Уральские россыпи - Юрий Запевалов

– Поезжай, правильно, поберечь мать надо. Да обратно и привози её сюда. Да чтобы постоянно жила здесь с вами, не каталась чтобы туда-обратно. Поезжай. Справимся мы здесь без тебя в эти праздничные дни, не волнуйся. Гидравлики, да и почти все драги стоят. На зимнем ремонте. Ничего, поезжай. Заодно и отдохни. И отпразднуй. Встретишь Новый год в родном городе.

Это ли не Новогодняя радость! Поезжай.

Встретили Новый Год в местном Дворце культуры. Настроение у всех прекрасное. Георгий пел праздничные песни – пели тогда уже с микрофоном, легче петь было. В зале не шум стоял – гвалт новогодний! А потом танцы, пляски. Разошлась и беременная Нина. Рожать ей уже срок подходил, но животик небольшой, легко носила она свой «животик». Все друзья и знакомые утверждали, по животику этому – «парня родишь, Нина Александровна!». Один Георгий против – «нет! Первая будет дочь!».

Со всеми, кто с ним спорил, заключил «пари» на шампанское – будет дочь!. Нина вечер новогодний отплясала – на девятом месяце беременности да в присядку! – а через день у ней схватки и начались. Увезли её в роддом. Георгий узнавал постоянно – как там у нас дела? Главный врач Варвара Александровна, друг ещё с юности, охотно давала справку.

– Ты, Георгий, нас не торопи. Всё мы сделаем в отведённое природой время!

День проходит без изменений, второй наступает. Анна Ильинична, директор Дворца культуры, предложила:

– У нас сегодня большой концерт, Георгий. Все лучшие силы нашей городской самодеятельности выступать будут. Ты спой свои «серенады». С нашим эстрадным. С Сашей Волковым.

Мы тебя поставим в конце программы, а до твоего сольного выступления помоги Вале Петровой вести концерт. Номеров много, ей одной тяжело будет. Вот в работе этой и забудешься, перестанешь волноваться. Мы из кабинета телефон перенесём прямо на сцену, за кулисы. С Варей я договорюсь – как только что-то случится в роддоме, она нас тут же поставит в известность. Она там дежурит сегодня. Сложные роды какие-то у них там наметились. Да не пугайся ты так! Не ваши эти трудные роды, не ваши! Соглашайся давай с моим предложением, поработай, отвлекись, а то «больно» на тебя смотреть, на твои страдания.

Георгий согласился. Они с Валей вели концерт. Георгий был «в ударе», каждое представление очередного номера сопровождал уместными стихами, юморесками, анекдотами, но сам спеть не успел.

Он объявил сольный номер эстрадного оркестра, после чего и должен был сам спеть две-три «серенады». С этим оркестром.

Но за кулисами раздался звонок. В двадцать три сорок.

– Передайте Георгию, у него родилась дочь!

Георгий как сел на стул, здесь же за кулисами, так и не смог подняться. Саша Волков, наигрывая какую-то мелодию на аккордеоне, медленно подошел к кулисе.

– Ну, чего ты сидишь? Выходи! Время же!

– Не могу, Саша, сил нет.

Саша, так же наигрывая ту же мелодию, на своём огромном аккордеоне, медленно подошёл к микрофону и, не прерывая мелодии, объявил в микрофон:

– Дорогие товарищи! Друзья! Краснопёров петь не будет. Он просто не может! У него только что родилась дочь! Я вас всех с этим событием и поздравляю! И по этому поводу объявляю – Концерт окончен!

Все участники праздничного концерта быстро поднялись в кабинет Анны Ильиничны. У Георгия там запасён ящик шампанского. Снизу гремели по лестнице бегущие в кабинет старые друзья. И тоже с шампанским. И все «проигравшие» Георгию «пари» тоже спешили с шампанским. Как все разместились в небольшом кабинете Анны Ильиничны – вспомнить потом никто не смог. В общем, отметили рождение ребёнка как следует.

А часам к трём ночи все артисты, с Сашей Волковым и его оркестром, с классным баянистом, виртуозом, Лауреатом многих республиканских конкурсов, Валей Сониным, собрались под окнами роддома и устроили «ночной концерт». Молодые мамы, роженицы выглядывали в окна, кричали что-то, какие-то приветствия, конечно, все же друзья, все же знакомые, вся же знакомая с детства молодёжь, дружная с самого того детства, все эти роженицы, несмотря на запрет, на внутренние больничные распорядки, кричат какие-то приветствия, пока, наконец, не вышла Варя и не спровадила всех по домам.

Но разошлись по домам не все. Кто не захотел уходить, заражённый общим весельем, плясками, песнями, все собрались в небольшой Уфалейской квартире Георгия и веселились еще добрых два дня. Мать еле поспевала выдавать хоть какую-то свежеиспеченную закуску. Пирожки, в основном, да беляши какие-то. Нажарь-ка, да навари на такую «ораву»! Каждый день, с самого утра в их небольшой квартире полно народу. И все с какими-то сувенирами, с подарками. Да с бутылками.

Как на Руси без пития по такому радостному событию – Человек родился!

Георгий дал на прииск телеграмму о задержке – в связи с рождением дочери. Коротков отправил в Уфалей машину.

«Привези их, – приказал водителю, – устанут в дороге. Да ещё с дитём, как бы не застудили. Поезжай, привези!».

Краснопёровы, после того, как выписали мать-роженицу из роддома, всей, теперь уже большой, семьёй, простившись с Уфалейскими друзьями, поехали на прииск.

В Свердловске задержались снова. И не на один день. Теперь уже свердловские друзья устроили в ресторане гостиницы, где Красноперовы остановились отдохнуть – тяжело роженице ехать по Уральским дорогам сутками без отдыха – торжественный ужин. Мать с ребенком поселили в гостиничный номер, а сами гуляли почти до утра там же, в гостиничном ресторане.

Уехали из Свердловска только на третий день.

Так появился этот ребёнок. А теперь вот – «пой, папа, пой!».

9

Звонок прозвучал поздней ночью, где-то под-утро. Георгий телефон перенёс на кухню, чтобы не будила, не пугала нетерпеливая телефонная дрель маленького ребёнка. А сам к утру разоспался – не разбудить. Вот телефонистки и подняли «тарарам» на всю квартиру. Мать еле растолкала Георгия – «телефон. Беспрерывно. Вставай. Там у вас опять что-то случилось». Ночной телефонный звонок – верный признак, что-то произошло. Просто так Главному ночью звонить не будут.

А случилась действительно беда – затонула двадцать девятая драга.

Затонула мгновенно.

Махина весом в полторы тысячи тонн ушла под воду за одиннадцать секунд.

Это уже позже, при расследовании причин аварии, подсчитала экспертиза.

Ничего не предвещало аварии. Драгёр Онищенко спокойно дорабатывал «забой». Дело шло к завершению – зачищался «плотик», уже где-то на пятнадцатом метре зачищался. На всю глубину отработал уже «забой» Онищенко. Скоро «зашагивать» – переходить на новый забой надо. На три метра вперёд надо «зашагнуть» драгёру. Драгой.

«Вот, дойдем сейчас до левого угла забоя, и будем подымать раму».

Вдруг левый борт понтона резко поднялся, как будто кто-то приподнял его гигантским краном, драга резко накренилась вправо, левый борт поднялся над водой метра на полтора, не меньше. И, буквально через мгновение, рухнул вниз. Как в пропасть. Драга – махина, в полторы тысячи тонн весом, снова резко накренилась, но уже на левый борт. И стала оседать. Под воду.

Драгёр успел подать команду – всем немедленно покинуть нижнюю палубу! Всем срочно подняться наверх, к самому «фонарю»!

Старший машинист побежал было к люку понтона. Надо спуститься в понтон, посмотреть, что там случилось, он же старший машинист, он же ответственный за состояние понтона!

Но ему навстречу резко хлынула вода, он еле-еле успел выскочить и убежать на верхнюю палубу. Когда все дражники собрались наверху, драга уже выровнялась и спокойно осела на дне котлована. Над водой остались только самые верхние надстройки. Понтон, нижняя палуба, привод стакера, шлюзы, площадка промывочной «бочки» – всё скрылось под водой. Все агрегаты – насосы, электродвигатели, всё электрооборудование, кладовки, столовая, бытовки, раздевалки – всё тоже оказалось под водой. Никто не успел опомниться, что-то сообразить – и вот, оказывается, утонули…

Верхняя отметка драги по надстройке – двадцать пять метров.

А утонули на пятнадцать. Вот верхушка драги, и не такая уж маленькая, всё же десять метров, вот эта верхушка и торчала над водой.

От посёлка драга находилась в сорока километрах. На машине подъехали бы быстро. Но до двадцать девятой можно проехать только железной дорогой. Ох уж эта железная дорога! На прииске её постоянно строили и поддерживали не один десяток лет, еще прежние хозяева, до революции еще построили эту дорогу. Драги уходили всё дальше, меняли места отработки, осваивали новые речки, ручьи, новые россыпи, и везде за драгами тянулась эта узкоколейка. По железной дороге возили людей, материалы, запасные части – вся жизнь драги обеспечивалась железной дорогой.

Георгий позвонил диспетчеру, заказал дрезину, а на железной дороге свои правила оформления выезда – пока всё оформили, согласовали, пока подошла эта дрезина – Георгий попал на драгу уже во второй половине дня. Осинцев – начальник драги – встретил на разгрузочной площадке промежуточной станции.