Северное сияние моего сердца - Вуди Добковиц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ага. Конечно. Я прям, вот верю тебе. Ты ж с самого нашего рождения нас ненавидел!
Внезапный приступ смеха англичанина, поставил американца в очень странное и непонятное ему положение.
— Я сказал что-то смешное?
— Нет. Извини, если я тебя этим обидел. Мне очень интересно, откуда у тебя возникли такие мысли?
Это еще сильнее напугало США. С Великобританией явно что-то не так, раз он даже извинился.
— Бать, ты себя нормально чувствуешь?
— Просто превосходно, сынок. Благодарю за беспокойство. А теперь давай вернемся к моему вопросу. Так, когда ты решил, что я вас люто ненавижу?
— Еще с детства… — Буркнул себе под нос Штаты, отвернув лицо от пристального взгляда англичанина.
— Надо же… Так долго, ты считал, что вы мне не нужны…
— Конечно, считал! Что мне, по-твоему, оставалось еще думать, когда твой родной папаша кинул своих детей на чужих людей. А когда я захотел независимости, ты просто посмеялся надо мной! И вечные твои замечания… Ты не представляешь, как меня это бесило!
— США, ты все неправильно понял. Я нанимал нянек не потому, что хотел как-то от вас избавиться. Тогда на меня навалилась куча проблем, и поэтому мне пришлось звать чужих людей, чтобы они смотрели за вами. Не совру, если скажу, что я тогда хотел миллион раз бросить все дела и прийти домой, чтобы просто вас увидеть.
— А чего тогда заржал, когда я сказал, что стану независимым?
— Тут моя вина. Я подумал, что это еще одна твоя очередная шутка.
— Ты нарываешься! Это совсем не смешно!
— США, я это понял сразу же, как только ты выбежал из комнаты, так сильно хлопнув дверью, что штукатурка посыпалась. Не раз я пытался извиниться, но ты не давал мне сделать это.
— Допустим, но зачем ты меня все время пытаешься унизить своими вечными упреками?
— Я не унижаю, а хочу, чтобы у тебя были хорошие манеры. Ведь если ты сделаешь ошибку на каком-нибудь важном мероприятии, то в первую очередь выставишь себя и свой народ в не лучшем свете.
Столько лет Штаты думал, что он и Канада в этом мире никому не нужны. Сколько раз он выслушивал упреки в свой адрес и адрес его младшего брата. А все оказалось на самом деле так просто и смешно. Обхватив руками свою голову Штаты, завыл, словно раненый зверь.
— Какой же я идиот! Дядя Франция и Канада уже давно мне это говорили.
Англичане всегда славились своей сдержанностью и тщеславием, но сейчас можно было про это забыть, ведь Великобритания, ничего не говоря, просто обнял своего сына. Как же он давно хотел это сделать.
— Думаю это можно назвать началом наших с тобой нормальных отношений.
— Ха, скорее всего да, пап.
Накладывать макияж, не считая похода по магазинам, было самым сложным делом из всех, что когда-либо делала Россия. Вот уже битый час она пыталась ровно нарисовать себе темной подводкой стрелки на глазах, но у русской всё никак не получалось сделать задуманное.
— Япония. Я больше не могу.
— Еще раз! Пока не получится, я от тебя не отстану.
И вновь девушка, устало вздохнув, рисует на правом глазе кривоватую черную линию. В какой уже раз достает ватный диск из упаковки, и, обмакнув его в жидкость для снятия макияжа, с раздражением трет этот злосчастный глаз.
— Все. Не сегодня. Давай как-нибудь потом. А то я со злости выброшу все это в окно.
— Эх. А мне так хотелось сделать из тебя конфетку. Жаль, что сейчас меня нет рядом с тобой…
— Может, ты снова приедешь в Вашингтон? Я тебя встречу если хочешь.
— Звучит заманчиво Россия-тян. Только надо с США-куном еще договориться…
— Думаю, ты справишься.
Тихо хихикнув, японка хотела сказать россиянке еще что-то, но настойчивый стук в дверь комнаты Японии, заставил ее замолчать.
— Россия-тян нам пора заканчивать наш разговор. Опять пришли договоры на поставку нефти.
— Хорошо. Удачи тебе.
— Спасибо! И Россия-тян, обязательно накрась губы!
— Конечно, как скажешь.
Помахав девушке на прощание рукой, японка завершила видеозвонок. Казалось, теперь Россия может спокойно переодеться, ведь времени оставалось совсем немного до начала благотворительности. Только настойчивый стук в дверь не дал ей сделать этого.
— Communist, opens the damn door!*
Господи, когда этот пиндос наконец-то сможет разговаривать с ней нормально.
Повернув ручку, русская открыла дверь в свою спальню, впуская США вовнутрь.
— Что случилось?
— Ну и свинарник у тебя! — возмутился тот, оглядывая комнату девушки.
— Я подбирала платье на вечер, поэтому тут небольшой беспорядок…
— Ты?! И платье?!
Звонкий смех Штатов разнесся по всем уголкам спальни, заставляя россиянку смутиться.
— Да с такой фигуркой и кривой мордой как у тебя ни одно платье не поможет! А это что? Косметика! Не могу! Ты хочешь, наверное, рассмешить всех гостей моего дяди. Хотя нет. Скорее всего, напугать. Не придумывай и спускайся вниз. Сегодня мы должны весь вечер играть счастливую парочку.
— С чего это?
— Потому что! Не тупи! Хочешь, чтобы твой папаня опять про войну заговорил? Ну, вот. Черт, не могу на тебя смотреть! Расскажу кому-нибудь — не поверят. Русская бой баба и платье.
Продолжая надрывать свой живот от смеха, американец вышел из комнаты, оставляя Россию наедине с самой собой.
Может он прав. Она никогда не носила эти наряды, и другие люди не поймут ее резкой перемены в стиле.
Решив, что ей все-таки будет лучше в обычных штанах и свитере, русская поправила свою неснимаемую шапку-ушанку, подкрасила губы прозрачным блеском и вышла из комнаты.
Сливки общества собрались в огромном зале, о существовании которого россиянка узнала только что, с большими хрустальными люстрами, шторами, обитыми красным бархатом, и очень высокими потолками. Улыбчивые официанты разносили на подносах бокалы из хрусталя с дорогим вином и шампанским, а также легкие закуски. Классическая французская музыка разносилась по всему залу, поднимая гостям веселое настроение.
Франция уже давно произнес свою трогательную речь о защите заповедников и сейчас золотая чаша, что находилась в центре зала на небольшом стеклянном столике, была наполнена самыми различными купюрами.
Но для России этот вечер доставлял только отвращение. Шагая под руку с США, она приветствовала вместе с ним гостей, изображая огромное счастье. Скорее даже это Штаты старался “показать огромную любовь” к русской, ведь она не выражала ни единой эмоции.
Он не раз ей шептал злобно на ухо, чтобы россиянка хоть улыбку на лицо натянула, однако она так и не смогла.
Девушка очень хотела уйти подальше от всех
