Сумерки зимы - Дэвид Марк

– Тем не менее вы на них работали.

– А у меня что, был хоть один хренов шанс отказаться? Сынок, у меня от роду один-единственный талант. Я умею писать. Ну, два таланта, если посчитать еще и умение уболтать первого встречного. И что, мое имя красуется на каждой книжной полке в этой чертовой стране? Пшик. У меня халупа на востоке Англии, и даже останься у меня права, машину купить было бы не на что. Весь мизерный гонорар за книгу уходит на то, чтоб напечатать следующую.

– Мистер Чандлер, я…

– Нет, сынок, ты угодил в самое яблочко. Как писатель я ничтожество. Получаю больше писем с отказами из издательств, чем могу переварить, мать их. Но посади-ка Кэролайн Уиллс перед телекамерой, сунь в стариковскую клешню чек на кругленькую сумму – и телевидение озолотится, мать их. А труд-то мой! Идея моя!

Макэвой поднял руку, останавливая Чандлера.

– Идея? Мне казалось, это мисс Уиллс связалась с вами…

Чандлер раздраженно фыркнул.

– У меня их миллион, этих долбаных идей. Весь блокнот исписан. Если я накатаю достаточно набросков, может, однажды какое-то издательство придет в восторг. Фред тоже был там. Одна из старых задумок, книга о случайно выживших. О людях, едва не откинувших копыта. О тех, кто невредимым выбрался из заварухи, в которой сгинули все прочие. Я даже не успел приступить к поискам Фреда, не говоря обо всех прочих, когда на мой коврик у двери спикировало очередное письмо с отказом. Вот тебе моя жизнь, сынок. Вот почему я тут. Вот почему я торчу здесь, черт меня подери!

Чандлер вскочил. В темноте Макэвой видел светящийся кончик сигареты, который ходил ходуном.

– Мистер Чандлер, прошу, если вы немного успокоитесь…

Чандлер загасил сигарету прямо о ладонь. Сунул окурок в карман.

– Мы закончили?

Злой и озадаченный Макэвой не нашелся с ответом. Кивнул молча. Приподнялся, прощаясь с Чандлером, и снова опустился на скамью. Послушал, как тот удаляется, подволакивая ногу. Разболелась голова. В мозгу царила каша из обрывочных мыслей.

Что я здесь делаю? Что такого важного я узнал?

Возвращаясь к машине, Макэвой ощущал себя стариком. Хотелось подключить мозги к компьютеру и удалить все эти непонятные фрагменты. Или связать их воедино. Распознать, что там нашептывает подсознание.

Дверца хлопнула, отсекая его от набравшего силу снегопада. Макэвой закрыл глаза.

Включил мобильник.

Прослушал оставленные сообщения.

Суровый разнос от Фарао.

Совет Хелен Тремберг поскорее позвонить боссу.

Глава 3

Макэвой крутил настройку автомобильного радио.

18.58. Две минуты до выпуска новостей.

Внешняя полоса на трассе А180, плавный съезд к металлической арфе моста через Хамбер. Поначалу проезжая полторы мили асфальта и стали, которыми Йоркшир, как стежками, пришит к Линкольнширу, он неизменно восхищался, но теперь новизна ощущений осталась в прошлом, уступив место сожалениям по поводу трех фунтов, в которые обходится объезд.

Макэвой почувствовал, как тряхануло машину при переходе шоссе в мост. Ощутил вибрацию яростного ветра, который хлестал вдоль реки так, словно спешил как можно скорее прорваться в глубь страны.

Он сбросил скорость, чтобы прослушать новости до пункта подорожного сбора.

Добрый вечер. В эти минуты бригада пожарных и спасателей Хамберсайда занимается тушением пожара, возникшего в недавно открытом ожоговом отделении Королевской больницы Гулля. Сообщение о пожаре поступило в районе пяти часов вечера, и огонь, по-видимому, успел охватить лишь одну из больничных палат. Как нам сообщили, в палате размещен всего один пациент, его состояние описывается как критическое. К другим новостям. Следователь, ведущая дело об убийстве девушки-подростка на глазах у прихожан церкви Святой Троицы, отказалась подтвердить сведения о произведенном аресте одного из жителей Гулля. Исполняющая обязанности следственного инспектора Патриция Фарао заявила репортерам, что ареста не было и что человек, о котором идет речь, лишь помогает следствию. Она вновь повторила звучавший ранее призыв к свидетелям жестокого нападения связаться с полицией…

– Черт! – Наплевав, что кто-то может заметить, Макэвой вытащил мобильный телефон. Остановил машину на резервной полосе и включил аварийку. Его действия сопровождал хор гудков, которыми водители сообщали ему, что он редкостный мудак.

Хелен Тремберг ответила после третьего гудка.

– Легок на помине. – Шутливости в ее голосе что-то не слышалось.

– Правда?

– Точно. Мы с Беном тут делаем ставки, кому достанется право прикончить тебя первым. Фарао, Колину Рэю или помощнику главного констебля Эверетту.

– Эверетту? С чего бы?

– С нами он не поделился. Ворвался в штаб к вечернему чаю и спросил, куда ты подевался. И был не в духе. Тем более кто-то из экспертов спросил его, кто он вообще такой.

– Господи боже.

– Вот именно. А где ты пропадал?

– Долгая история. Неважно. Я как раз слушал новости Хамберсайда…

– Вот-вот, Колин Рэй облажался по самые помидоры… Ох. Право, сержант, мне не стоило…

– Уж говори.

– Этот мужик, которого они с Шез притащили в участок. Сплошные подозрения и ноль фактов. Знаменитая интуиция Рэя. Уж не знаю, что произошло, когда этого типа завели в комнату для допросов, но оттуда он появился с разбитым носом и заблеванной рубашкой. Естественно, Фарао примчалась со всех ног и устроила ад. Мужик до сих пор в камере, но они, похоже, без понятия, что с ним делать дальше.

Макэвой представил газетные заголовки. Попытался уразуметь, где назревающий скандал стыкуется с тем, что он посреди бела дня бежал с рабочего места, подгоняемый интуицией.

– А пожар? В Королевской больнице?

– Да мы как раз там. Пожарные прибыли сразу, все потушили и проветрили палату. Дым рассеялся, и они тут же вызвали нас.

– Почему нас? То есть почему вас?

– Умышленный поджог, без вариантов. Начальство считает, нет смысла держать целый отдел по особо опасным преступлениям, чтобы бросать всю группу на о дно-единственное дело. Мы с Беном уже собирались по домам, когда главный инспектор распорядился присутствовать лично.

Макэвой состроил страдальческую мину. Машина вздрогнула, когда мимо прогрохотала груженая фура, чихать хотевшая на штормовые предупреждения.

– Ерунда какая-то… Допустим, горело в новом корпусе, но тут и простой констебль справится. Что там за возня? Снять показания с очевидцев да отсмотреть материал с камер слежения…

– Сержант? – В голосе Хелен Тремберг явно слышалось недоумение.

– Мы-то тут при чем? Это ведь обычный пожар.

До нее наконец дошло.

– А что, по радио не говорили? Есть жертва, сэр. Явное убийство. Человек, пострадавший на ночном пожаре в Орчард-парке. Кто-то вломился в его палату и довершил дело.

– Даже не знаю, с чего и начать. – Яростный голос Фарао – словно струя пара, вырывающегося под давлением. – Да за моими детками нужно присматривать меньше, чем за тобой.

– Прошу прощения, мэм.

– Будь любезен, прекрати долбить меня своими «мэм», Макэвой. Из-за них я чувствую себя хреновой Джулиет Браво[16].

Макэвой молчал, позволяя Фарао сыграть с ним в гляделки. Проиграл, конечно.

Они столкнулись в коридоре, у двери оперативного штаба в Куине-Гардене. Система центрального отопления решила загладить ошибки прошлого, сменив тактику. В кабинетах теперь могильный холод, а в коридорах – адское пекло.

– Ты хоть представляешь, что за день у меня выдался?

Макэвой все молчал.

21.41. Двенадцать часов тому назад, стоя на этом самом месте, Фарао дала Макэвою поручение. Оставила приглядывать за делами, пока она будет гоняться за убийцей.

И вот они снова тут. У обоих был день, о котором они предпочли бы забыть; сведений они раздобыли тьму, вот только следствие вперед не продвинули.

Как нашкодивший школьник, Макэвой старался смотреть куда угодно, только не в гневные глаза начальницы. Особый интерес у него вызывала дверь оперативного штаба. Днем кто-то прицепил на нее вывеску «Дворец Фараонши», но затем сорвали, занося в комнату стальной шкаф для папок, и теперь бумажка валялась рядом. У Макэвоя мелькнула мысль, что это, возможно, знак.

– Если я тебя попрошу пересказать все в самых общих чертах, ты будешь послушным мальчиком, правда? Ты ведь не станешь целый час грузить меня всякой ерундой, от которой у меня только голова расколется? – Голос Фарао вдруг зазвучал скорее устало, чем раздраженно.

– Да, мэм.

И он рассказал. О том, почему покинул оперативный штаб. Где побывал. Что удалось узнать. Рассказал все про Фреда Стейна и его влиятельную сестру. Старался говорить покороче и почти не глядя в лицо Фарао. Весь рассказ занял около трех минут и вышел таким бестолковым, что у Макэвоя едва достало сил довести его до конца.