Всадники - Жозеф Кессель

Их можно было узнать по тюрбанам, повязанным согласно обычаям их провинции, и густым бородам, окрашенным хной.

Саис вернулся назад, неся поднос с чайником и чайными пиалами. Мокки сел напротив Уроса и сказал:

— А Джехол все еще спит. Он устал даже сильнее, чем ты.

— Пусть отдыхает. Мы поедем дальше лишь завтра, — ответил Урос.

Он посмотрел на Мокки, на его глаза, что покраснели от пыли, солнца и усталости, на его заношенный, слишком короткий, чапан и подумал: «Придет время и я куплю ему новый».

Урос тоже не спрашивал себя, нравится ли ему Мокки или нет. Но сейчас его улыбка была мягкой и не имела ничего общего с его обычным волчьим оскалом.

Они пили чай медленно и осторожно, потому что он был еще очень горячим, но нравился им таким больше всего. Оба молчали. Переливы маленьких птиц в ветвях ивы, становились все более пронзительными. Тень, что отбрасывали деревья, почти достигла плеча Мокки, а косые лучи заходящего солнца пробившись сквозь листву, засияли на меди самовара, разноцветной посуде и ярких картинках, что были нарисованы на побеленных известкой, глиняных стенах.

Торговцы из Кандагара расплатились и собрались уходить. Хозяин чайханы вышел к ним, чтобы попрощаться. Это был маленький, полный, старый человек, который, из-за своей комплекции и маленьких бегающих глаз, напоминал серую мышь.

— Здесь дорога хорошая, — сказал он. — Вы доберетесь до Кабула быстро. Жаль только, что вы попадете туда на один день позже, ведь вчера проходило шахское бузкаши.

При этих словах Мокки вздрогнул и открыл было рот. Резким жестом Урос приказал ему молчать. Он провел рукой по лбу: «Как это возможно? Всего лишь вчера!»

Вздыхая от зависти, хозяин чайханы добавил:

— Наверняка, люди в Кабуле не говорят сейчас ни о чем другом, как лишь об этом представлении. Чего они вам только ни расскажут!

Самый старый из торговцев, который имел самую густую и длинную бороду, а также самый дорогой чапан, повернулся к нему и сказал тоном оскорбленного достоинства:

— Мне они вряд ли расскажут что-то интересное. Бедняги! Наверное, вчера они увидели свое первое в жизни бузкаши. В то время как я… Да что говорить! Пока они смогут увидеть то, что когда-то видел я, им придется ждать еще очень долго.

— О, расскажи нам! Расскажи! — начал просить хозяин.

И не дожидаясь согласия, закричал в сторону веранды:

— Бача! Эй, бача! Мои подушки, мой чай, мои печенья и сладости, все быстро несите сюда!

Полный торговец опустил взгляд на свою широкую бороду, словно он еще колебался.

Но, наконец, сел, удобно устроившись на террасе, и окружающие последовали его примеру. Они не успеют в Кабул к нужному времени? Ну и что? Время бежит быстро, а интересная история не забывается так легко.

Чашки, чайники и сладости были тут же принесены и расставлены. Оба прислужника так же сгорали от любопытства, как и хозяин чайханы. Когда они принесли все, что было нужно, то тоже уселись, скрестив ноги, в кругу слушателей.

Торговец из Кандагара не торопился. Сначала, слушающие должны преисполниться к нему уважения, а потом еще немного помучиться от любопытства. Поэтому торговец очень медленно и с удовольствием начал пить чай. Потом он, не спеша, попробовал медовые печенья, варенье и пастилу, сваренную на бараньем жире. А затем сделал немаленькую паузу.

Но, наконец, он погладил свою рыжую бороду обеими руками и это был знак, что он начинает.

— Много лет тому назад, верхом на лошади, я поехал в одну из северных провинций, чтобы купить там особенно красивый каракуль. Я купил его в Маймане, у самого богатого и честного господина той провинции — у Осман бея.

Урос и Мокки обменялись долгим взглядом. Осман бей! Так далеко от Майманы услышать его имя!

Торговец продолжал дальше:

— В то время как раз женился его самый любимый сын. Младший. Вы не можете себе представить, что это была за свадьба! Праздник был просто неописуемым! — рассказчик поднял глаза к небу. — Она продолжалась семь дней и семь ночей! Наместники и вожди племен со всей провинции, и даже один из могущественных кашгаев из Ирана, съехались тогда к Осман бею. И на седьмой день праздника решено было устроить бузкаши.

Цель, круг справедливости — как называют его там все, но вы это узнали, конечно же, только вчера, — располагался напротив места, где сидел Осман бей и его особые гости. Перед ногами Осман бея была сложена настоящая гора из шелковых чапанов, драгоценных ковров, и украшенного серебром оружия. Невдалеке находились пастухи, которые наблюдали за стадом лучших каракулевых овец, а рядом с ними были лучшие верблюды, украшенные перьями и попонами.

Все это, — чапаны, ковры, животные и оружие — предназначалось победителю игры, а так же всаднику, который покажет самые лучшие из приемов бузкаши.

— Это правда? Там было столько дорогих вещей? — спросил владелец чайханы.

Торговец ничего на это не ответил, лишь страдальчески возвел карие глаза к небесам, желая показать, что подобное невежество превосходит все его понимание.

Мокки зашептал Уросу на ухо:

— Слушай, это же точно, правда. Эта свадьба была как раз в тот год, когда я родился, а еще…

— Замолчи… — глухо ответил ему Урос.

Этот дурак, что, вообще ничего не понимает? Разве не понял он, что в ту же минуту, как прозвучало имя Осман бея, что-то страшное, роковое было приведено в движение.

И теперь оно подбирается к ним все ближе и ближе.

— Перед началом игры, — продолжал рассказчик, — десять игроков вышли вперед, чтобы поприветствовать Осман бея. Все в бедных чапанах, в круглых шапках отороченных мехом лисы или волка. Это были его чавандозы. И среди них — один, чье лицо было в глубоких морщинах, а волосы совершенно седы. Его поступь была тяжела, так что было ясно — он не раз ломал себе кости. Его кожа была вся покрыта шрамами. Он совсем не подходил к остальным, молодым и ловким всадникам.

Я спросил моего соседа: «Сколько же ему лет?».

И он мне ответил: «Он так стар, что его собственный сын сам чавандоз и принимает участие в игре».

«Ах, вот оно как, — ответил я. — Так сам старик участвовать не будет?»

«Нет, будет. Так же как и остальные. С той лишь разницей, что он играет на своем собственном коне»

Торговец замолчал на мгновение, словно погрузился в воспоминания молодости:

— И, вы не поверите, но с первой же минуты игры стало ясно, что этот старый чавандоз самый ужасный и опасный из всех игроков. Он всегда оказывался ближе всех к туше козла. А его конь превосходил всех в силе, скорости и хитрости… Да, друзья мои, я клянусь вам, старый чавандоз был превосходным наездником. И если бы Осман бей, в своей бесконечной доброте, позволил бы мне оседлать его лучшую лошадь, я всего лишь плелся бы в самом конце всей команды игроков.