Осколки чести - Лоис Буджолд

— Меня прислал капитан Форкосиган, — вдохновенно соврала она. — Он хочет, чтобы я, как лицо нейтральное, сделала последнюю попытку вступить в переговоры.

— Бессмысленная трата времени, — заметил Нилеза.

— На это он и рассчитывает, — импровизировала она на ходу. — Я буду занимать их разговорами, пока он готовится к штурму. Вы сможете провести меня туда, не переполошив остальных?

— Наверное, можно попробовать. — Нилеза прошел вперед и разгерметизировал круглый люк в полу в самом конце коридора.

— Сколько человек охраняет этот вход? — прошептала она.

— Двое или трое, по-моему.

Под крышкой люка обнаружился узкий проход-колодец, на стенке которого была закреплена лестница, а посередине — шест.

— Эй, Вентц! — крикнул Нилеза вниз.

— Кто это? — донесся оттуда голос.

— Это я, Нилеза. Капитан Форкосиган хочет послать вниз эту бетанскую бабенку потолковать с Радновым.

— Чего ради?

— Почем мне знать? Это вы ставите наблюдательные камеры у каждой койки. Может, она не такая уж хорошая подстилка. — Нилеза поднял глаза и красноречиво пожал плечами, извиняясь перед ней. Она успокаивающе кивнула.

Внизу шепотом спорили.

— Она вооружена?

Корделия, проверявшая оба своих парализатора, покачала головой.

— А ты бы доверил оружие бетанке? — риторически вопросил Нилеза, озадаченно наблюдая за ее приготовлениями.

— Ладно. Ты впускаешь ее, запечатываешь люк, а затем она прыгает вниз. Если не задраишь люк до того, как она прыгнет, мы ее пристрелим. Понял?

— Ага.

— Куда я попаду, когда спрыгну вниз? — спросила она у Нилезы.

— Скверное местечко. Вы окажетесь в чем-то вроде ниши в складском помещении, примыкающем к основной рубке управления. Попасть туда можно только в одиночку, и вы будете торчать там, как мишень, а с трех сторон гладкие стены. Этот тамбур специально так спланирован.

— Значит, нет способа напасть на них отсюда? Я имею в виду — вы не собираетесь?

— Ни за что на свете.

— Хорошо. Спасибо.

Корделия нырнула в люк, и Нилеза закрыл за ней крышку с таким звуком, точно это была крышка гроба.

— Ладно, — донесся снизу голос. — Прыгай.

— Здесь высоко, — отозвалась она, без труда изобразив дрожь в голосе. — Я боюсь.

— Тьфу, пропасть. Прыгай, я тебя поймаю.

— Хорошо.

Она обхватила шест ногами и одной рукой. Когда она запихивала второй парализатор в кобуру, рука ее дрожала. К горлу подступила горькая желчь. Корделия сглотнула, сделала глубокий вдох, взяла парализатор наизготовку и спрыгнула вниз.

Она приземлилась лицом к лицу со стоявшим внизу человеком: свой нейробластер он небрежно держал на уровне ее талии. При виде парализатора он широко распахнул глаза. Ее спас барраярский обычай включать в экипаж только мужчин: он какую-то долю секунды колебался, прежде чем выстрелить в женщину. Воспользовавшись его заминкой, Корделия выстрелила первой. Он обмяк и тяжело привалился на нее, уткнувшись головой в плечо. Она подхватила его, держа перед собой вместо щита.

Вторым выстрелом она уложила следующего часового, уже вскинувшего нейробластер. Третий охранник поспешно выстрелил: заряд угодил в спину человека, которого Корделия держала перед собой, но все же слегка задел ее, опалив левое бедро. Вспыхнула пронзительная боль, но сквозь ее сжатые зубы не вырвалось ни звука. С инстинктивной берсеркеровской меткостью, шедшей словно откуда-то извне, Корделия уложила и третьего. И сразу же принялась дико оглядываться по сторонам в поисках укрытия.

Вдоль потолка тянулось несколько труб. Люди, входящие в комнату, обычно смотрят вниз и по сторонам, и только потом догадываются поднять глаза вверх. Засунув парализатор за пояс, Корделия совершила прыжок, который ни за что бы не смогла повторить на трезвую голову, подтянулась между двумя трубами и устроилась под бронированным потолком. Беззвучно дыша открытым ртом, она снова вытащила парализатор и приготовилась встретить любого, кто войдет через овальную дверь, ведущую в главный технический отсек.

— Что там за шум? Что происходит?

— Брось гранату и запечатай дверь.

— Нельзя, там наши люди.

— Вентц, доложи обстановку!

Молчание.

— Ты пойдешь туда, Тейфас.

— Почему я?

— Потому что я тебе приказываю.

Тейфас осторожно прокрался в тамбур, переступив через порог чуть ли не на цыпочках. Он ошалело оглядывался по сторонам. Боясь, что дверь запрут и запечатают, если снова услышат пальбу, Корделия дождалась, пока он, наконец, не поднял глаза вверх.

Обаятельно улыбнувшись, Корделия помахала ему рукой.

— Закрой дверь, — проговорила она одними губами.

Он замер, уставившись на нее, и на лице его отразилась очень странная гамма чувств: изумление, надежда, гнев — все одновременно. Раструб нейробластера, нацеленный прямо ей в голову, казался огромным, как прожектор. Все равно что глядеть в око небесного правосудия. Тоже мне противостояние — бластер против парализатора. «Форкосиган прав, — подумала она. — Нейробластер гораздо убедительнее…»

Тогда Тейфас громко проговорил, — Кажется, тут утечка газа или что-то в этом роде. Лучше закрой дверь, пока я буду проверять. — Дверь послушно закрылась.

Корделия, прищурившись, улыбнулась ему с потолка:

— Привет. Хочешь выпутаться из этой передряги?

— Что вы делаете здесь, бетанка?

«Отличный вопрос», — невесело подумала она.

— Пытаюсь спасти несколько жизней. Не волнуйся — твои друзья только парализованы. — «Пожалуй, не стоит упоминать о том, который попал под дружественный огонь… возможно, погиб ради спасения моей жизни…» — Переходи на нашу сторону, — принялась уговаривать она его, словно они участвовали в какой-то детской игре. — Капитан Форкосиган простит тебя… не упомянет в рапорте. Даст тебе медаль, — торопливо пообещала она.

— Какую еще медаль?

— Почем мне знать? Какую хочешь. Тебе даже не придется никого убивать. У меня есть еще один парализатор.

— А какие у меня гарантии?

Отчаяние прибавило ей дерзости. — Слово Форкосигана. Скажешь ему, что я его дала.

— А кто вы такая, чтобы клясться его словом?

— Леди Форкосиган, если мы оба останемся в живых. — Ложь? Правда? Несбыточная мечта?

Тейфас присвистнул, с изумлением уставившись на нее. Его лицо просветлело — похоже, он поверил ей.

— Ты что, правда хочешь, чтобы сто пятьдесят твоих товарищей глотнули вакуума ради спасения карьеры министерского шпиона? — ввернула она еще один убедительный аргумент.

— Нет, — наконец твердо ответил он. — Дайте мне парализатор. — Вот он, момент истины… Она бросила ему оружие.

— Трое здесь, осталось семеро. Как будем действовать?

— Я могу заманить сюда еще двоих. Остальные у главного входа. Если повезет, мы сможем захватить их врасплох.

— Валяй.

Тейфас открыл дверь. — Тут действительно утечка газа, — Он покашлял для убедительности. — Помоги мне вытащить отсюда этих ребят, и мы задраим дверь.

— Готов поклясться, что пару минут назад слышал отсюда жужжание парализатора, — проворчал его спутник, входя в тамбур.

— Может, они пытались привлечь наше внимание.

По лицу мятежника проскользнуло подозрение — до него дошла абсурдность подобного предположения. — Но у них же не было парализаторов, — начал он, но тут, к счастью, вошел второй. Корделия и Тейфас выстрелили одновременно.

— Пятеро выбыло, пятеро осталось, — подытожила Корделия, спрыгивая на пол. Левая нога подогнулась — после ожога она плохо слушалась. — Наши шансы растут.

— Чтобы все сработало, надо действовать быстро, — предупредил Тейфас.

— Отлично, поехали.

Они выскользнули за дверь и неслышно перебежали через технический отсек. Автоматические системы продолжали свою работу, равнодушные к тому, кто ими владеет. В стороне было небрежно свалено несколько тел в черной форме. Добежав до угла, Тейфас предупреждающе поднял руку. Корделия кивнула. Тейфас спокойно вышел из-за угла, а Корделия вжалась в стену, выжидая. Когда Тейфас поднял свой парализатор, она высунулась из-за угла, ища мишень. Сужающийся коридор заканчивался главным выходом на верхнюю палубу. Там стояло пятеро человек: все их внимание было приковано к потолочному люку над металлической лестницей, из-за которого смутно доносилось шипение и лязганье.

— Они готовятся к штурму, — сказал один. — Пора выпускать им воздух.

«Знаменитые последние слова», — подумала она и выстрелила: один раз, второй. Тейфас тоже открыл огонь, быстро сняв оставшихся, и все было кончено. «И я больше никогда, — поклялась про себя Корделия, — не назову выходки Стьюбена безрассудными». Ей хотелось отшвырнуть парализатор, выть и кататься по полу, но ее работа была еще не закончена.