Пленница - Виктория Холт

Его присутствие действовало на меня успокаивающе. Он внушал мне безусловное доверие, и он это чувствовал. Вероятно, моя вера в него придавала Джону мужества и способность делать то, что казалось невозможным.

Мы вместе обследовали остров в поисках чего-либо, что можно употребить в пищу. Иногда мы шагали молча, иногда разговаривали.

Отойдя примерно на милю от берега, мы взобрались на вершину холма. Оттуда ясно был виден весь остров. Вокруг нас до самого горизонта висело знойное марево.

Меня охватило ощущение полнейшего одиночества и заброшенности, и он, вероятно, испытывал то же самое.

— Присядем ненадолго, Розетта, — предложил он. — Мне кажется, я вас совсем загонял.

Я рассмеялась.

— Да ведь это вы, Джон, трудитесь из последних сил. Если бы не вы, нам бы ни за что не выжить.

— Мне иногда кажется, мы с этого острова так и не уйдём, — сказал Джон.

— Что вы! Обязательно уйдём. Мы здесь всего несколько дней. Конечно, уйдём! Вы только подумайте, как нам повезло уже в том, что мы нашли кусок суши. Кто бы поверил, что это возможно?! Мимо нас проплывёт какое-нибудь судно, вот увидите.

— А в этом случае… — начал он и нахмурился, глядя вдаль. Я ждала продолжения. Вместо этого он сказал: — Мне кажется, здесь вряд ли пролегают пути, которыми пользуются торговые корабли.

— Почему? Погодите немного и сами убедитесь.

— Не будем себя обманывать. Нам не хватит воды.

— Пойдёт дождь. Мы соберём дождевую воду.

— Нам надо найти что-то съедобное. Печенье кончается.

— Почему вы говорите всё это? Совсем на вас не похоже.

— Как вы можете судить, похоже — не похоже? Вы ведь не так уж хорошо меня знаете…

— Я знаю вас так же хорошо, как вы меня. В таких ситуациях люди быстро узнают друг друга. Тут не приходится соблюдать церемонии и всяческие условности, тратить время на официальные представления и знакомства. Мы не расстаёмся ни днём, ни ночью. Нам выпало вместе пережить невероятные опасности. Когда случается такое, людей узнаёшь быстро.

— Расскажите мне о себе, — попросил он.

— Что вы хотите узнать? Может, вы видели на корабле моих родителей? Я всё время ломаю голову над тем, что с ними. Возможно ли, что они попали в одну из спасательных шлюпок? Они так плохо ориентируются в повседневной жизни! Вряд ли они даже поняли толком, что произошло. Все их мысли сосредоточены на далёком прошлом. Они часто забывали обо мне и вспоминали о моём существовании, только когда я попадалась им на глаза. Если бы я была плитой, покрытой иероглифами, они проявили бы ко мне больший интерес. Во всяком случае, имя мне они дали в честь «Камня Розетта».

Он улыбался, пока я рассказывала ему о моём счастливом детстве, которое протекало в основном под лестницей, о служанках, бывших моими друзьями, о наших кухонных трапезах, миссис Харлоу, няне Поллок и о «номерах» мистера Долланда.

— Судя по всему, жалеть вас не приходится.

— Абсолютно. Я часто думаю о том, что сейчас поделывают мистер Долланд и остальные. Они, конечно, узнали о кораблекрушении. Ах ты, Господи, наверное, жутко расстроены! И что теперь будет с домом? И с ними? Ах, как я надеюсь, что моих родителей спасли. Если нет, не знаю, что будет с ними со всеми…

— Возможно, так и никогда не узнаете.

— Опять за своё! Ну, теперь ваша очередь. Расскажите о себе.

После небольшой паузы он произнёс:

— Простите меня, Розетта.

— Ничего, ничего. Если не хотите, не рассказывайте.

— Хочу. Мне страшно хочется рассказать вам всё. Думаю, вы должны знать, что моё настоящее имя не Джон Плэйер.

— В самом деле? Я так и думала.

— Меня зовут Саймон Пэрриваль.

Я молчала. На меня нахлынули воспоминания. Вот мы сидим за кухонным столом, мистер Долланд надевает очки и читает вслух заметку из газеты.

Запинаясь, я спросила:

— Не тот, который…

Он кивнул.

— О! — вырвалось у меня.

— Вы испуганы! Это так понятно. Простите! Пожалуй, мне не следовало вам говорить, но я не виновен, и мне хотелось, чтобы вы об этом знали. Возможно, вы не поверите…

— Напротив, я вам верю, — совершенно искренне сказала я.

— Спасибо, Розетта. Знаете, я теперь, как говорят, нахожусь в бегах.

— Потому-то вы и работали на корабле в качестве…

— Палубного матроса, — договорил он. — Мне повезло. Я знал, что мой арест неизбежен, и был уверен, что буду признан виновным. У меня не было ни малейшего шанса на спасение. Против меня так много улик… Но я не виновен, Розетта, клянусь вам. Мне необходимо было немедленно скрыться, а впоследствии, быть может, я бы нашёл способ доказать свою невиновность.

— Может быть, лучше было остаться на месте и выдержать бой с правосудием?

— Может так, а может и нет. Когда я туда вошёл, он был уже мёртв. Пистолет лежал рядом с ним. Я его поднял… В общем, всё выглядело так, будто я виновен.

— Вы могли бы доказать свою невиновность.

— В тот момент — нет. Всё было против меня. Журналисты решили, что я убийца. К такому же выводу пришли и все остальные. Я понимаю, что у меня тогда не было никакой надежды выстоять против всех. Мне хотелось каким-нибудь образом выбраться за границу, поэтому я отправился в Тилбери. И там мне необыкновенно повезло. Я разговорился в трактире с одним матросом. Он много пил, потому что ему не хотелось возвращаться на судно. Его жена должна была вот-вот родить, и мысль о том, чтобы оставить её в эту минуту, была для него невыносима. Он был убит горем. Я воспользовался тем, что он пьян. Поступать так не следовало, но я был в отчаянии. Я был убеждён, что мне необходимо уехать из Англии, изыскать какой-то шанс доказать свою непричастность к убийству. И вот мне пришло в голову: а что, если занять его место на судне? Именно так я и поступил. Его звали Джон Плэйер, и он был палубным матросом на «Атлантик Стар». Корабль направлялся в Южную Африку и отплывал в тот же день. Я подумал, если мне удастся добраться до Африки, пожалуй, начну новую жизнь, и кто знает — вдруг со временем истина выйдет наружу, и я смогу вернуться на родину. Розетта, я был в безвыходном положении. План был, конечно, безумный, но всё вышло как по нотам. Я всё время боялся, что меня выведут на чистую воду, но обошлось. А потом произошло то самое…

— Я сразу догадалась, что тут что-то не так, не подходили вы для этой роли.

— Вы так думали, когда мы встречались по утрам?

— Да.

— Неужели это так бросалось в глаза?

— Немножко.

— Я боялся Лоримера.

— Ах, я понимаю. Он говорил что-то насчёт того, что его дом расположен неподалёку от дома Пэрриваля.

— Да, он однажды даже приходил туда. Мне было тогда, наверное, лет семнадцать. Я находился в конюшне, когда он появился на своём коне. Встреча наша была очень короткой, а за несколько лет человеческая внешность очень меняется. Он не мог меня узнать, но я боялся.