Иван III - Николай Борисов

«Внутри государства он не только учредил единовластие — до времени оставив права князей владетельных одним украинским или бывшим литовским, чтобы сдержать слово и не дать им повода к измене, — но был и первым истинным самодержцем России, заставив благоговеть перед собою вельмож и народ, восхищая милостию, ужасая гневом, отменив частные права, несогласные с полновластием венценосца» (89, 316).

Для укрепления своей монархии Иван нашел несколько методов. Первый и главный состоял в развитии поместного землевладения, которое способствовало политической централизации страны, росту ее военного могущества. В экономическом отношении оно было не столь производительным, как вотчинное. Однако с этим неудобством пришлось смириться. Наследники Ивана Великого продолжали раздавать населенные крестьянами земли в поместья и тем увеличивать численность дворянства. Вскоре они столкнулись с проблемой нехватки пригодных для этой цели земель. (Иван Великий еще не испытывал недостатка в земле. Однако он прозорливо предвидел эту проблему и даже попытался в 1503 году на церковном соборе убедить иерархов отказаться от их огромных вотчин в пользу государства. Сопротивление церковных верхов оказалось столь сильным, что эту задачу в полной мере сумела решить только Екатерина II в 1764 году.) Неспособность государства выполнять в полной мере свои обязательства перед дворянством (порождавшая острое недовольство этого слоя общества) была, как полагают, главной причиной ужесточения политического режима в эпоху Ивана Грозного (143, 523). В поисках новых земель, пригодных для раздачи в поместья быстрорастущему дворянскому сословию, правительство усиливает внешнюю экспансию. В конечном счете той же цели служили и периодические конфискации обширных вотчин у тех представителей крупной аристократии, которые оказывались подлинными (или мнимыми) изменниками. Система поместного землевладения стала социально-экономической основой Российского государства. Она предопределила многие особенности внутренней и внешней политики его правителей.

Другим методом укрепления государства стало строительство аппарата центральной и местной власти. О том, чего достиг Иван Великий на этом пути, можно скорее догадываться, чем говорить наверняка. «Думают, что относительно управления при Иоанне III последовал переход от прежнего управления посредством только известных лиц к управлению посредством известных присутственных мест, или приказов; думают, что при Иоанне несомненно должны были существовать приказы: Разрядный, Холопий, Житный, Новгородский. Но ни в одном памятнике, дошедшем до нас от княжения Иоанна III, не упоминается о приказах; и если некоторые приказы должны были явиться непременно при Иоанне III, то не понимаем, почему некоторые из них не могли явиться ранее, если уже не хотим обращать внимания на молчание источников», — уклончиво рассуждал по этому поводу С. М. Соловьев (146, 157).

Историк, разумеется, был прав в своем профессиональном скептицизме. И все же заметим: Иван Великий, как никто другой, был создан для строительства государственного аппарата. Это был человек системы. И страстью всей его жизни было конструирование эффективных систем управления.

Важнейшим условием своевременного исполнения распоряжений центральной власти было наличие развитой сети дорог. Возможность быстрого и безопасного передвижения по дорогам — один из главных признаков сильного государства. Этого же требуют и интересы торговли. При Иване Великом в Московском государстве имелась четко действовавшая система ямской гоньбы, заимствованная русскими у Золотой Орды. (Само слово «ям» происходит от монгольского «дзям» — дорога.) В завещании Иван велит сыновьям сохранять ее: «А сын мой Василеи на своем великом княженье държыт ямы и подводы на дорогах по тем местом, где были ямы и подводы на дорогах при мне. А дети мои, Юрьи з братьею, по своим отчинам дръжат ямы и подводы на дорогах по тем местом, где были ямы и подводы по дорогам при мне» (6, 362). Ямская служба, несомненно, существовала на Руси и до Ивана. Однако судя по тому, как настойчиво он требует от сыновей поддерживать ее именно в том виде, в каком она была при нем, он внес в систему какие-то свои усовершенствования, которыми очень дорожил (67, 53). Наследники Ивана Великого не только сохранили ямскую службу, но и постепенно совершенствовали ее, устраивая новые ямы, обеспечивая ямщиков землей, присматривая за состоянием дорог.

Действенным средством усиления авторитета центральной власти были жестокие расправы с теми, кто так или иначе становился на ее пути. Этот метод Иван применял столь же энергично, сколь и расчетливо. Тем же путем шли и его наследники, неуклонно ужесточавшие свой политический режим. (Эту сторону дела довел до абсурда Иван Грозный, во многом представлявший собой карикатуру на Ивана Великого, которому он стремился подражать.)

Деспотический характер власти московских князей отчетливо проявился уже при Василии III. Теперь времена Ивана III казались почти либеральными. В 1525 году несколько московских вольнодумцев оказались под следствием за непригожие разговоры о великом князе. Один из них, знаменитый книжник Максим Грек, так пересказывал дознавателям слова своего приятеля боярина И. Н. Берсеня Беклемишева: «Добр-деи был отец великого князя Васильев князь великий Иван и до людей ласков… а нынешний государь не по тому, людей мало жалует; а как пришли сюда грекове (греки во главе с Софьей Палеолог. — Н. Б.), ино и земля наша замешалася; а дотоле земля наша Русскаа жила в тишине и миру…» В другом разговоре Берсень еще резче высказывался о Василии III: «Государь-деи упрям и въстречи (возражений. — Н. Б.) против собя не любит, кто ему въстречю говорит, и он на того опалается (налагает опалу. — Н. Б.); а отец его князь велики против собе стречю любил и тех жаловал, которые против его говаривали» (80, 283–284).

(Последнее замечание Берсеня, вероятно, отражает главным образом его личные отношения с обоими правителями. Однако в нем есть и зерно исторической истины. Конечно, Иван III, как и любой монарх, не любил возражений. Однако он умел выслушивать их из уст тех людей, с чьим мнением считалсН.Быть может, именно поэтому вокруг его трона было немало выдающихся личностей.)

Атмосферу всеобщего холопства, лжи и произвола, которая воцарилась при дворе Василия III, ярко изображает в своих «Записках» С. Герберштейн: «Хотя государь Василий был очень несчастлив в войне, его подданные всегда хвалят его, как будто он вел дело со всяческой удачей. И пусть домой иногда возвращалась едва ли не половина воинов, однако московиты делают вид, будто в сражении не потеряно ни одного. Властью, которую он имеет над своими подданными, он далеко превосходит всех монархов целого мира. Он довел до конца также и то, что начал его отец, именно: отнял у всех князей и у прочей знати все крепости и замки. Даже своим родным братьям он не поручает крепостей, не доверяя им. Всех одинаково гнетет он жестоким рабством…» (4, 72).