Шкатулка с драгоценностями - Анна Дэвис

Грейс поступила в университет, но это показалось ей таким неуместным, когда погиб Стивен, а Джордж был так далеко. Следовало бы заняться чем-нибудь более полезным. Несмотря на протесты родителей, она бросила учебу и поступила работать на военный завод, твердо веря, что самый прямой и эффективный способ внести свою лепту в общее дело — делать оружие собственными лилейно-белыми ручками. Оружие, предназначенное убивать тех, кто убил Стивена.

Грейс работала как автомат, не оставляя себе времени на уныние. Другие женщины из менее привилегированных слоев общества смотрели на нее со странной смесью благоговения и пренебрежения. Не в состоянии понять, почему столь состоятельная девушка поступила на такую работу, где постоянно имеешь дело с тротилом, вызывающим желтуху, за что их прозвали «канарейками», вместо того, чтобы найти себе более легкую и благородную работу, они относились к ней с подозрением и старались держаться от нее подальше. Кроме Грейс из состоятельной семьи была только инспектор благотворительной деятельности, которая, как быстро поняла Грейс, получила свое место исключительно по праву рождения. Единственной заботой этой женщины было старание скрыть свою некомпетентность за фасадом утонченной деликатности, как можно скрыть беспорядок в углу комнаты, прикрыв его кружевной занавеской. Эта женщина, Эмили, сразу же проявила к Грейс снисходительное дружелюбие, но это было оскорбительнее, чем мягкая враждебность остальных женщин. Еще более нестерпимыми были намеки Эмили о ее планах повысить Грейс, перевести с «производственной линии» на более чистую работу.

— Это всегда была безумная идея, — заявил Гарольд. — Такой светлый ум пропадает! Ты должна бросить эту работу и вернуться в университет. Если ты действительно хочешь выполнить свой долг, можно же что-нибудь делать безвозмездно, как твоя мама и сестра.

Нэнси, днем работающая в офисе, собирала средства в пользу семей погибших на войне, находящихся в стесненных материальных обстоятельствах. Кэтрин, наряду с другими членами СПОЖ, вступила в женскую полицию и вечерами патрулировала в униформе на Пустоши, разговаривая по душам с девушками, сбившимися с пути истинного, и большим жезлом разгоняя примостившиеся в кустах парочки.

В конце концов произошла вторая семейная трагедия, заставившая Грейс оставить работу на заводе, хотя в университет она не вернулась. В феврале 1917 года Гарольд умер от гриппа, и от этого удара семья долго не могла оправиться. В тот период, когда потеря переживается особенно остро, каждый пытался заглушить боль утраты по-своему. Гарольд уже давно тихо страдал бронхами, и никто, тем более он сам, не признавал этого. На фоне многочисленных военных утрат они упустили из виду тот факт, что потеря может коснуться и их дома. Какое-то время весь дом напоминал пресловутого петуха, который все еще бегает, хотя у него отрезана голова. Грейс и Нэнси продолжали работать, а Кэтрин по-прежнему патрулировала. Но по вечерам люстру в столовой не зажигали, потому что ее всегда зажигал Гарольд. Никто не думал, сколько осталось несделанного из-за смерти папы и сколько дел им еще предстоит сделать. Никто даже не входил в его кабинет.

Судьба распорядилась так, что именно Грейс была дома, когда горничная смущенно сообщила, что хотя она понимает, какие тяжелые времена переживает семья, тем не менее не получила недельного жалованья. Именно Грейс открыла дверь, когда пришел молочник и предупредил, что прекратит приносить молоко, если они сейчас же не расплатятся. Именно Грейс ответила на телефонный звонок семейного адвоката, пожелавшего узнать, что, черт возьми, случилось с делами Гарольда. И именно Грейс в конце концов села в пыльном кабинете и принялась разбирать бумаги.

Она поняла, что работа на заводе была лишь игрой. Сначала она все свои действия мотивировала чувством долга и патриотизмом, но теперь поняла, что ее первый долг — семья. Кэтрин, может быть, и бодрилась, но Грейс понимала, что за этим кроется. Мама пребывала в состоянии прострации и не могла заняться делами отца, ей впору было бы разобраться в собственных чувствах! Нэнси же с безразличным видом слонялась по дому с красными глазами, вспыхивая по каждому поводу — по-прежнему младшая, ребенок.

Грейс разбирала бумаги и расплачивалась по долгам. Она сделала нелегкое открытие: у отца было гораздо меньше денег, чем они ожидали. Придется искать работу, где платят намного больше, чем на заводе. «Пирсон и Пирсон» — это то, что надо!

Глава 2

Нэнси и Джордж поженились в 11.30 утра 22 декабря 1917 года. Им пришлось дважды переносить свадьбу из-за того, что откладывался отпуск, и возможность представилась, лишь когда Джордж был ранен и отпущен домой к родителям на несколько недель, оправившись от операции на правой ноге в госпитале королевы Александры в Хайгейте. Несколько небольших, похоже гранитных, осколков было извлечено из его ноги, и Джордж хранил их как память, говоря, что это осколки чьего-то памятника. Во время сильного обстрела в Ипре[8] он находился на кладбище, и одно из надгробий упало очень близко от него.

Это не была сказочная свадьба, о которой мечтала Нэнси, — бракосочетание состоялось в местном бюро записи актов гражданского состояния, в присутствии небольшой группы друзей. Но тем не менее все было очень романтично. Нэнси в ясное морозное утро была ослепительна в отороченном беличьим мехом зимнем пальто. Глаза ее сверкали. Джордж, в чине капитана, очень романтично выглядел в мундире, опираясь на костыли. В нем появилась какая-то отдаленность и серьезность, но это само по себе было романтично. Он участвовал в битве при Лоосе, в которой погиб его брат (с тех пор прошло уже более двух лет). Он выжил в битве на Сомме[9] и третьей битве при Ипре и вернулся домой, чтобы сделать своей невесте самый лучший рождественский подарок: себя.

Этот день был тяжелым для Грейс. Во время всей церемонии хорохорящаяся Кэтрин так крепко сжимала ей руку, что она слышала хруст костей. Хотя ни на ком не было черного, Грейс чувствовала, что они являют собой тяжелое, трагическое зрелище. Вдовушки в углу. Разумеется, было ясно, что сочувствующие взгляды гостей направлены не только на ее мать, но и на нее. Свадьба напомнила им о том, о чем они давно забыли, — вероятно, о том, чего до сегодняшнего дня даже не понимали. Если Нэнси и Джордж были одной половиной уравнения, то они со Стивеном — другой. Если Нэнси выходит замуж за Джорджа, то Грейс должна потерять Стивена. Но как бы она ни осуждала себя за это, сегодня она думала не о Стивене. Внешней веселостью она изо всех сил старалась подавить нечто, закипающее в ней. Все усиливающееся убеждение, что Джордж должен был жениться на ней, а не на ее сестре. Видя, как он изменился, она все больше уверялась в том, что понимает его гораздо лучше, чем когда-нибудь поймет Нэнси. Как же глупо они распорядились своей жизнью в тот полный страстей и порывов летний день 1915 года! И как несправедлива с тех пор была к ним судьба! Нельзя позволять себе слишком долго думать об этом — это так невыносимо, так ужасно, а в случае со Стивеном трагично и непостижимо.