Арысь-поле - Сергей Дубянский

— Мудрая птица, — попросил волхв, — донеси правду до матушки нашей, сырой земли…

Услышав это, птица тяжело взмахнула крыльями и полетела, постепенно превращаясь в черную точку, а волхв поднялся с земли, отряхнул колени и пошел обратно к сараю.

Джип въехал на берег, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом. Глаза отдыхали на серо-голубой глади воды и пока еще ясном небе с висящим высоко белесым диском луны.

— Полнолуние, — зловеще прошептал Слава, — вампиры выходят на охоту…

— Ну тебя к черту!..

— Шучу я, — Слава засмеялся, — это мы выходим на охоту.

Остановились они под уже знакомым дубом.

— Будем ставить палатку или переночуем в машине?.. Оно как-то спокойнее, — неуверенно предложил Вадим.

— Да?.. — Слава огляделся. Тишина, в которой слышался лишь методичный плеск воды, создавала иллюзию такого глубокого покоя, будто цивилизации не существовало вовсе. Сейчас там могла произойти самая большая ядерная война и все города могло смести огненным шквалом, а здесь ничего б не изменилось — здесь существовал совершенно иной мир, иное состояние природы и души. И люди чувствовали себя в этом мире пришельцами, на которых враз может обрушиться его благодать или его ненависть.

— Ладно, — согласился Слава, — заночуем в машине, но есть-то мы все равно будем.

— Для ужина, думаю, этих дров хватит, — Вадим тронул ногой оставленную ими же самими кучку. Ему ужасно не хотелось идти на хутор, пока сознание, после всей полученной сегодня бредовой информации, не придет к какому-то понятному варианту мироздания.

— Может, и хватит, — Слава кивнул, — сегодня мы ж не будем устраивать оргию на всю ночь, как в прошлый раз. Я хочу понаблюдать, что по ночам происходит на хуторе, и происходит ли что-нибудь.

— А что там может происходить?.. Привидения бродят?

— Зачем привидения — а наши подруги?

— Думаешь, они живут прямо здесь?..

— Думать я могу все, что угодно, и это ничего не меняет. Здесь надо проверять эмпирически, если хочешь докопаться до истины. Может, Лена снова захочет покурить или еще чего.

Они достали из машины сумки, развели костер и разложили на траве еду.

— Я вот что думаю, — начал Вадим, — если рассматривать все, что мы знаем на сегодняшний день, как отдельные факты, то это полный бред, но вместе они складываются в определенную, пусть и не очень понятную, систему. Тебе так не кажется?

— Система, брат, — Слава смачно откусил огурец, — штука индивидуальная. То, что логично для одного, и, вроде, вытекает из общей суммы знаний, то совершенно не логично для другого.

— Для меня все логично!.. Я только не могу ничего объяснить с позиций существующей в нашем сознании системы. А почему?.. Или мы чего-то не знаем, или система не верна.

— Лучше думать, что мы чего-то не знаем, — Слава вздохнул, и оба замолчали.

Кусты стали постепенно сливаться в сплошную стену; ветви дуба превратились в прочную крышу, к которой поднимались искры костра, и гасли, столкнувшись с зеленой, непробиваемой толщей. Пространство вокруг сокращалось, все плотнее сжимая круг темноты, где плясал маленький, бессильный огонек, становясь с каждым мигом все меньше и бессильнее.

— Все-таки хорошо на природе одним, — наевшись, Вадим откинулся на спину, — а то б опять водка, бабы, похмелье…

Слава считал, что нельзя так беспечно доверяться окружающей тишине, поэтому продолжал внимательно глядеть по сторонам, словно ожидая нападения невидимого противника.

— Давай, дежурить по очереди, — предложил он, видя, что Вадим закрыл глаза.

— Давай, — отозвался тот, на удивление, бодро, — моя, первая смена; а часов с двух, ты, и уже до рассвета. Устраивает?

— Вполне.

— Тогда можешь идти в машину.

— Какая, к черту, машина?.. Там духота несусветная, — Слава устроился прямо на жесткой земле, подсунул руку под голову, — спокойной вахты.

— И тебе тоже, — Вадим тупо уставился в темноту.

Через час костер догорел. Горка бордовых, но уже подернутых серым пеплом, углей, не давала света, и перед глазами все поплыло, сливаясь в единую, черную массу. Даже луна скрылась за неизвестно откуда взявшимся облаком, и ее свет пробивался еле-еле, ничего не освещая вокруг. Вадим подумал, что сейчас, если б даже и появилось какое-нибудь существо, его все равно невозможно было б заметить, пока оно само не обнаружит себя. Он передвинулся к дубу и оперся спиной о ствол. Во-первых, сидеть стало гораздо удобнее, а, во-вторых, так он чувствовал себя защищенным, по крайней мере, с тыла.

Веки вмиг отяжелели, а ресницы будто притягивались невидимым магнитом. Вадим взглянул на часы — прошло только два часа его вахты!.. Встал, чтоб разогнать сон, сделал несколько шагов и оказался в такой кромешной тьме, что стало страшно сделать еще шаг, ведь каждое неверное движение могло привести в неизвестно кем расставленные ловушки.

Облако проползло, выпустив луну из плена, но от этого легче не стало. В ее бледном, матовом свете даже знакомые предметы обретали уродливые, сюрреалистические очертания. Казалось, кусты начинают медленно, но верно приближаться, а на косогоре, ведущем к хутору, двигаются странные тени. Вадим вглядывался в них и не мог определить, чудится ему это или на самом деле там кто-то есть. От напряжения глаза уставали еще больше, и Вадим закрыл их, чтоб дать отдохнуть хоть минутку. Ему показалось, что это была всего минутка…

…Он вдруг ощутил себя в квартире — в своей квартире с прочными стенами, знакомыми запахами кондитерской фабрики, долетавшем из открытой форточки. Стояла ночь, абсолютно черная, где не осталось ни улиц, ни фонарей, ни звездного неба, а дом провалился в глубокий колодец, возвышаясь на его дне новым градом Китежем. Вадим даже слышал плеск воды за окнами, но это почему-то не пугало. Наверное, потому что внутри ничего не менялось. Он знал каждый предмет, расстояние до него и то, что почувствует, взяв его в руку — наверное, потому он не делал этого, а опустился на диван, размышляя, откуда в колодце мог взяться сладковатый аромат карамели. …Неужели в бездну погрузился весь город, вместе с фабрикой? А что тогда произошло с моими аптеками?…

Тут он услышал удар в окно. Вернее, не только услышал, но и воздушная волна, прогнув стекла, толкнула его в грудь. Это было совершенно физическое восприятие. Вадим приподнялся, но волна опрокинула его вновь, однако он сумел увидеть ее причину, и сам не понял, как это произошло — то ли чернота птицы оказалась чернее темноты комнаты, то ли странное черное сияние излучала сама птица; огромная, взъерошенная, она яростно билась в стекло выставленными вперед лапами, а голова с приоткрытым клювом, поворачивалась из стороны в сторону, видимо, ища другой путь проникновения внутрь. Вот, только почему-то не было видно ее глаз. …Может, птица слепая?.. Тогда многое объяснимо…

После очередного удара первый страх прошел. Вадим успокаивал себя мыслью, что все это происходит в темном колодце, и нисколько его не касается — его мир, замкнутый квартирой, остается прочным и неизменным. Он уже хотел подойти к окну, чтоб получше рассмотреть сумасшедшую птицу, но в этот момент раздался хлопок треснувшего стекла; на пол посыпались осколки и резко пахнуло затхлой, болотной водой, смешанной с гниющими водорослями и тиной…

Вадим не успел испугаться. Он проснулся, вдохнув тот же запах сырости и чувствуя ночной холод земли, на которой лежал, а в остальном… главное, что рядом ровно сопел Слава. Это возвращало к реальности, но видение черной птицы, бьющейся в окно, все равно не оставляло его.

Рядом что-то упало. Вадим чуть не вскрикнул от неожиданности, готовый увидеть какого-нибудь ожившего идола, но это оказалась всего лишь ветка. Она лежала, едва касаясь его руки, как растопыренная лапа мертвой птицы.

…Но почему она упала?.. Не могла же она упасть сама по себе?.. Может, птица прячется в кроне дуба?.. Вадим неловко повернулся и толкнул Славу.

— А?.. Что случилось?.. — тот встрепенулся, — ты чего?..

— Ничего. Сон дурацкий.

— Какой сон? Ты же на посту! — Слава оперся о локоть, шаря в поисках сигарет. Луна к этому времени вновь укрылась в облако, и стало темно.

— Дурацкий сон. Какая-то черная птица билась в окно, пока не выбила стекло.

— Плохой сон. Это к скорому покойнику.

— Хватит тебе…

— Я-то что? Так говорят, но ты не переживай. Который час?

— Почти два.

— Нормально, — Слава потянулся, — мое время пошло. А кроме птицы, ты ничего не видел?

— Ничего.

— Отрицательный результат, тоже результат. Ложись, поспи.

Вадим хотел вернуться в прежнюю позу, но, то травинка колола его ногу, то крошечный бугорок упирался в бок, мешая расслабиться — он сам удивился, как сумел уснуть в таких условиях, тем более, когда спать не надо было вовсе.