Господин следователь. Книга 2 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Немножечко отлегло от сердца. Скорее всего, дело не лично во мне, а в том, что Бравлину попросту не нравится потенциальный муж его дочери, что уведет девочку из-под крыла отца. В общем-то, нормальная отцовская ревность.

— Папенька как-то рассердился, что Митька Сазонов — сын нашего соседа, подарил мне цветочек.

— Что⁈

Где этот Митька Сазонов? Сейчас сбегаю, голову оторву, а труп спишу на… Ну, на что-нибудь да спишу. Несчастный случай на производстве. Шел-шел, сунул голову под колесо поезда. Что, паровозы не ходят? Фигня, пригоним.

— Ваня, — засмеялась Леночка. — Мне тогда одиннадцать лет было, а Митька сейчас учится в юнкерском училище.

Ладно, пусть заканчивает, становится подпоручиком, или, кем его выпустят? Неважно. Дождусь производства соперника в офицеры, тогда и оторву голову.

Дойдя до Казначейской улицы, мы разошлись. Семейству Бравлиных — на Дворянскую, а на мне на Покровскую. Перед расставанием матушка Елены напомнила:

— Иван Александрович, ждем вас в три часа.

Как всегда, Наталья Никифоровна уже была дома, успела поставить самовар, а теперь пекла блины. Для меня вообще загадка — как можно печь блины в русской печке? Это же невозможно! А Наталья умудряется.

Я отправился в свою комнату, чтобы навести в ней порядок. Пока возился, завтрак уже стоял на столе.

— Как вам встреча с родителями? — поинтересовалась хозяйка, поставив передо мной тарелку со стопкой блинов и пододвинула мисочку со сметаной.

— Так себе, — буркнул я, ухватывая первый блин. — Не понравился я ему. Признаюсь — он мне тоже.

— Не переживай, Иван Александрович, — утешила меня Наталья. — У меня три сестры, ни разу не было, чтобы жених с первого раза нашему батюшке понравился. Потом, после свадьбы, через полгода, через годик… Увидит, что ты Леночку любишь, заботишься, тогда и оттает.

Умяв внушительную стопку блинов, выпив чашки три чая с малиновым вареньем, почувствовал, что жизнь прекрасна и удивительна, а мой будущий тесть, скорее всего, не зануда и резонер, просто нормальный дядька, беспокоящийся за свою дочь.

Растишь тут, растишь девчонку, а неизвестно, для кого вырастил. Вот, будет у нас с Леночкой доченька, плохому человеку ни за что не отдам! Эх, только станет ли спрашивать?

Обед у Анны Николаевны был неплох, но заметно, что стряпала кухарка. Права была Наталья Никифоровна, когда говорила, что никакая прислуга не заменит хозяйскую руку. Тем более на кухне.

Отец Елены, в мундире с петлицами статского советника и приличествующими этому чину орденами — Анной на шее и серебряной звездой на груди[1], выглядел очень импозантно. А борода делала его похожим на какого-то крупного политического деятеля Российской империи. Впрочем, из-за бород все деятели похожи друг на друга.

За обедом Георгий Николаевич молчал, буравил меня взглядом, зато матушка Лены, наперегонки с тетушкой, задавали вопросы.

— Иван Александрович, вы собираетесь завершать образование? — поинтересовалась матушка.

К этому вопросу я был готов, потому что обсуждал его в переписке с родителями.

— Если делать карьеру в уезде, даже в губернии, высшее образование не обязательно. В генералы не выйду, но надворного советника, а то и коллежского, получу. Если учитывать перспективы — диплом о высшем образовании не помешает. К тому же, что для меня очень важно, завершить университетский курс необходимо, потому что терпеть не могу оставлять что-то незавершенным.

В моем времени бы сказали — «закрыть гештальт».

— Как вы собираетесь совместить учебу в университете со службой, с семейной жизнь?

— Я наводил справки, совместить возможно. (Вру, справки наводил отец). Планирую завершить образование экстерном. Если бы учился на физмате, то проблем бы не было никаких. Но я собираюсь подать прошение о перепоступлении с физико-математического отделения, на юридическое. Надеюсь, мне зачтут результаты прошлого поступления по русскому языку и французскому, останутся только история, география и латынь. Вот здесь и возникнут проблемы.

— И что за проблемы? — подал-таки голос отец Лены. Верно, заинтересовался, что у будущего зятя возникнут проблемы.

— Моя проблема — это латынь. Предполагается, что Римское право придется изучать в подлиннике.

— Вы же изучали в гимназии? — воззрилась на меня Ксения Глебовна.

— Кто из выпускников гимназии всерьез изучал латынь? — улыбнулся я. — Что до меня, то как говорил один литературный герой — я почти забыл ту малость латыни, которой, впрочем, никогда и не знал[2]. Очень рассчитываю, что будущая невеста поможет.

— Конечно поможет! — радостно выкрикнула Леночка, заработав недовольный взгляд матушки и выговор тети:

— Елена, тебе самой еще нужно учиться.

— Ничего страшного, — заявила кареглазая гимназистка. — Многие наши девочки старших классов дают уроки и младшим девочкам, и даже реалистам, которые собираются поступать в университет. А с Ваней я готова заниматься хоть каждый день.

Услышав, что барышня называет молодого человека по имени, все семейство дружно захлопало глазами.

— Вот и замечательно, — улыбнулся я. — Я даже готов платить Леночке за уроки, чтобы никто не подумал, что пользуюсь своим положением.

— Нет, Ваня, какая оплата? — округлила глаза девушка. — Разве я смогу брать деньги за уроки со своего будущего жениха?

— Почему нет? — пожал я плечами. — Пока мы с тобой не жених с невестой, вполне можешь.

— Нет, Ваня, это будет неправильно, — не соглашалась девушка, а я стоял на своем:

— Любой труд должен быть оплачен. По моему разумению, преподавание иностранных языков — тяжелый труд. Так что, я готов платить по двойному тарифу.

Мы так увлеклись обсуждением, что позабыли о «взрослых», сидевших за столом.

— Кха-кха, — со значением прокашляла матушка Лены, посмотрела на мужа, перевела взгляд на дочь. — Елена, твой батюшка может обеспечить тебе безбедное существование, поэтому нет необходимости давать частные уроки. Не сомневаюсь, что Иван Александрович без труда подыщет себе репетитора.

— Репетиторшу, — хмыкнула Леночка, надувшись, словно обиженный ежик.

— Почему репетиторшу? — удивилась Ксения Глебовна.

— А кого же еще? В Череповце латынь преподают только у нас, — пояснила Лена. — Ни в реальном училище, ни в техническом, древние языки не нужны.

— Тогда ты и порекомендуешь своему будущему избраннику кого-то из своих одноклассниц, — посоветовала матушка.

— Кого я смогу рекомендовать? Плохих рекомендовать не стоит, ничему не научат. А из тех, кто хорошо знает латынь — все, как одна вертихвостки, мечтающие о богатом муже.

Тетушка и матушка понимающе переглянулись и улыбнулись, одобряя тактику дочери и племянницы. Правильно — познакомишь будущего жениха с репетиторшей, станет он женихом. Только чужим.

— А Танечка Виноградова? — спросил отец.

Леночка неопределенно пожала плечами.

— Надо подумать. Правда, ей самой иностранные языки даются неважно.

Хм… Помнится, отец Татьяны тоже заявлял, что его дочь не должна давать частные уроки.

После обеда мужчины уходят в курительные комнаты, чтобы обсудить важные вопросы наедине, но у госпожи Десятовой курительной не было. В столовой с гостиной Анна Николаевна курить брату не разрешила, спальные комнаты и комната Леночки тоже для дыма не предназначены, поэтому статскому советнику пришлось уходить в прихожую. Соответственно, я вынужден был составить ему компанию.

Дом вдовы надворного советника гораздо больше, нежели дом моей хозяйки, поэтому и прихожая вместительнее. Но все равно, она оставалась прихожей и место для сидения одно — невысокий табурет, на который присаживались, чтобы обуться. Туда, на правах старшего, уселся Леночкин папа.

— Вы курите? — поинтересовался статский советник, вытаскивая из кармана внушительный золотой портсигар, украшенный синими и красными камушками.

— Курил, потом бросил, — ответил я.

— Напрасно бросили, — заметил Георгий Николаевич, зажигая спичку. — Курение, знаете ли, способствует работе мысли, настраивает на философский лад.