Пробуждение Посейдона - Аластер Рейнольдс

- Никто на самом деле не знает, что произошло, - сказала Малхи. - Очевидно, что ваше вмешательство в ситуацию вокруг Глизе 163 сыграло в этом определенную роль. С причинно-следственной точки зрения никакое другое объяснение невозможно. Но пока у нас не будет вашего собственного отчета о событиях...

- Не ждите ответов на каждый вопрос, - сказал Кану тоном дружеского предупреждения. - Возможно, у нас его и нет.

- Даже у вас, Кану? - спросила Йефинг, и на ее лбу появилась морщинка сомнения. - Мы понимали, что ни у кого не было более тесного контакта, чем у вас.

- Это был Свифт, а не я, - сказал Кану.

- Но вы были там, - настаивала Йефинг. - Хранитель забрал вас... Хранитель вернул вас. Вот почему ваше медицинское обследование должно было быть необычайно тщательным.

- Я был сторонним наблюдателем, вот и все.

Малхи прочистила горло кашлем. - Но вы действительно думаете, что мы свободны от них? Навсегда?

Кану улыбнулся на это. - Когда-либо - это очень долго. Я полагаю, что настоящее испытание будет, когда мы вернемся на Глизе 163 или когда начнем активно использовать сеть Мандал. Возможно, это привлечет их обратно к нам. Но они не обязательно вернутся нашими врагами.

- Вы оптимист, - сказала Йефинг.

- Так мне говорили.

- Вы могли бы сыграть свою роль в этих грандиозных приключениях, - сказала Малхи, как будто хотела поднять ему настроение. - Наши методы омоложения не уступают ни одному из методов Вавилонской эпохи, а в некоторых отношениях даже превосходят их. Вас можно сделать таким сильным или молодым, каким вы пожелаете. - И она повернулась к Ру: - И ваш синдром СНКТ. Это излечимо. Легко выполнить. В наши дни в медицинской литературе об этом почти не упоминается.

- Мне не нужно это лечить, - сказал Ру. - Если только это не для того, чтобы помочь мне пережить еще один эпизод спячки.

Йефинг поджала губы. - Сейчас мы используем другой процесс. Там меньше осложнений.

- Тогда со мной все будет в порядке. Нам с Гомой нужно оставаться на Крусибле только до тех пор, пока не найдется корабль, который доставит нас на Землю. Или вы собираетесь сказать нам, что мы не можем позволить себе проезд?

- Вы... знаменитости, - ответила Малхи с оттенком неловкости. - Было бы мало препятствий, если бы вы твердо решили покинуть нас. Но, пожалуйста, не принимайте поспешных решений - вы едва прибыли.

Машина помчалась дальше. Они уже некоторое время проезжали через жилые кварталы, разросшиеся пригороды и городские территории, заросли тростника, озера для отдыха, новостройки. В конце концов дома поредели, превратившись в сплошную парковую зону. Они миновали что-то вроде спортивного стадиона, сад с пагодами, еще больше лесов. Затем машина свернула на обсаженную деревьями боковую дорогу, и Гома поняла, где они находятся.

Дом Ндеге.

Они сохранили территорию вокруг него незастроенной, и само жилище выглядело безмятежно нетронутым веками. Стены старого охраняемого комплекса все еще существовали, но ничто не могло помешать кому-либо пройти через ворота - больше не было ни контрольно-пропускного пункта, ни охраны. Машина беспрепятственно проехала внутрь и припарковалась между комплексом и домом.

Они вышли, все пятеро. Гома снова осмотрела дом, ища следы руки времени.

- Вы ненавидели ее, - тихо сказала она, обращаясь не к Малхи или Йефинг как к отдельным лицам, а к их ролям правительственных агентов. - Почему вы не снесли это место, как только она умерла?

- Это было очень давно, - сказала Малхи. - Все изменилось. Вам следует зайти внутрь.

Гома посмотрела на Ру и Кану, кивнув, что они должны сопровождать ее.

Но Кану поднял руку. - Я не хочу вам мешать.

- Вы проделали весь этот путь, - сказал Гома.

- И я скоро войду в дом. Но не раньше, чем вы побудете минуту-другую наедине с собой.

Он ничего не сказал Ру, но после малейшего колебания тот кивнул. - Кану прав. Мы будем прямо снаружи, пока не понадобимся тебе.

- Ты нужен мне сейчас.

- Нет, - сказал Ру. - Тебе только кажется так. Но ты сильнее, чем думаешь, Гома Экинья. Если я не знал этого до того, как мы покинули Крусибл, то теперь я это знаю. Заходи.

Поэтому она подошла к входной двери, толкнула ее и вошла внутрь.

И в ее голове мелькнула мысль: Мпоси всегда приносил ей зеленый хлеб. Мне следовало взять с собой зеленый хлеб.

В доме больше никого не было, а Малхи и Йефинг остались снаружи с Ру и Кану. Внутри было прохладно и затенено, без какого-либо освещения, кроме того, которое давали окна. Они отбрасывали продолговатые блики на бледные поверхности комнат, стены, книжные шкафы и мебель, а также на те скудные украшения, которые позволила себе Ндеге. Гома дотронулась до подоконника, проверяя, нет ли на нем пыли. Она подняла кончик пальца для осмотра. Он была безукоризненно чистым, на нем не было ни следа грязи. Кто-то приложил все усилия, чтобы сохранить это место нетронутым временем, словно это была священная общественная святыня.

Гома переходила из комнаты в комнату. Она никогда не бывала здесь без Ндеге. Какая-то часть ее сознания продолжала пытаться навязать ей эту сцену: намек на человеческое присутствие в уголке зрения Гомы, растворяющийся, когда она переводила на него взгляд. Не навязчивое воспоминание, а сила памяти, сила ее влияния на настоящий момент.

Нет ничего более доброго или жестокого, чем память.

Она подошла, чтобы взять книгу с одной из полок. Но когда ее рука приблизилась к полке, на участке примыкающей стены загорелся светящийся прямоугольник. В прямоугольнике появились текст и изображения. К ее удивлению, текст был написан на знакомом языке суахили, формулировки были легко понятны. На снимках была изображена Ндеге и все, что имело отношение к ее жизни. Голокорабль, ее мать Чику, первые дни поселения, Мандала, ее эксперименты по прямому общению с ней... кольцо обломков - вот и все, что осталось от "Занзибара".

Суд, порицание, тюремное заключение.

Это была знакомая история, хотя тон ее был не совсем таким, как ожидала бы Гома. Не столько обвиняющий и осуждающий, сколько сочувствующий: преподносящий ее ошибки как понятные заблуждения, а не как преступления гордыни. Просчеты, а не проступки.

Этот прямоугольник рассказывал только часть истории. Пока она бродила по комнатам, появлялись похожие рисунки текста и изображений. Иногда появлялись движущиеся