Перстень Калиостро - Наталья Александрова

А другое — женщина с ребенком. Надо будет Маше попозже позвонить.

Накануне позвонил Андрей и пригласил нас в «Луна-парк». Оказывается, они с Лешкой давно договорились. Мне не хотелось никуда идти, хотя и был выходной, завтра я не работала, но Лешка так умоляюще заглядывал в глаза, что я согласилась. На следующее утро я встала рано и озаботилась своим внешним видом. Следовало хоть немного привести себя в порядок, чтобы на меня не оглядывались и не показывали пальцем.

Погода стояла достаточно теплая — как-никак все же конец мая. Поэтому я выбрала брюки и новый свитер, который купила со своей жалкой зарплаты. Свободный свитер не болтался на мне, как на вешалке, а удачно скрывал худобу.

Целую вечность я провозилась с волосами. Но все старания мои пошли прахом: волосы не поддавались ни фену, ни бигудям. Пришлось просто зачесать их гладко и смочить муссом для укладки волос. Косметикой я и раньше не злоупотребляла, а теперь только чуть-чуть подкрасила ресницы и провела помадой по губам. В целом был вид молодой бедной простоватой девчонки, у которой нет ни денег на дорогую одежду и косметику, ни внешних данных, чтобы завести богатого хахаля, который бы ей все это купил.

День получился чудесным. Для Лешки это был праздник, да и мне стало как-то легче. За последнее время на меня накатило столько проблем. Да и работа по уходу за ненормальным не способствовала поднятию жизненного тонуса. Произнеся мысленно слово «ненормальный», я рассердилась. Нехорошо так говорить, он же не идиот, который пускает слюни и ходит под себя. Просто человек попал в беду и теперь тяжело болен.

Тем не менее я с удовольствием выбросила из головы унылую пустую квартиру и странного ее обитателя и окунулась в мир удовольствий.

Лешка по разу прокатился на всех аттракционах, наелся мороженого и налился «пепси-колой» по самые уши. Все было замечательно, и погода нас не подвела. Когда мы стояли, наблюдая за Лешкой, Андрей легко положил мне руку на плечо. Я не отшатнулась, но и не стала к нему прижиматься. Такой милый, вежливый. Хозяйственный мужчина. Любит детей. Умеет с ними ладить. Характер спокойный. Просто идеальный спутник жизни. Но, как говорилось в известном анекдоте, в чем подвох-то?

Андрей выпустил мое плечо и кинулся навстречу подбегавшему Лешке. Он подхватил его на руки, Лешка счастливо смеялся.

Солнце светило так ярко, на деревьях зеленели малюсенькие листочки, пахло свежестью от бившего неподалеку фонтана.

И я подумала — а вдруг? Вдруг прошла в моей жизни полоса страшного, черного горя, полоса незаслуженных обид и разочарований. И теперь наступит новая спокойная и счастливая жизнь.

В общем, мир в тот день был для меня выкрашен только в розовый цвет. Думаю, это оттого, что я целый день не смотрелась в зеркало.

Все же мы с Лешкой очень устали. Поэтому Андрей посадил нас в машину и распрощался, пообещав позвонить в ближайшее время. Я наскоро поблагодарила его за приятно проведенный день, и мы расстались. По дороге я перебирала в уме все неотложные хозяйственные дела, которые надо сделать сегодня вечером. Поэтому машинально открыла все замки на дверях, не посмотрев на тонкую шелковую нитку, которую по наущению Надежды Николаевны я с некоторых пор вкладывала в замок на внутренней двери. Подразумевалось, что таким способом я смогу узнать, не посещал ли мою квартиру кто-то посторонний. Способ простой и надежный, утверждала Надежда, разумеется, если не забывать вовремя посмотреть. Но я забыла, а потом занялась делами и заметила, что альбома нет, только вытирая пыль со столика в прихожей. Опять Лешка куда-то его затащил! Но ребенок категорически отпирался! И тут я вспомнила, что, уходя утром, бросила прощальный взгляд в прихожую, и проклятый альбом лежал себе спокойно на столике. Все ясно: унесли. Слава тебе, Господи, унесли! И это был не Андрей.

Потому что Андрей весь день был с нами.

А сюда кто-то вошел аккуратно, взял альбом и ушел. С моей души свалилась каменная скала. Конечно, неприятно сознавать, что в твоем доме побывали посторонние люди, но что я могу сделать? Если замки менять, то это очень дорого и трудоемко, к тому же настоящему мастеру никакие замки не помешают. Я набрала номер телефона Надежды:

— Добрый вечер, это Маша…

— Молчи! — резко приказала Надежда. — Спустись вниз, я сама позвоню.

Тамара Васильевна уже протягивала мне. телефонную трубку.

— Он исчез! Альбом; пропал, как будто его и не было!

— Больше ничего не взяли?

— Все цело! Так что можете меня поздравить: этот Шпикач, как вы его называли, наконец добрался до альбома, забрал его, и теперь я могу больше не бояться. Прямо гора с плеч!

— Ну-ну, — — пробормотала Надежда. — Не хочу тебя расстраивать, но расслабляться еще рано. Будь осторожна, по телефону о таких делах ни слова, я на днях заеду, поговорим.

Я пожала плечами. Все происшедшее так хорошо укладывалось в мою сегодняшнюю концепцию, что полоса неудач в моей жизни закончилась. Вот и альбом с проклятой фотографией исчез.

Наутро я проснулась пораньше. Проснулась сама, без будильника. И это был хороший признак. Потому что в последнее время я сначала долго лежу без сна, потом наконец проваливаюсь в сон, и снятся мне не то чтобы кошмары, а какие-то противные черно-белые сны. А под утро сон становится особенно тяжелым, так что будильник звонит несколько минут, прежде чем я очухаюсь. Но сегодня все было иначе. Я собиралась на работу даже с радостью: хотелось что-то делать, выйти из дому. Мы с Лешкой позавтракали, я провела обычную воспитательную беседу на тему хорошего поведения за столом у Тамары Васильевны и неприставания к ее коту Барсику — тот этого очень не любит.

— Мама, смотри! — Сын огорченно держал в руке поникшую розу.

Букет подарил Андрей три дня назад.

И вот две розы чувствовали себя прекрасно, а одна совсем завяла. Не годится оставлять четное количество цветов в доме — это плохая примета. Я подумала немного, а потом взяла темно-красную розу с собой.

В квартире на Шпалерной все было как обычно, с той лишь разницей, что я посмотрела на беднягу другими глазами. Я вспомнила вчерашний день, солнце, зелень, свежий воздух и ужаснулась. Доктор Крылов прав, Саша действительно долго не протянет, сидя тут в четырех стенах. Допустим, из дому я не могу его вывести — неизвестно, как он будет реагировать на улицу, — но есть же лоджия.

— Привет, — сказала я и протянула ему розу.

Он повернулся на звук моего голоса, взял розу, укололся о шип, посмотрел удивленно.

Потом понюхал. Не знаю, что это было, но мне показалось, что именно в этот момент что-то с ним произошло.

— Тебе нравится? — ласково спросила я. — Поставить в воду?

Но он уже бросил розу и опять скособочился на диване. Понятно, ведь после аварии он четыре года жил с матерью. Если уж родная мать не смогла до него достучаться, то я-то куда лезу? Тем не менее мне захотелось сделать для горемыки что-то хорошее.

Волосы его некрасиво лежали на воротнике старенькой рубашки, и я решила его подстричь, да и побрить заодно. Обычно этим занималась Павлина Ивановна, но у нее плохо со зрением, так что Саша был весь какой-то клочковатый. Я, конечно, не парикмахер, но здорово натренировалась на Лешке. Только вот приличных ножниц у этой мымры явно не найдешь. Я посмотрела на кухне — нашла только старые, чуть ли не ржавые. Судя по некоторым признакам, в квартире раньше была швейная машина, да и Павлина Ивановна говорила, что Сашина мать была рукодельница. Но машинка исчезла в ту же прорву, что и остальные вещи. А с ней, думаю, и ножницы. На всякий случай я заглянула в письменный стол. Ящики были пусты. То есть валялась там всякая дрянь — резинки, ломаные карандаши. Старая записная книжка, коврик для компьютерной мыши (значит, были и мышь, и сам компьютер!). В ходе поисков я вспомнила о просьбе доктора Крылова найти медицинские документы — снимки, заключения врачей. Неужели наша мегера унесла все к себе? Но зачем ей? Но где вообще все Сашины документы? Паспорт, диплом какой-нибудь, квитанции за квартплату, наконец! Но это не мое дело, опомнилась я. Ножницами разживемся у Павлины Ивановны.

Все же я зашла в кладовку. Там не было ничего интересного — один старый хлам.

В углу стояли одна на другой четыре картонные коробки. На маленькой бумажке, приклеенной к самой верхней коробке, было написано «Сашины рукописи». Интересно, что это за рукописи? Я решила взять их домой почитать. Мне впервые пришла в голову мысль, вернее, вопрос, кто же такой этот странный инвалид Саша, кем он был до аварии? И сама авария какая-то странная, руки-ноги целы, голова вроде бы тоже внешне в порядке, но есть какое-то странное нежелание реагировать на внешнюю жизнь. Интересно, что по этому поводу думает доктор Крылов?

С большим трудом я передвинула коробки. В одной оказалась мужская одежда — ношеная, но выстиранная и аккуратно уложенная в пакеты. Как видно, одежда была Сашина, раньше она считалась для него старой. Но то, что было надето на нем теперь, годилось только на помойку, поэтому я без колебаний выволокла коробку в комнату.