угодно случаев махнуть на все рукой и податься домой, как и нам с вами, но никто на попятный не шел. А если кто–нибудь и пошел, мы про это никогда не узнаем, потому что про него забыли. Рассказывают только про тех, кто шел себе все вперед и вперед… Хотя, надо заметить, не все они кончили счастливо. По крайней мере, те, кто внутри легенды, и те, кто снаружи, могут еще поспорить, считать тот или иной конец счастливым или нет. Взять, например, старого господина Бильбо. Возвращаешься домой, дома все вроде бы хорошо — а в то же время все переменилось, все уже не то, понимаете? Но лучше всего, конечно, попадать в истории именно с таким концом, как у господина Бильбо, хотя они, может быть, и не самые интересные. Хотел бы я знать, в какую попали мы с вами?

– Да уж, — сказал Фродо. — Но я этого не знаю. В настоящих историях так, наверное, всегда и бывает. Вспомни какую–нибудь из твоих заветных! Тебе, может, сразу известно, хорошо или плохо она кончится, да и смекнуть по ходу дела недолго, а герои того ведать не ведают. И тебе вовсе не хочется, чтобы они прознали!

– Еще бы! Взять, например, Берена[460]: вот кто не думал не гадал, что ему суждено достать Сильмарил из Железной Короны в Тангородриме, а все–таки достал! А ведь там было хуже, чем здесь, и гораздо страшнее. Но это очень длинная история. Сперва она вроде бы радостная, потом печальная, а потом, глядишь, — ни то ни другое, бери выше… А Сильмарил в конце концов попал к Эарендилу[461]. А потом… Ох, хозяин, а я ведь об этом раньше не думал! Ведь у нас с собой есть частичка того же самого света, ну, в этой стеклянной звездочке, которую вам дала Владычица! Значит, если разобраться, мы из той же самой истории и она продолжается! Неужели все великие истории — бесконечные?

– Да, Сэм, такие истории не кончаются, — ответил Фродо. — А вот герои приходят и уходят, когда закончат свое дело. Рано или поздно кончится и наша история.

– И тогда мы сможем отдохнуть и выспаться, — сказал Сэм и мрачно рассмеялся. — Что до меня, то мне больше ничего и не надо. Отдохнуть, выспаться, а потом встать и покопаться в саду. Боюсь, это с самого начала было моим единственным заветным желанием. Не про моего брата всякие важные и великие дела! Но все–таки интересно, попадем мы в песню или нет? Мы уже там, внутри, в легенде, это ясно, но вот какой она будет потом? Может, ее будут рассказывать по вечерам у камина, а может, много–много лет спустя запишут в толстую, большую книгу с красными и черными буквами? «А теперь послушаем–ка сказание о Фродо–Хранителе и о Кольце!» И хоббитята обрадуются: «Ой, мы так любим эту сказку! Фродо был ужасно храбрый, правда, папа?» — «Конечно, сынок! Фродо был самый–самый знаменитый хоббит за всю историю Заселья, а это кое–что да значит!»

– Ну, это уж чересчур! — весело и громко, от всего сердца рассмеялся Фродо[462].

Такого звука не слышали в этих местах очень и очень давно, по крайней мере с тех пор, как Саурон появился в Средьземелье. Сэму вдруг померещилось, что камни внимательно прислушиваются, а скалы, сдвигаясь, наклоняются над ними. Но Фродо ничего не заметил и продолжал смеяться.

– Ну, Сэм, — сказал он, вытирая слезы, — послушаешь тебя — и весело становится, словно про нас уже написали в книге. Только ты забыл одного из главных героев — Сэмуайза Несгибаемого! «Папочка, я хочу послушать про Сэма! Почему про него в книжке так мало написано? Мне нравятся его разговоры, они такие смешные… Фродо без Сэма далеко не ушел бы, правда?»

– Зачем вы надо мной смеетесь, господин Фродо? — обиделся Сэм. — Я говорил серьезно.

– Я тоже, — ответил Фродо. — Я и теперь серьезно говорю. Мы с тобой, Сэм, дошли до самой мрачной главы. Скорее всего, твои хоббитята на этом месте скажут: «Закрой, папа, книжку, мы дальше не хотим слушать!»

– Может быть, — сказал Сэм. — Но я на их месте этого не сказал бы. Когда все сделано, когда твоя история уже написана и включена в большую, она уже другая. Кто знает, может быть, в книжке даже Голлум покажется кому–нибудь хорошим[463], — ведь это у нас он вечно под боком, а не у них… Поверить Голлуму, так он сам когда–то любил сказки. Интересно, кем он себя считает — героем или злодеем? Эй, Голлум! — позвал он. — Хочешь быть героем?.. Куда это он опять запропастился?

Ни у выхода из расщелины, ни поблизости Голлума не было. В трапезе он не участвовал — только выпил, по своему обыкновению, немного воды и свернулся в клубок, якобы укладываясь на ночлег. Накануне он тоже где–то шастал, но хоббиты не особо тревожились, решив, что, по крайней мере, одна из причин тому — голод. Скорее всего, Голлум ходил добывать себе пищу по вкусу. И вот он опять ускользнул, но теперь–то куда?!

– Не по душе мне, когда он вот так вот пропадает, не сказав ни слова, — помрачнел Сэм. — По–воровски как–то. Особенно теперь. Тут еды не найти. Разве что он камнями питается… Нет, серьезно, тут ведь даже мох не растет!

– Какая нам теперь разница? — пожал плечами Фродо. — Одни мы так далеко не ушли бы, и перевала этого нам ни за что бы не увидеть. А поэтому придется принимать Голлума, какой он есть. Если он ведет двойную игру — мы против этого бессильны.

– И все–таки я бы его из виду не упускал, — не успокаивался Сэм. — Тем более если он ведет двойную игру. Вспомните, ведь он отказался отвечать, охраняется перевал или нет! И вот пожалуйста — башня. Может, она пустая, а может, и нет. Может, он сейчас за ними пошел, ну, за теми, кто сидит в башне, — за орками или не знаю за кем…

– Нет, не думаю, — ответил Фродо. — Даже если у него на уме недоброе, а мне сдается, что не без того, — ты все равно не угадал. Ни орков, ни других слуг Врага он не позовет. Зачем ему для этого было так долго ждать, потеть с нами на ступенях, зачем подводить к самой границе страны, которой он так страшится? С тех пор как мы его встретили, он, наверное, много раз мог выдать нас оркам… Нет! Если он что–то и задумал, то сам, на свой страх и риск, и держит про себя.

– Ну что ж, вы, должно быть, правы, господин Фродо, — сказал Сэм. — Но коли так, утешения в этом мало. Я не сомневаюсь, что меня бы он оркам выдал за милую душу… Но я чуть не забыл о Сокровище! А ведь руку даю на отсечение, что у него застряла в голове одна–единственная мыслишка: «Сокровище — Смеаголу, бедному, несчастному Смеаголу». Все его помыслы вертятся вокруг этого, если, конечно, у него и вправду есть что–то на уме. Но зачем он нас сюда привел? Что это ему даст? Вот что ставит меня в тупик!

– Может, его самого это ставит в тупик, — сказал Фродо. — У него в голове такая каша, что вряд ли там мог сложиться какой–нибудь ясный план. Скорее всего, он занят в основном «спасением Сокровища» от Врага, пока только можно. Если Враг заполучит Кольцо, для Голлума все будет кончено. С другой стороны, он тянет время и ждет случая.

– Ползучка и Вонючка, — кивнул Сэм. — Я уже говорил вам об этом. Чем ближе к вражьему стану, тем больше тот, второй, становится похож на первого. Помяните мое слово: если мы и доберемся до перевала, так просто он свое Сокровище дальше не пустит, обязательно что–нибудь придумает.

– До перевала еще дойти надо, — напомнил Фродо.

– Пусть, ладно, но теперь–то как раз и надо быть начеку! Если мы зазеваемся или оба заснем, Вонючка быстро одержит верх. Но это не значит, что вы не можете спокойно вздремнуть, хозяин. Я здесь, так что бояться нечего. Я буду очень рад, если вы поспите. Насчет посторожить не беспокойтесь. Ложитесь поближе, я вас обниму — и никто не посмеет вас лапать без ведома вашего верного Сэма!

– Спать! — вздохнул Фродо, словно путник при виде зеленого, прохладного миража в пустыне. — Да, пожалуй, я поспал бы… Даже здесь!

– Спите, хозяин! Положите мне голову на колени и спите!

Так и застал хоббитов Голлум, вернувшийся к ним через несколько часов; он выполз из тьмы, сгустившейся впереди, и по–пластунски подкрался к спящим. Сэм сидел, привалившись к скале, мотая головой и тяжело дыша во сне. На коленях у него покоилась голова Фродо. На бледном лбу Фродо лежала Сэмова смуглая ладонь, другую руку Сэм положил хозяину на грудь. Лица у обоих были мирные и безмятежные.