Замок янтарной розы (СИ) - Снегова Анна

Старичок с достоинством и сверкающими от гордости глазами протянул мне два толстенных фолианта, умопомрачительно сладко пахнущих библиотечной пылью и стариной.

- Поскольку в этом помещении, мисс, как видите, условий для чтения никаких – дозволяю забрать в свои покои и вернуть перед отъездом. Но предупреждаю, чайных чашек на них не ставить, пудрами и помадами не пачкать, а ежели не вернете в срок – нажалуюсь папеньке вашему! – грозно сдвинул косматые брови библиотекарь, напуская на себя устрашающего вида.

- Не надо папеньке, я всё верну! – поспешно пообещала я и поскорее забрала у него свой улов.

Из-под пенсне на меня сверкнул лукавый взгляд. Я на секунду сбросила маску и улыбнулась в ответ. Кажется, в своей безграничной любви к книгам я нашла сообщника. По всей видимости, я ошиблась, и никто не собирался на меня сердиться – наоборот, по странной причуде этот человек рад, что нашёлся кто-то, кто вытащил его из постели ни свет ни заря, чтобы только найти книжку.

У себя в комнате я нетерпеливо уселась на кровать и принялась разглядывать книги. Первый том оказался внушительной толщины родословным древом королевского рода Стратагенетов с подробными комментариями. Я бегло его пролистала, добралась до нужной страницы… и замерла, не веря своим глазам, когда на Седрике этом несчастном мне пришлось вытаскивать из книги раскладную вклейку длиной листа в четыре!

Я посчитала. Потом перепроверила себя. Потом пересчитала в третий раз… Ошибки не было. У меня глаза на лоб полезли, а уши стремительно покраснели.

Этот самый Седрик, живший лет двести назад, обзавелся аж двадцатью тремя принцами! И это не считая принцесс! Как он это умудрился при наличии всего лишь двух жён, для меня осталось загадкой.

Да-а-а-а-а уж… Тоже мне, «Благонравный» выискался! Я бы его скорее назвала «Любвеобильным». Теперь понятно, в кого… так, едем дальше!

А вот сами принцы, судя по схемам, потомства после себя практически не оставили – что объясняет, по крайней мере, почему всё королевство уже не заполнено потомками Седрика. Мало кто из них вообще был женат.

Я внимательно всмотрелась в крохотные буковки возле прямоугольников с именами и титулами. Там проставлены были годы жизни по новому летосчислению, которое велось от Великого Завоевания. Получалось… да, получалось, что почти все они умерли за какие-то считанные два-три года! Немногие дожили до сорока – фактически, я насчитала таких всего парочку. И как это прикажете понимать?

В надежде, что ответ найдётся во втором томе, я поскорее перешла к нему. Это оказалась… подробная хроника «Войны Бастардов».

В отличие от событий Великого Завоевания, а тем более эпохи до него, от которых практически не осталось летописных источников, все века царствования Стратагенетов на покорённых островах были зафиксированы историками почти подневно. В том числе и эти несколько лет смутного для королевства времени.

И вот тут-то я и вспомнила те скупые строки учебника по истории, что учила когда-то в средних классах, но благополучно забыла после экзамена. Беглое перелистывание страниц хроники подтвердило правильность воспоминаний.

Король Седрик, за которым закрепилось в веках ироничное, как теперь оказалось, прозвище «Благонравный», был известен своим буйным темпераментом и любовью к прекрасным дамам. Фактически, эта любовь была настолько пламенна и всепобеждающа, что за свою долгую жизнь этот король наплодил несколько десятков бастардов от разных любовниц и более дюжины законных детей от двух жён. Всех внебрачных детей он признал, дал им равные права и титулы принцев и принцесс.

И все они перегрызлись между собой ещё при его жизни.

Страна была под угрозой распада на удельные княжества. Большую междоусобную войну всех со всеми едва удалось предотвратить.

Книга пестрела красочными описаниями кровопролитных сражений, интриг, предательств, трех отравлений, двух ослеплений и одной ссылки в монастырь. С последующим побегом из оного.

В конце концов, обескровленную страну при еле живом папаше прибрал к рукам кто-то из младшеньких. Предварительно сжив со свету большую часть конкурентов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я с нетерпением листала страницу за страницей, чувствуя, что подбираюсь-таки к последним годам правления Седрика… и едва не застонала от разочарования, когда увидела, что в книге не хватает страниц! Из этого чудесного, красивого тома в коричневой коже с золотым тиснением кто-то наглым образом вырвал целый клок!

Вряд ли старичок-библиотекарь в курсе, кто это и зачем совершил такое святотатство, иначе под страшными пытками выведал бы, где украденное, а потом сжёг бы осквернителя на костре – не сомневаюсь! Так что даже спрашивать бесполезно.

Я в задумчивости покусала губы. Чего же такого мог приказать Седрик Благонравный в своем последнем эдикте? Последнем, надо понимать, перед смертью. Чтобы все жили дружно? Так поздно было уже. Чтобы наследник заботился о собственной нравственности и не повторял его ошибок молодости? Тоже сильно сомневаюсь.

 Эх… кажется, новая деталь мозаики оказалась кривая, косая, и не подходит к остальным. Так я картинку не сложу. Так я, пожалуй…

Меня словно толкнуло что-то между лопаток.

Я вскочила и бросилась к окну, запоздало понимая, что слышу где-то там, внизу, торопливый цокот копыт.

Заиндевелые стёкла едва позволяли различить хоть что-то. Я нетерпеливо дёрнула ручку, едва её не сломав, и распахнула тугие, скрипучие створки.

По тонкому снегу на подъездную аллею рысью вытягивалась цепочка всадников. Они покидали дворец.

Я устало привалилась плечом к оконной раме, зябко охватила себя руками за плечи. Потом села боком прямо на подоконник, пачкая своё чудесное платье, и принялась безучастно следить за тем, как лошади превращаются в едва различимую россыпь чёрных клякс на белом холсте.

На минуту мне показалось, что замыкающий всадник чуть притормозил… Горячий, нетерпеливый скакун вертелся на месте, гарцевал, взрывал копытами снег… А потом резво набрал скорость и очень быстро скрылся из виду вместе с остальными.

Прощай, Ужасный Принц! Я не буду по тебе плакать. Это просто снег тает на щеках.

Я ведь сразу поняла, что останусь лишь мимолётной встречей, которая едва ли надолго задержится в твоей памяти. Бестолковой девчонкой, которую ты взял за руку в темноте и вывел на свет. Доверчивым птенцом, который слушал твои песни о заморских странах и дальних берегах. Ты не будешь обо мне вспоминать – значит, я не буду тоже.

Только теперь я догадалась, что за мысль занозой сидела у меня в голове весь день и мучительно пыталась ворваться в сознание, чтобы заполнить его горечью.

Мысль о том, что король изгнал принца – а значит, он скоро уедет. Быть может, навсегда. Но кажется, вопреки всему, вопреки доводам рассудка, я почему-то подспудно надеялась, что мы сумеем хотя бы попрощаться.

А впрочем… кто я такая этому принцу, чтобы со мной прощаться?

Я почувствовала, что совершенно окоченела, и соскочила с подоконника, стряхнув снег с колен в комнату. Непослушными деревянными пальцами долго пыталась запереть окно. Это удалось с трудом.

Бросила рассеянный взгляд на книги. Нужно поскорее вернуть.

Не стану я копаться в этой истории. Не моё дело.

Забуду точно так же, как забыли меня…

Стук в дверь. Осторожный, немного робкий. Дверь приоткрылась, и показалось личико молодой хорошенькой служанки, которая прислуживала мне все эти дни во дворце. Люси, кажется.

Глаза блестят, щёки рдеют румянцем.

Она присела в торопливом киксене и протянула мне какой-то свёрток. Небольшая прямоугольная коробка в ладонь длиной, обтянутая простой серой обёрточной бумагой и перевязанная бечёвкой. Каким-то очень странным, вычурным узлом, какого я никогда не видела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Это вам, юная госпожа! Просили передать.

- Кто?.. – растерянно спросила я, машинально прижимая к себе свёрток, который служанка тут же всучила мне в руки.

- Сказали, вы сами догадаетесь! – почти пропела Люси, улыбаясь загадочной улыбкой и скрылась за дверью прежде, чем я сообразила, что это вообще только что было.