Вперед в прошлое 2 (СИ) - Денис Ратманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот глянул на жену, на потупившегося Илью и кивнул на выход.
Мы уединились в спальне. Леонид Эдуардович сел на кровать, я остался стоять и не стал тянуть.
— У мамы рак. Его можно вылечить, но нужны деньги. Займете?
Брови хозяина дома взлетели на лоб, он уронил:
— Мне очень жаль…
Неужели морозится? Черт! Горло сжала когтистая лапа негодования. Как же так? Да если бы не я, у них бы и посуду вынесли, не говоря о видике и всем прочем! Понятно, что, бросая добро в воду, не стоит ждать благодарности, но все же…
— В долг. На две недели. Могу вернуть больше…
— Каким образом? — вскинул бровь он.
— Мы с бабушкой повезем фрукты в Москву и планируем деньги удвоить.
Леонид Эдуардович поднялся, шагнул к двери.
— Сколько нужно?
Во теперь захотелось сесть и улыбнуться. «Мне очень жаль» значило не отказ, а выражение сочувствия из-за маминой болезни.
— Сколько не критично. Я правда прокручу и отдам, вы их не потеряете.
Взрослый, убеленный сединами мужчина улыбнулся.
— Отдашь, когда сможешь. Так сколько надо?
— Тридцать. — Я не стал ни мелочиться, ни наглеть.
Он кивнул и исчез за дверью, вернулся с конвертом, протянул его мне.
— Пересчитай. — Я выполнил просьбу, Леонид Эдуардович за мной внимательно следил и, когда я закончил, добавил: — Это меньшее, что я могу для тебя сделать.
— Спасибо, — сказал он, хотя это должны быть мои слова.
Я пожал его руку, сухую и шершавую.
— Это вам спасибо. Теперь мы спасены! Но я правда верну, и скоро.
В его темно-серых глазах промелькнули искры, и я понял, что он мысленно простился с этими деньгами — тоже выбросил добро в воду.
— Через две недели, — сказал я с нажимом. — А теперь мне пора.
Уже у выхода я вспомнил, что должен позвонить бабушке. Да, обещал позже, но вдруг она ответит? Тогда не придется идти к бабе Вале. Естественно, никто не возражал против моего звонка.
Бабушка ответила, я отчитался о проделанной работе и пообещал приехать к ней на первом автобусе, то есть где-то в семь утра — обрывать черешню и готовиться к нашей авантюре. Рынок работал до четырех-пяти, я туда успею к концу рабочего дня. До этого времени мы должны управиться, чтобы попробовать закупить остатки абрикос. Если не получится, придется это делать утром.
Дверь на кухню была открыта, и Каретниковы наверняка слышали наш разговор — и хорошо, пусть знают, что их деньги не уйдут в бездну.
Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, я забрал Борю, и мы побежали домой. Надеюсь, мама узнала все, что необходимо, ведь я вообще не ориентируюсь во всех этих медицинских делах.
Атмосфера дома была напряженной. Мама ждала меня, выскочила в прихожую, и я понял, что прежде всего нужно ее обнадежить. Отдав орехи Боре и велев их очистить, я в очередной раз рассказал примерно то же, что говорил бабушке. Показал конверт с деньгами.
— Сорок тысяч у нас уже есть, будет больше. Не переживай, вытянем. Веришь?
Я говорил эмоционально, и мне удалось заразить ее своей уверенностью. Выслушав, она вздохнула и молча сгребла меня в объятия, поцеловала в макушку.
— Мой мальчик, спасибо тебе. Прости меня, что я, ну, такая… Тебе же всего четырнадцать лет!
Того, что ты сейчас сделала, более чем достаточно. Просто живи, мама! Ты уже отогрелась и стала похожа на человека. Может, все вообще обойдется, бывает ведь, что врачи ошибаются. Этого я, конечно, не сказал, да и сам старался не думать, чтобы не терять надежду во второй раз и мать зря не обнадеживать. Да, есть такая вероятность, но она минимальна.
— Мне самому интересно поехать в Москву и попробовать заработать.
— Ох… — Она отстранилась, посмотрела, как на добровольца, уходящего на войну, погладила по щеке. — Страшно-то как! Она же такая огромная, Москва! Я там чуть не потерялась.
— Во-первых, там везде стрелки-указатели, во-вторых, со мной будет бабушка. Я уеду завтра рано утром к ней и уже, наверное, вернусь только во вторник.
— Ой, господи!
— Тетя Ира тоже будет с нами. Ты узнала то, что я просил? Про направления в исследовательский центр.
Мама кивнула.
— Главврач сказал, что выпишет. Но предупредил, что, если у них там никакие эксперименты не проводятся, то меня без взятки не возьмут.
— Это ожидаемо. Хорошо, хоть сейчас взятку не взяли. Ничего, изыщем средства. Все будет хо-ро-шо, слышишь меня? Лечение начнешь тут. Потом, после химии и чего там еще, поедешь в Москву. Я как раз все разгребу и налажу бизнес.
Хоть мама и молчала, то, что она мне верит, я чувствовал на каком-то животном уровне. Ушло ощущение безнадежности, и я тоже верил, что все не зря. Мама будет жить.
Борис и Наташка кололи орехи прямо на полу. Тюк-тюк-тюк. Я поел ставриды и завалился спать, накрыв подушкой голову. А проснулся не по будильнику, который поставил на пять, а от грозовых раскатов. Выругался. За окном полыхнуло. Такие грозы я видел только здесь, на юге: не ветвистые молнии, расчерчивающие небо, а будто бы слепящая вспышка гигантского фотоаппарата.
Порыв ветра ударил в окно так, что затрепетала занавеска. Скоро польет. Следующая вспышка высветила будильник: начало пятого. Шумно выдохнув, я завалился досыпать, но где там! За окном рычала, ревела стихия, ткань мироздания трещала по швам.
Казалось, что реальность встала на дыбы, чтобы помешать моим планам. Врешь, не возьмешь! Я обозначил цель, и теперь меня бульдозером с пути не сдвинуть!
Повалявшись еще немного, я прошлепал на кухню, обнаружил там миску очищенных орехов. Взвесил их: кило триста. Ага, значит, смысл есть. Тут же была сложена стопка пакетов, сшитых из пленки крупными стежками. Спасибо, Наташа!
Весы я забирать не стал — они понадобятся Наташе, если она вздумает рыбачить. Взял зубную щетку, белье, сменную футболку, набил сумку пакетами. Выпил Наташкин кофе, который она выставила для общего пользования. Он уже не казался таким отвратным — привык к новым реалиям. Вот бы зерновой достать, но я его не видел в продаже. Дурных денег, наверное, стоит.
Успею ли я домой? Если нет, позвоню бабе Вале, скажу, что все в порядке, и останусь в Васильевке.
Я отодвинул занавеску и выглянул. Тучи были таким плотными, что как будто и не рассвело. Ладно, хрен с ним. Намокну так намокну, зонт при таком ветре все равно не спасет, а дождевика нет.
Перекинув сумку через плечо, я рванул на улицу.
