Просроченная виза - Фридрих Незнанский

– У него юридическая фирма «Контакт». Консультации, финансовые операции, – отозвалась Татьяна.

– Вопросов нет, – констатировал Денис. – Это наезд. Ищут на кого-то компромат. Или на него самого.

Подошел криминалист с замком в руках:

– Вячеслав Иванович, я тут поглядел, если всерьез, нужна лабораторная экспертиза. Но уже так могу сказать. Работали грубо, значит, не специалисты. Скорее, шпана с набором отмычек. Профессионал работал бы нежно. Да и где их нынче взять? – вздохнул он. – Так что, на экспертизу возьмем или поставить на место?

– Ставь, – махнул ладонью Грязнов. – Почерка все равно не угадаем. Спасибо. А вам, Татьяна Кирилловна, лучше всего этот замочек бы сменить. Во избежание новых посещений. Хотя, скорее всего, больше они не полезут. Либо уже нашли, что искали, либо не нашли, но людей насторожили. Можно влипнуть.

– Это что ж получается? – заметил Денис. – Они одновременно в двух местах шмон учиняли? Знать бы, где раньше…

– А какая разница? – пожала плечами Татьяна.

– Ну вот, – засмеялся Грязнов. – А еще в милиции работает! Ох, плохо я вас, голубушка, учу! Дениска абсолютно прав. Если здесь начали раньше, значит, ничего не нашли и кинулись в офис. Или – наоборот. Или вообще ничего не нашли, и тогда уже может начаться охота за людьми. Разве вы не знаете эту публику?

Денис с экспертом, оказав, как сказано, чисто родственную услугу и откланявшись, уехали, а Грязнов остался, чтобы помочь немного навести порядок, ну и дождаться, будь он неладен, звонка Шацкого. Да вот хоть бы и женщине моральную поддержку оказать. Хорошая такая женщина, а мужик у нее, оказывается, козел. Или это его первая жена о другом сказала? Да какая разница!…

И звонок раздался. Маленько убрав в комнатах и расставив мебель по местам, Грязнов с Татьяной потягивали на кухне чаек, мирно беседовали… о служебных проблемах. А главным образом о вечной проблеме нехватки средств. Ну да, самая тема для вечерней беседы наедине.

Итак, он позвонил. И в его голосе Грязнов уловил тот же самый страх и растерянность, которые были заметны у Лилии Михайловны. Он спросил, что случилось, молча выслушал и потом долго сопел в трубку, прежде чем решился сказать то, что Грязнову уже было известно. Да, и на офис «Контакта» сегодня совершено нападение. Что искали? Шацкий – и это тоже почти сразу почувствовал Грязнов – старательно избегал каких-либо конкретностей. Отделывался общими фразами. О том, что вообще те же учредительные документы любой фирмы для ее конкурентов являются лакомым куском, а принимаемые решения по кардинальным вопросам финансовой деятельности – тайной, не подлежащей разглашению. Ведь каждый из подобных документов легко может превратиться в предмет торга, подкупа или шантажа. А «Контакт» по своему профилю является именно консультативной юридической фирмой и, значит, владеет секретами, за которыми может быть устроена охота. И не только конкурирующих фирм, но и криминальных структур. И все прочее в таком же духе… Некий ликбез для начинающих. И никакой конкретики.

Но за этим бесконечным и маловразумительным трепом Грязнов нюхом своим явно ощущал страх, преследующий доселе весьма удачливого, по уверению Татьяны, юриста.

Вячеслав Иванович, как человек опытный в данных вопросах, мог бы, разумеется, дать толковый совет определенно загоняемому в угол бизнесмену, но… Во-первых, никто его у него не просил. На предложение Грязнова написать заявление в милицию Шацкий слишком как-то уж торопливо возразил, что немедленной нужды в том не видит: завистников и шантажистов может оказаться сколько угодно, всех не перешерстишь, а если органы возьмутся, то обязательно пострадают ни в чем не повинные и ни в каких криминалах не замешанные люди и конторы, отчего, естественно, пострадает престиж «Контакта» – в первую очередь нарушится доверие и так далее и тому подобное. Ну а во-вторых, сам процесс расследования может затянуться на длительное время, что практически остановит деятельность фирмы. В-третьих…

Слова говорились, текли, сливались в бесконечный нудный поток, останавливать который у Грязнова не было ни малейшего желания. Как, впрочем, и общаться дальше с его источником. В принципе-то этот Шацкий был, конечно, по-своему прав. Как ведутся расследования подобного рода, не Грязнову рассказывать. И если пострадавший не имеет желания дальше обострять отношения со своими недоброжелателями, это его личное право.

Но, с другой стороны, отчетливо проявляемое нежелание пострадавшего контактировать с правоохранительными органами указывало также и на то обстоятельство, что дело его, мягко выражаясь, не совсем чисто. А скорее даже очень нечисто. Если судить по тому, что налетчики совершенно не церемонились.

Однако дело тут не только в нем. В конце концов конкуренты забрали у него нужные им бумаги, даже набили рожу – каждый выбирает по себе, как поется в популярной песне. Но ведь при этом могут пострадать совершенно невинные, посторонние люди! Татьяну Грязнов почему-то очень хотел считать посторонней этому сморчку, которого он отродясь не видел – и слава богу! Один разговор с ним чего стоил! Тут, кстати, тоже просматривались два варианта. Либо этот Шацкий – полный дурак, не понимающий, в какую историю ввязался, либо у него у самого рыльце в хорошем пушку. Вероятнее – второе. По старинной пословице: вор у вора дубинку украл. Хотя говорят, что правильнее – котомку. Нет, здесь именно дубинка, с которой наш вор выходил на большую дорогу проезжих купцов грабить. И если наложить пословицу на данную конкретную ситуацию, вот тебе и решение: бандиты искали нечто совершенно определенное, что представляет для них предмет опасности. И Шацкий точно знает, что они искали, а вот говорить не желает. Ибо сей предмет, или документ с убийственной силой, или черт в ступе может представлять опасность и для него самого. Но, видимо, «предмет» все-таки не украден, поскольку демонстрируемое Шацким упрямство пока оказывается сильнее страха.

Может быть, он рассчитывает, что все еще обойдется? Нет, тут он совершает ошибку: бандиты на полпути не останавливаются. Объяснять такие элементарные вещи Грязнов ему не собирался. Он просто невежливо прервал льющийся поток слишком юридически складной речи и довольно грубо сказал:

– Словом, как хотите. Но учтите: завтра может оказаться уже поздно. – После чего спокойно положил трубку.

На вопросительный взгляд Татьяны пожал плечами, хмыкнул:

– А черт его знает! Чую – дрожит от страха, а все нудит, нудит. И как ты с ним жила?…

Это «ты» вырвалось само собой. Да и про их совместную жизнь Грязнов помянул как-то походя, словно о давно прошедшем. Не укрылась от Татьяны и доверительная его интонация. Она впервые за весь вечер улыбнулась, несколько растерянно развела руками и заметила – тоже как о прошлом:

– Так получилось…

– Ну вот что, – решительно сказал он, – давай поставим вещи на место. Полный порядок ты потом сама наведешь, а сейчас поедем-ка отсюда подальше. Ко мне, скажем. Там тебе будет спокойно. А завтра я пришлю специалистов, и они тебе тут оборудуют целую систему защиты. Я не уверен, что попытка не повторится. К тому же и супруга жулика тоже представляет немалый интерес для уголовников. Ясно?

У нее чуть не сорвалось с языка: «Ясно, мой генерал!», но это были не ее слова, она их слышала от Турецкого, там, в кабинете Вячеслава Ивановича, при первой встрече, а потом, было бы сейчас верхом неприличия назвать его «своим». И вдруг поймала себя на мысли, что очень хотелось бы, и предложение его поехать на ночь к нему совсем не показалось ей неприличным. Она взглянула ему в глаза, увидела вспыхнувшие в них веселые искорки и… кивнула.

– Только… я должна переодеться, – сказала, как прыгнула с высокого обрыва в ледяную воду…

– Ну что? – обеспокоенно спросила Лилия Михайловна, сверля своего бывшего супруга глазами. – Чего ты не хочешь? Человек же тебе добра желает!

– Какое добро?! – взвился он. – Молчи уж, если ни хрена не понимаешь!

– Знаешь, – обиженно и оттого значительно заявила женщина. – Я тебя сюда не звала. Ты сам явился. Приполз! А почему? Да потому что тебя обложили со всех сторон – как волка. Вот ты и испугался. А мне свой норов можешь не выказывать! Знаем! Научены! И еще: хоронить тебя у меня нет решительно никакого желания. И оснований.

Высказавшись, Лилия гордо удалилась в спальню, оставив Шацкого переживать услышанное на кухне. Перед пустой тарелкой после ужина.

Иван разъярился было, но сразу же и остыл, поскольку понял, что Лилька абсолютно права. По-своему. Ну пришел. Ну вернулся. Это что же, навсегда? А где гарантии? Бабам всегда нужны очень твердые гарантии. Твердые, твердые, твердые… Черт возьми, что за чушь в башке крутится!…

День сегодня с самого утра не заладился.

Не заезжая в собственную контору, Иван Игнатьевич сразу отправился в банк «Деловой партнер». Хитрый, с вечно прищуренными глазами хохол Семихатько, начальник юридической службы, был некоторым образом куплен Шацким. Естественно, что Авдеев об этом – ни сном ни духом. Убрал бы сразу. А вот Иван нашел подход к этой жадине. И особая доверительность – в некоторых, касающихся исключительно Шацкого вопросах – стоила ему немалых денег. Его не интересовала финансовая политика банка, как и его многочисленная клиентура. Заботило одно: чтоб только не накололи, поскольку этакая форма «сотрудничества» банков со своими клиентами стала в последние годы традиционной. Но первое совместное дело было прокручено в срок и без сложностей. Каждый удовлетворился своим гонораром. А вот теперь интуиция почему-то подсказывала Шацкому, что у них не все ладно. И разуверить его в этом вопросе мог только главный юрисконсульт банка.