Король тёмной стороны. Стивен Кинг в Америке и России - Вадим Эрлихман

Осенью 1994-го настал роковой момент — Кинг кончился. Все мало-мальски значимое было издано или запущено в производство. Серию начали пополнять менее известными авторами типа Страуба, Маккамона, британского халтурщика Денниса Уитли и небезынтересного канадца Майкла Слейда. От всех них я урвал по книжке-другой, но оплачивалось это хуже Кинга, и между заказами появились большие перерывы — другие переводчики тоже требовали свое. Пометавшись, я устроился в артель книгонош, которую сколотил на станции «Яуза» мой бывший соученик Леша Красильников. Это был почти такой же, как в «Кэдмене», подвал, под завязку загруженный книгами. Каждое утро там затоваривались 10–15 «реализаторов» (звучит прямо как «регуляторы» у Кинга), которые затем с громадными рюкзаками разбегались по электричкам. Вваливаясь в вагон, они хрипло рекламировали свой товар — детективы, сборники анекдотов и пособия для дачников. Мне отдали Курское направление. Пара конфликтов с милицией и мелкими бандитами разрешилась мирно — у Леши или его «крыши» везде были свои люди, — и постепенно я втянулся в работу.

Раннее утро. Переполненная электричка «Москва-Подольск», пахнущая потом и семечками. Голосят продавцы газет, мороженого, шоколадок, китайской чудо-техники. И я тут как тут со своим набитым рюкзаком и самодельной речевкой: «Кинга знают все вокруг, Кинг — он наш ужасный друг!» Кинга действительно все знали и раскупали стремительно. Особенно, когда узнавали, что имеют дело с переводчиком. Пару раз просили автограф, и я расписывался «Stephen King», ощущая в те минуты свое глубинное родство с работником бангорской прачечной. Неплохо расходился и Баркер благодаря мироновским страшным рожам на обложке. Я наладил взаимовыгодную поставку книг «Кэдмена» на Лешин склад и получал с этого свои скромные проценты. Ощущая себя благодетелем, втянул в этот бизнес нескольких друзей. Однако к весне мне надоело таскаться по грязным электричкам и выкрикивать всякую чушь. Захотелось солидности — я подал документы в аспирантуру и начал штудировать латынь, чтобы перевести, наконец, первого английского историка Беду Достопочтенного (такая у меня была странная мечта). К тому же назрела женитьба, и комнатку в Текстильщиках требовалось срочно очистить от книжных штабелей.

К тому времени в «Кэдмене» случились печальные перемены. Во время одной из поездок Арсений на своем джипе на полной скорости впечатался в грузовик. После похорон основателя издательство пошло вразнос. Кто мог, тащили из него деньги, кто не мог — книги. Влюбленный Леня никак не контролировал этот процесс. Примерно год работа шла по инерции — продолжали издавать Баркера и Страуба, появилась и пара новых романов Кинга вроде «Бессонницы» и «Мареновой розы». К началу 1997-го «Кэдмен» окончательно сдулся, и скопившиеся на складе книги начали распродаваться по бросовым ценам — мелкие их партии можно до сих пор отыскать на том же рынке «Олимпийский». Весной издательство прекратило работу, так и не выпустив последние мои переводы — «Эвервилл» Баркера и «Горящий Эдем» Дэна Симмонса (этот позже вышел в «АСТ»). Тогда же я получил последний заказ, причем очень странный — мне предложили отыскать человека, взявшегося переводить сборник рассказов Страуба «Дома без дверей» и пропавшего вместе с ним. С помощью друга, владевшего пиратской адресной базой, я отыскал беглеца и перевел изъятую у него книжку — впрочем, вялую и неинтересную. На прощание Леня подарил мне неплохой компьютер, а себе купил мини-квартирку в «хрущобе» на Коломенской — когда-то гуманное советское государство строило такие специально для сумасшедших.

Тем временем в гавань кингоиздания вплыл на всех парах лайнер издательства «АСТ», безжалостно расшвыряв суденышки мелких фирм. Третье по величине российское издательство, стремясь стать первым, взялось за амбициозный проект — полное собрание сочинений Кинга. Оно выходит до сих пор вполне по-американски — в дешевых покетах и одновременно в более дорогом, но вполне доступном «твердом» варианте. «АСТ» не только скупил у разорившихся издателей вроде Тохтамышева их переводы, но и начал заказывать новые — плодовитый СК за это время написал еще несколько романов. Призвали и меня, и я храбро взялся за дело по кэдменовской методе, быстро накатав нечто динамичное, но весьма приблизительно похожее на исходный текст. Оказалось, однако, что в книгоиздании наступили новые времена — мне с моим переводом указали на дверь. Ну и ладно. Со мной остались три удивительных года, когда отечественные ужасы за окном причудливо пересекались с импортными ужасами в моей бедной голове. Что, быть может, не позволило ей закружиться окончательным и роковым образом.

Иногда я вспоминаю наш склад на Электрозаводской, откуда в начале знойного лета 1997 года хмурые работники выволокли последние книжные пачки. Потом там хранилась бытовая химия, а еще позже подвал опечатали, боясь террористов. С тех пор он остается пустым и темным, и тишину его нарушает только капель из прохудившихся труб. Или это плачут осиротевшие томминокеры, не знающие дороги в родной Хэйвен?

Глава 2. Король забавляется

1. Отец семейства

Вернемся к Кингу, который летом 1970-го оказался на распутье. Мечта о писательстве оставалась мечтой, а деньги требовались каждый день. К тому же фактически у него уже имелась семья, хотя юридически это оформилось только через полгода. Все началось предыдущим летом в университетской библиотеке, где Стивен подрабатывал за небольшую сумму. Сдружившись с другими сотрудниками-студентами, он порой ходил с ними на пикники в небольшой дворик за библиотечным корпусом. На одном из таких мероприятий — это было 19 июня — он увидел незнакомую миниатюрную девушку с рыжеватыми волосами и резким голосом. Вначале он принял ее за подружку одного из студентов, Эдди Марша, но оказалось, что она просто любит читать и не чужда поэзии. Ее звали Табита Спрюс, она родилась 24 марта 1949 года и, подобно матери Кинга, принадлежала к одному из старейших семейств Мэна.

Во время первой встречи Стивен отметил, что новая знакомая одета в соблазнительную мини-юбку и ругается, как ткачиха (после работы на фабрике он знал в этом толк). У нее есть своя версия: однажды знакомые показали ей издалека местную знаменитость — редактора колонки «Мусоровоз». «У меня была лохматая черная борода, — вспоминал потом Кинг, — я не стригся два года и был похож на Чарли Мэнсона. Моя будущая жена скрестила руки на груди и сказала донельзя саркастическим тоном: „Ох, кажется, я влюбилась“. Подружки прыснули, хотя некоторые из них были ко мне вполне благосклонны».