Вечный бой - Альфред Ван Вогт

Несмотря на твое дружеское письмо, наш контакт только тогда будет возобновлен, я имею в виду — полностью, во всей широте, когда ты, наконец, пришлешь мне свой снимок.

Твой ожидающий Скандер

Ауридгая II

Дорогой друг!

Наконец-то я получил твою фотографию! Как ты и предполагал, твоя внешность поразила меня. Я думал, что по твоему описанию мне удалось верно вообразить образ твоего тела. Но оказалось, что слова не в состоянии описать предмет, которого ты (я имею в виду себя) до этого никогда не видел.

Ты наверняка заметил, что я прислал, как и обещал тебе, свой снимок. Похожий на обрубок металлический тип — не являюсь ли я (могу поспорить, что да!) слишком отличающимся от того, чего ты ожидал? Разные расы, с которыми мы установили контакт, начинали относиться к нам со сдержанностью, сделав открытие, что мы высокорадиоактивны, то есть являемся высокорадиоактивной формой жизни, буквально уникальной в своем роде (насколько мы знаем) в этой Галактике. Поверь, что эта изоляция очень мучительна. Может быть, ты помнишь еще ту идею: (я обещал тебе ее более подробно рассказать) в общем, идея о возможности покинуть не только эту невозможную тюрьму, но также и тело, которое, как ты сам понимаешь, никуда отсюда убежать не может.

Короче, суть дела заключается в том, что возможна замена личности между двумя разумными представителями различных рас. Собственно, это не совсем обмен в принятом смысле этого слова. Для этого необходимо получение снимков обеих лиц, снимка разума, мыслей, а также тела каждого индивидуума. Поскольку этот этап — чисто механический, то он заключается попросту в том, что делаются и обмениваются полные снимки. Под словом «полные» я, конечно, понимаю такие, на которых зарегистрирована каждая вибрация. Следующим этапом является обеспечение обмена снимками, то есть каждая особь должна обладать полным снимком другой. (Уже поздно, друг! Я привел в движение подпространственную энергию между двумя нашими снимками. Так что ты можешь дальше опять спокойно читать. Уже ничего нельзя повернуть вспять.)

Как я уже сказал, это не полная замена личности. Первоначальная индивидуальность каждого из обменивающихся лиц будет попросту немного приглушена, правда, она уйдет на второй план, а на первый выйдет личность, запечатленная на фотопластинке. У тебя останется память о твоей жизни на Земле, а у меня — память о моей жизни на Ауридгае. Одновременно мы сможем пользоваться туманной памятью тела, которое нас примет. Какая-то часть каждого из нас всегда будет стараться пробиться, пытаясь вернуть свое сознание, однако ей всегда будет не хватать силы, чтобы сделать это.

Как только мне надоест Земля, я таким же способом обменяюсь телом с каким-нибудь другим разумным существом другой расы.

Через тридцать лет я с удовольствием вернусь в свое тело, а ты сможешь взять то тело, которое я к тому времени буду занимать.

Не забывай, что этот договор очень полезен для нас обоих. Ты при своей короткой средней продолжительности жизни переживешь всех своих современников, станешь обладателем интересного жизненного опыта. Признаю: я надеюсь, что я выиграю от обмена. Но пока хватит об этом. Когда ты доберешься до этой части письма, то это я уже буду его читать, а не ты. Но если какая-нибудь часть тебя еще способна что-либо осознавать — тогда до свидания, Друг. Мне было очень приятно получать твои письма. Я буду писать тебе время от времени, чтобы ты знал, как идут дела в моем путешествии.

С наилучшими пожеланиями, всегда твой,

Скандер

Ауридгая II

Дорогой друг!

Большое спасибо, что ты ускорил обмен. Длительное время я колебался — могу ли я позволить, чтобы ты сам себе подсунул такую свинью. Видишь ли, правительственные ученые сделали анализ первой фотопластинки, которую ты мне прислал; так что окончательное решение уже полностью зависело от меня.

И поэтому я решил, что каждому, кто так горячо, как ты, желает чего-то добиться, необходимо помочь. Теперь я знаю, что не должен был размышлять так долго над этой проблемой и жалеть тебя. Из твоего плана захвата Земли все равно ничего бы не вышло, но сам факт, что ты все же имел такое намерение, перечеркивает всю необходимость сочувствия.

До этого времени ты уже наверняка осознал, что человек, который парализован от рождения и подвержен сердечным приступам, не может надеяться на долгую и счастливую жизнь. Мне доставляет радость известить тебя, что твой одинокий когда-то друг весьма хорошо проводит время. Мне также приятно подписаться именем, к которому, как я ожидаю, я вскоре привыкну.

С наилучшими тебе пожеланиями,

Дорогой Мой Друг.

Скандер

Корабли тьмы

(пер. С. Федотова)

Разрабатывать план действий на Земле было совершенно иным делом, и Д’Орман великолепно понимал, что выбирать наиболее благоприятное решение придется в межгалактическом пространстве. Целых шесть месяцев он провел вдали от Солнечной Системы, вдали от своего спирального кольца: меж двух галактик. Но сейчас не было времени погружаться в воспоминания.

С некоторыми колебаниями Д’Орман прикоснулся к циферблату на установке, устанавливая его на 3 000 000 год. Благодаря Холли, установившему строгие законы, определяющие ход времени на планетах, он оказался здесь, в объятиях этого мрака, полностью лишенного звезд.

— Максимального ускорения следует достичь с самого начала, — говорил Холли, — чтобы единым усилием преодолеть структуру пространства. А потом, — действуйте!

«Пора!» — подумал Д’Орман, вспотев от волнения, и изо всей силы нажал на акселератор. Он услышал, как бьется его сердце, услыхал звук, напоминающий скрежет рвущегося металла, но тут же успокоился, утратив ощущение полета.

Все поплыло перед глазами. Он подумал, что головокружения больше не будет, но тут же оно началось снова. Он улыбнулся мрачной ухмылкой, как человек, оказавшийся перед лицом смерти и счастливо избежавший ее. И тут он увидел свет. Он беспокойно наклонился к пульту, надеясь проверить показания, но тут же изумленно выпрямился: пультов стало больше! Он недоверчиво огляделся, словно находился не в космическом корабле. Проверка была недолгой: кабина, двигатели, койка, топливные баки, кухня. В космосе ничто не исчезает, но машину времени невозможно обнаружить в пространстве.

Это, вне сомнения, и объясняло тот металлический скрежет, который он слышал: машина оторвалась во времени, оставив корабль позади себя. Такой исход означал неудачу! Неожиданно краем глаза Д’Орман уловил какое-то движение и резко повернулся, смутно ощущая опасность. В иллюминаторе над собой он увидел корабль.