Сила любви - Мари Кордоньер

Словом, брак графа удовлетворял скрытое желание монарха отомстить ему за то, что тот посмел раскидывать свои сети в тех местах, где суверенный правитель полагал свое господство неограниченным. Да и в броне вызывающей гордости Ива де Сен-Тессе будет пробита ощутимая брешь, если приказ короля вынудит его жениться на купеческой дочери. Благодаря тому, что Флёр была достаточно богата, чтобы пополнить истощенное состояние графа, злому умыслу придавался блеск высочайшей королевской милости.

Короче говоря, эта дьявольская идея так понравилась королю, что он тут же отправил графу послание, приглашая его на аудиенцию. Теперь уже никакая человеческая сила не была в состоянии помешать браку, который, как думала Катарина, будет восторженно принят только одной Флёр. То, что девушка резко протестовала против этого замужества, было большой неожиданностью.

— У вас выбора нет, — вынесла королева свой окончательный приговор отчаявшейся фрейлине. — Но если вы не сможете обрести счастье, может быть, этот брак послужит вам орудием мести. А приказ моего супруга обязателен и для вас, и для графа Шартьера.

Флёр в ужасе смотрела на королеву остановившимся взглядом, не произнося ни слова. Всего на два дня раньше подобное известие принесло бы ей упоение счастьем, а сегодня это была полная безысходность. Быть прикованной по воле короля к человеку, который относится к ней с пренебрежением, которого она ненавидит, потому что он ее унизил и использовал, — какая же безутешная жизнь ожидает Флёр! А про что это сейчас сказала Катарина? Возможность отомстить?

По губам королевы скользила легкая улыбка.

— Так вот, малышка моя! Боритесь! Но не забывайте, что и раненое сердце рано или поздно выздоравливает. Не хлопайте слишком громко той дверью, которую, быть может, опять захотите когда-нибудь открыть. Я найду нужные слова, чтобы известить вашего отца об этом браке. А теперь идите паковать вещи. Сегодня двор отбывает в Фонтенбло, и там король объявит о вашей помолвке. Надо полагать, что разговоры об этой новейшей сенсации положат конец сплетням по поводу оскорбления мадам де Брезе!

Если до этой беседы Флёр была охвачена страхом и лишь с трудом могла держать себя в руках, то сейчас она чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Не было такого места, куда она могла бы пойти за помощью, такого человека, который бы ее поддержал и дал добрый совет. Детское желание броситься под защиту отца было лишь последней попыткой сопротивления силам беспощадной реальности.

Рене де Параду с женой и слугами вернулся в Сан-Тропе. Пока до него дойдет какое-либо послание, пройдет немало дней. Она была одинока, полностью предоставлена самой себе и вынуждена нести полную ответственность за свои легкомысленные поступки.

Неужели это и есть то, о чем она дома столь страстно мечтала? Иметь возможность самостоятельно принимать решения, самостоятельно действовать и бороться? Разве капризная судьба не выполнила все ее глупые, неосторожные желания самым невероятным образом?

Громкий смех убегающей прочь фрейлины королевы, которая приложила к губам тыльную часть руки, стараясь прервать его, звучал столь зловеще, что оба стражника, между которыми она пробежала, посмотрели на нее с тревогой.

Глава 8

Флёр хотела всем своим поведением показать, как мало значит для нее помолвка с графом Шартьером, но, к несчастью, достигла прямо противоположного эффекта. В тот момент, когда она вступила в большую галерею замка Фонтенбло, построенного для отца теперешнего короля зодчим Россо Фиорентино, все взгляды устремились на нее.

Для этого вечера Флёр выбрала простой, без всяких украшений бархат очень темного цвета, напоминающий черновато-зеленый мох. Довольно скромную юбку, лежащую мягкими складками, украшал лишь короткий, но роскошный шлейф. Сужающееся книзу декольте опускалось между полушариями груди, доходя до широкого пояса, красиво подчеркивавшего талию, а узкие рукава закрывали руки вплоть до пальцев.

Такой наряд не обратил бы на себя никакого внимания, если бы в нем не появилась именно Флёр. Темно-зеленый тон платья подчеркивал золотистый цвет ее алебастровой кожи, и, хотя декольте лишь чуточку приоткрывало округлости груди, она казалась провоцирующе обнаженной в этом темном окаймлении, тем более что Флёр, вопреки всем правилам господствующей моды, отказалась от драгоценностей и колье.

Только ее тяжелые волнистые распущенные волосы удерживались по обе стороны головы двумя гребнями из слоновой кости, красивая резьба которых поблескивала при свете свечей. Создавалось впечатление, что хрупкая длинная шея едва выдерживает вес этой шелковистой массы, которая, подобно дорогой мантии, струилась по плечам и спине.

Смелая строгость наряда, облегавшего ее фигуру с большой элегантностью, отсутствие всяких украшений и необыкновенное сочетание великолепных светло-серебристых волос с темно-зеленым цветом глаз складывались в порожденный природой шедевр, способный поспорить по своим достоинствам с любой статуей Челлини. Не произнося ни слова, Флёр сумела произвести при дворе еще один фурор.

Это было сразу видно по тому, как все взгляды, только успев отметить появление Флёр во дворце, обратились в сторону большого бального зала, где выздоровевшая Диана де Пуатье восседала рядом с королем и его супругой, словно никогда и не было того скандального эпизода в Пале Турнель.

Как будет реагировать появившаяся сегодня в белом фаворитка на новую звезду, которая с таким торжеством излучала свое сияние на уже затухающую комету Дианы? Какой невероятной милостью короля пользуется эта купеческая дочь, если, несмотря на грандиозный скандал на вечере королевы, ей сегодня разрешено появиться в Фонтенбло с высоко поднятой головой!

Флёр ощущала шушуканье за своей спиной и любопытные взгляды, как уколы игл, вонзающиеся в кожу. Больше всего на свете ей сейчас хотелось подобрать юбки и убежать отсюда без оглядки, однако время для таких детских выходок ушло безвозвратно. Сегодня ей не оставалось ничего, кроме как сохранять выдержку при любых обстоятельствах. Невольно вспомнилась бабушка, которая воспитала у внучки чувство собственного достоинства еще в раннем детстве. И Флёр дала себе слово ни в коем случае никогда больше не позорить имя мадам Изабель.

— Мадемуазель Флёр де Параду! — объявил официальным тоном королевский герольд у двери большого зала, и Флёр продолжала свой путь, пока не склонилась в глубоком реверансе перед королем, взгляд которого был исполнен серьезности. Он увидел перед собой склоненную золотистую головку на фоне темно-зеленых лепестков. Это зрелище очаровало монарха и придало его строгому голосу мягкость.