Изумрудные глаза Будды - Мария Жукова-Гладкова

– Вопрос в том, где Кареныч? – сказала Татьяна.

– А не мог ли он устроить все это? – Марина обвела рукой местность. – Мог террорист быть его человеком?

Мы сказали Марине про то, что террорист говорил в кабине пилотов, пока она сидела связанная.

– А почему бы не сохранить ваши жизни? Да все у нас в городе знают, что Юля… э-э-э… дружит с главой нашей мафии. Павел снимает сюжеты по заказу Сухорукова. Ты, Таня, как я поняла, тоже из этой компании. Какие-то у вас там завязки. Зачем Каренычу лишние проблемы? Если убить вас, то потом не успокоятся ни мафия, ни органы, с которыми вы тоже поддерживаете дружеские отношения. Всю жизнь бегать и скрываться? Кому это надо? В особенности если Кареныч привык к сытой и комфортной жизни.

– Я не стану говорить, что мы «дружим» с Иваном Захаровичем, – заметила я.

– Тем не менее он ведь не оставит просто так твое убийство?

– Не должен бы.

– Вот об этом и речь. Вас и летчиков, ну и, может, мою скромную персону собирались оставить в живых. Других, по-моему, тоже не собирались убивать специально. На них было просто плевать. Как получится. Две новых супермегазвезды на подходе, у нас масса нищих и голодных поэтов, техников и осветителей найти несложно. И вот мы сделали вынужденную посадку в тайге. Кареныч избавляется от лишних людей, которыми оказались все оставшиеся ночевать в самолете. Подумайте! Он ведь сам их уговорил! Потом он увел поэта и Артура, от которого все-таки еще может быть польза. Даже популярность может взлететь после удивительного спасения. Затем устроил взрыв. Как – не знаю. Мало ли что у них было с собой.

– А когда ты поднялась на борт, тебя не удивило, что туалеты заперты? – спросила я.

– Нисколько, – усмехнулась Марина. – Там у нас часто хранились нелегальные грузы. Это основная статья дохода драгоценного господина Травушкина и его многочисленных родственников. Мы никогда ни о чем не спрашивали. Я просто дернула дверцы – закрыто, значит, опять груз. Кто-то появится в месте посадки, чтобы его забрать. Иногда бывали какие-то темные личности, иногда – самые обычные люди. Ни я, ни другие члены экипажа никогда не совали нос не в свое дело. Меньше знаешь – спокойнее спишь и дольше живешь. Нам платили за нашу работу. Очень хорошо платили. Тем более сам Травушкин летал с погибшими ребятами в одном экипаже. Он знал их класс, в особенности Михалыча – командира корабля. Михалыч в самом деле смог бы посадить самолет на шоссе. И поэтому Михалыча посылали… в разные места.

У Марины по щекам потекли слезы, она смахнула их рукой.

– Ты любила его? – спросила я.

– У меня дочь от него, – ответила Марина. – И у него еще две семьи. Законная жена и еще одна бывшая стюардесса. И законная жена – тоже стюардесса. Но Михалыч любил всех и всем помогал. Он держался за эту работу. Да все тут держатся за работу! О… господи, что теперь будет?!

– Не думай об этом сейчас, Марина, – тихо сказала я. – Главное для нас – это выжить здесь. А дальше видно будет. Неужели ваши Травушкины закроют авиакомпанию? Вряд ли. Купят еще один «Ту». Второй пилот поправится, найдут еще ребят и тебя возьмут. Зачем брать нового человека, когда есть старый, проверенный кадр? И будете летать. Пока думай о том, как выбраться отсюда.

– А оружие когда-нибудь вы перевозили? – спросила у Марины Татьяна. – Ты ведь не могла ничего не видеть…

– Перевозили, конечно, – кивнула она. – Но наши – из компании – точно проверили бы, чтобы взрывчатка была должным образом упакована. Зачем им терять самолет? Он ведь стоит не три копейки. Нет, я практически уверена: взрыв – это Кареныч. Больше просто некому. Сволочь жирная!

Я спросила про второй пистолет террориста. Не видела ли случайно Марина, кто его взял? Она только хмыкнула. Сама я была уверена: если бы Александр Каренович увидел на полу два пистолета, то взял бы оба. Но у него был только один. Где же второй? Все-таки улетел в сугроб? Или продюсер его где-то спрятал?

В это время к нам подошли ребята, ходившие искать Настю.

– Ну?! – спросили мы хором.

Валентин как-то странно замялся. Поэт откашлялся. Мы повернулись к нему.

– Ее там нет, – сообщил он.

– Может, просто плохо искали?

– Место нашли, но ее там нет, – ответил Валентин. – Идите сами посмотрите.

И мы теперь уже всей компанией отправились смотреть. Место было вытоптано, осталась вмятина от лежавшего тела и даже следы крови. Но Насти не было! И медведь ее никакой не мог задрать, остались бы кости.

А от вытоптанного, хотя и несколько занесенного снегом места по глубокому снегу уходили следы… Была проложена тропа, не такая, как наша, но… тропа. И ходил по ней не один человек…

– Слава богу, этот гад ее не убил! – воскликнула Татьяна. – А вы куда смотрели? – Моя подруга гневно сверкнула глазами на Алену и поэта. – Девчонка была жива…

– Не факт, – после некоторых размышлений сказала я.

– Юля, послушай… – повернулась ко мне Марина.

– Так, Юлька, говори, – перебила Марину Татьяна и пояснила, что я, как и Пашка, видела за свою жизнь больше криминальных трупов, чем все собравшиеся вместе взятые. Пашка, кстати, кивнул, соглашаясь со мной.

– Тело могли куда-то отнести. Не знаю зачем. Не спрашивайте. Мы столько снимали странного, а потом еще столько слышали от ребят из управления… Часто очень сложно понять логику преступника. Да и после лежания в снегу здоровья не прибавляется, хотя очнуться можно. От холода.

– Что ты предлагаешь?

– Пошли все осмотрим. Если она ушла сама, сначала притворившись мертвой, – отлично. Давайте пройдем по той тропе.

И мы отправились. Следов крови не заметили, хотя их могло занести снегом.

Тропа шла под деревьями и огибала вырубленную поляну, потом подходила к третьему сараю, в который мы пока не заглядывали. Дверь располагалась не со стороны дома. Строение требовалось обойти.

– А почему она пошла не в дом? – поразилась Марина.

– Таня, пистолет доставай, – сказала я.

Татьяна достала и передала мне. Мы встретились взглядом с Пашкой. Он протянул руку. Я передала оружие ему. Валентин дернул дверь на себя.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – спросил он.

Пашка вошел первым. Свет внутрь проникал только с улицы. Свечек мы с собой не взяли.

Людей здесь не было, но были следы человеческого пребывания. Рядами стояли бочки – большие, деревянные, такие, как мы видели в фильмах о жизни русских деревень.

Валентин открыл крышку первой бочки.

– Наклони-ка ее к свету, – попросили мы.

Валентин наклонил, а Арсений сказал, что сейчас сбегает на кухню за свечками, чтобы было легче все осмотреть. Он ушел, вскоре вернулся, но содержимое мы уже и так распознали. Она была до половины заполнена квашеной капустой, правда, замороженной. Но это проблема разрешимая. Будем доставать частями и размораживать.

– Закуска под водочку! – осветитель погладил живот. – Жаль, вчера не знали.

Без понуканий и подбадривания Валентин отправился к следующим бочкам. Он нашел соленые огурцы, еще одну бочку с капустой – эта была сделана с клюквой, потом бочку клюквы. Две самые крайние поразили и обрадовали нас больше других. Там хранилось мясо, возможно, соленое. Чье – сказать по виду мы не могли.

Арсений тем временем обвел свечкой стены и высветил полку с колышками, ломиком и топориком, которые, видимо, предназначались для отрубания мяса, капусты и огурцов.

– Кто все это заготавливал?! – воскликнули несколько человек хором. – Здесь что, летом огурцы и капуста растут?

– Кто привел нас сюда? – спросила я. – Вам не кажется, что нам специально показали путь?

– Но если кто-то сюда пришел, то должен был и как-то уйти, – заметила Татьяна. – Вытоптанная в снегу тропа приводит сюда. А куда она ведет дальше? Отсюда никто не уходил.

– Таня, вполне могли выходить отсюда и идти к самолету через лес, – заметила я.

– А дальше куда?

– Дальше по нашей тропе…

– Юлька, неужели ты хочешь сказать, что кто-то несколько часов сидел в этом холодном сарае?

– Этот кто-то мог взорвать самолет, – заметила Марина ледяным тоном.

– А потом?

– А потом вернуться в дом. Мы не обследовали все углы и, кстати, еще не были в бане. Пошли!

Марина развернулась первой.

– Надо бы на обед что-то отколупать, – заметил Валентин. – А девчонки как раз приготовят, пока мы ходим. Алена? Подключишь Надежду и пид… то есть Артура.

– Кстати, его надо бы направить чистить ванну, – напомнила Татьяна.

Валентин взял топорик и ломик с полки и принялся за мясо. Пашка каким-то металлическим прутом стал отбивать капусту. Поэт с Арсением занялись огурцами.

– Девчонки, посуду какую-нибудь принесите, – попросил Валентин.

Мы с Татьяной отправились в дом.

– Что думаешь? – спросила соседка.

– Топор, кол, ломик – это оружие, – сказала я.

Татьяна аж замерла на месте, потом догнала меня – мы шли по тропинке, протоптанной Арсением, когда он бегал за свечкой.