За все земные грани - Оливия Финчли

Очень осторожно, стараясь ничего не перекладывать, Лиз просмотрела разбросанные на письменном столе бумаги. Несмотря на кажущийся беспорядок, Юлиус всегда сразу обнаруживал, если какая-то запись находилась не на месте. Не найдя ничего, что хотя бы немного могло ей помочь, Лиз стала осматривать содержимое ящиков. Тщательные поиски ничего не дали: нужной записи не было. Элизабет уже хотела задвинуть нижний ящик, когда на глаза ей лопался лист розовой бумаги, засунутый в папку.

Розовый? Это не соответствовало Кросби. Лиз нагнулась, чтобы разглядеть его получше. Почерк определенно женский. Девушку мучило любопытство. Она бросила быстрый взгляд в окно: Юлиус не вышел из воды, у нее еще оставалось время. Зная, что не должна этого делать, но не в состоянии остановиться, Лиз раскрыла папку и вытащила розовый листок очень осторожно, так, чтобы не перепутать остальные бумаги.

Это было письмо, датированное тремя месяцами назад, как раз перед мексиканским круизом:

Дорогой, ты не велел мне писать или звонить, но я не верю, что ты на самом деле этого хочешь: мы слишком много значили друг для друга. Как ты можешь быть настолько жесток? Неужели ты забыл ту божественную неделю, которую мы провели в Париже, или ночь…

На этом месте страница кончалась, и Элизабет не могла заставить себя перевернуть ее. Она и так чувствовала себя виноватой: она не должна была читать личное письмо. Но когда Лиз в последний раз взглянула, чтобы убедиться, что оно легло на свое место, она заметила подпись в конце оборота листка:

Со всей любовью, теперь и навсегда.

Сандра.

6

Девушка задвинула ящик и поспешила к своему столу. Ее щеки горели. Она посидела минуту, обдумывая то, что узнала. Бедная Сандра, кто бы она ни была. И как много других несчастных женщин?

Элизабет от всего сердца возблагодарила Бога, что у нее оказалось достаточно здравого смысла, чтобы самой не влюбиться в него! Девушка посмотрела в окно: Кросби как раз выходил из бассейна. Он постоял на его краю некоторое время, и Лиз не могла не обратить внимания на красоту его тела: высокий, мускулистый, широкоплечий, ноги длинные и стройные… Она заметила, что кожа на его спине гораздо светлее, чем на руках и груди, и вспомнила, что за все время мексиканского круиза Юлиус никогда не загорал и не появлялся на палубе без рубашки.

Прикрыв глаза рукой от солнца, Лиз наклонилась вперед, стараясь получше рассмотреть его. Пристально вглядевшись, девушка обнаружила, что вся спина Кросби испещрена какими-то полосами. Это могли быть только шрамы! Ее голова пошла кругом, и она поспешно отвернулась. Что могло оставить такой след? Лиз вспомнила, что Хэлен говорила о его тайной работе на правительство. А фотографии важных персон на его книжных полках с благодарственными надписями?!

Кросби тихо вошел в комнату, в купальном махровом халате и с мокрыми волосами. Лиз была так поглощена размышлениями, что не слышала его шагов. С ужасом она вспомнила о том, что не выполнила порученного ей задания. Сейчас последует расправа… Девушка приготовилась к неизбежному взрыву.

— Мистер Кросби, — начала она отрывисто. — Извините, но я не смогла разобраться…

— Успокойся, — перебил ее объяснения Юлиус. — Забудь об этом. Это не имеет никакого значения.

Девушка уставилась на него. Босс словно преобразился, раздражительный монстр, который недавно находился на грани отчаяния, теперь широко улыбался, а серые глаза горели от возбуждения. Юлиус быстро подошел к ней и, прежде чем Лиз поняла, что происходит, схватил ее в объятия и закружил по комнате в каком-то сумасшедшем танце. Наконец он отпустил девушку, но руки его все еще легко лежали на ее плечах.

— Ты права! — радостно воскликнул он. — Мне было необходимо уйти из проклятой комнаты на свежий воздух, это прочистило мне мозги. — Кросби наклонился и громко чмокнул Лиз, затем обхватил ее лицо ладонями. — Я знал, что ты принесешь мне удачу, маленькая Лиз, — мягко сказал он, глядя ей в глаза. — Твои спокойные манеры и здравый смысл — именно то, что нужно!

Девушка неуверенно улыбнулась.

— Я очень рада, — пробормотала она.

— А теперь к делу, — резко сменил тон писатель, выпуская Лиз. — За полчаса работы мы должны начерно набросать этот кусок. — Он уселся за стол и стал лихорадочно писать что-то. — Мы начнем этот отрывок заново!

Элизабет постояла посередине комнаты, озадаченно глядя на него.

— Но что делать с теми пленками, которые вы записали? И со всеми этими набросками?

— Выбрось их, — сказал Юлиус, махнув рукой. — Это все уже не нужно. — Он вскинул глаза и нахмурился. — Ну же! Не стой без дела. Я хочу, чтобы ты кое-что застенографировала.

Элизабет повернулась и пошла к своему столу.

— Да, сэр, — пробормотала она сквозь зубы. — Слушаюсь, сэр.

Они без перерыва проработали два часа. Пальцы девушки свело судорогой, и Лиз настолько устала, что сомневалась в своей способности прочитать записи, которые она так лихорадочно делала.

— Не может быть! — воскликнул Кросби, посмотрев на часы. — Уже почти шесть! А Дэвид придет сегодня к обеду. Но все равно нам пора остановиться. Можешь это перепечатать завтра. — Он покосился на девушку. — Надеюсь, ты правильно все записала?

— Конечно, — успокоила его Лиз, совершенно в этом не уверенная, но слишком усталая, чтобы о чем-то беспокоиться.

— Ну и хорошо. — Кросби вновь склонился над столом. — Я закончу эпизод, но ты мне сегодня больше не потребуешься.

Элизабет встала и попыталась размять затекшие без движения ноги, затем направилась к двери. Когда она проходила мимо письменного стола, он оторвался от бумаг.

— Надень сегодня что-нибудь понаряднее. Я хочу устроить праздник. Будем пить шампанское!

Лиз хотелось спросить, а какая разница, что она наденет, — мужчины полностью игнорировали ее присутствие во время ужина — но передумала. Кросби платит ей хорошую зарплату, и если в ее обязанности входит сидеть за столом и молча слушать, как они беседуют, то она не будет возражать.

— Хорошо, — сказала девушка.

Юлиус кивнул, и снова склонил голову над столом, и Элизабет, тяжело вздохнув, оставила его.

Ужин должен был состояться на террасе, а не в столовой. В эти долгие летние дни было светло и в девять часов, заходящее солнце освещало террасу.

Однако когда Элизабет вышла к столу, Кросби сидел в одиночестве. Он только что откупорил шампанское и разливал его. Девушка заметила, что на столе стояли лишь два бокала.

— А где же Дэвид? — спросила она, усаживаясь. — Он никогда не опаздывал.

— Он не приедет, — спокойно отозвался Юлиус. — Его задержали в суде. Нам придется пировать одним. — Он протянул девушке бокал. — За твое здоровье, — сказал Кросби, легко чокаясь с ней. Он сделал большой глоток, затем оценивающе посмотрел на Лиз. — Ты очень хорошо выглядишь сегодня.