Перстень Калиостро - Наталья Александрова

— Точно?

— Точно, видела фотографию и подпись.

Уж прости, придется тебе на слово поверить, оттуда, из библиотеки, на вынос ничего не дают. Но я тебе говорю: точно, это она! Как узнала я, давай дальше читать. И представляешь, умирает ее папаша, и она остается единственной наследницей его миллиардов.

Не слабый твой Александр ухватил кусочек!

— И как он с ней познакомился?

— Не знаю, об этом в журнале не сказано, но выясним, не волнуйся. Так вот, после смерти папаши, его дочь по дороге на его похороны попадает в автокатастрофу! После аварии она становится совершенной затворницей, живет очень уединенно на своей вилле в Биаррице, никого не принимая. Особенно журналистов. Просочились слухи, что ее лицо изуродовано после аварии, и целая серия пластических операций не смогла вернуть ей прежнюю внешность. Кроме того, у нее повреждены голосовые связки, из-за чего изменился голос… Тебя это ни на какие мысли не наводит?

— Да вы уже сами все сообразили!

— Именно! Дочку миллиардера — подменили!

— Надежда Николаевна, вас не заносит? — осторожно спросила я. — Как-то это все бездоказательно.

— Спокойно! Найдем и доказательства.

Точно, ее подменили, причем сначала убили. Воспользовались сходством Долорес этой самой с Ларисой Гусаровой, убили Долорес и отправили Ларису в Испанию по ее документам. А по дороге устроили легкую катастрофу, чтобы ее сразу же не разоблачили, потому что было много людей, которые хорошо знали дочь миллиардера.

— Интересно очень узнать, кто все это проделал?

— Безусловно! Теперь становится ясно, насколько опасна фотография из бабушкиного альбома. Она доказывает, что Долорес Санчес была убита, а под ее именем в Биаррице живет самозванка… Живет и, между прочим, распоряжается папиными миллиардами!

— Конечно, жалко миллиардершу, но мне бы лучше выяснить, кто же все-таки охотится за фотографией здесь, в нашей стране И если Шпикач убит, то кто же все-таки взял фотографию вместе с альбомом?

Надежда Николаевна, так неожиданно опущенная мною с небес на землю, посмотрела с легким упреком.

— Кому опасна фотография? Тем, кто боится разоблачения Ларисы Гусаровой. Они сцапали Шпикача, вызнали у него, где фотография, и взяли ее, чтобы уничтожить.

— И если бы я не нашла другую фотографию, — начала я со злостью, — то уже могла бы спать спокойно. А сейчас я чувствую себя так, как человек, устроивший привал на действующем вулкане.

— Вот что я тебе скажу, — начала Надежда серьезно, — теперь настало время заняться цепочкой старушек. Надеюсь, так мы узнаем, каким образом ты попала в квартиру к Александру. Кстати, как его фамилия?

— Терентьев, Александр Михайлович.

— Терентьев? Писатель? Ну ты даешь, Мария. Нелюбопытная ты девица! Это же в свое время был очень даже модный писатель. Дай-ка сюда папочку… Так, три романа.., вот, этот я даже читала.

— Интересно?

— На любителя, — уклончиво ответила Надежда. — Но если бы не авария, он бы стал очень популярным. Тогда знаешь, как его обсуждали! Вот тебе и повод его знакомства с Долорес. Поехал на какой-нибудь конгресс, там случайно встретил.., любовь с первого взгляда.

— Ладно-ладно, уже нафантазировали! — Опять я удивилась, почему мне так неприятно думать про эту Долорес?

— Ну-ну, — усмехнулась Надежда. — Завидовать дочке миллиардера нет смысла — вспомни фото с кактусом… Вот уж наглядная иллюстрация пословицы «не в деньгах счастье»! Значит, так, Мария. Я занимаюсь старухами, а ты поищи в доме у Саши какие-нибудь материалы, которые помогут выяснить, как могли пересечься Долорес Санчес и Лариса Гусарова.

— Не знаю, порядочно ли это — рыться в чужих вещах? — усомнилась я.

— Может, это и некрасиво, но раз уж ты оказалась в той квартире, то должно же дело чем-нибудь кончиться. Кроме того, возможно, это поможет твоему инвалиду прийти в себя? Ты говорила, что его положение более чем незавидное?

— Да уж, эта его выдра-хозяйка.., ну и мегера! Кстати, боюсь, что после того, как она там похозяйничала, в доме вряд ли что-то можно найти.

— Не думаю. Ее интересуют только материальные ценности, то, что можно продать, съесть или надеть на себя. Письма и документы ей не нужны. А поскольку она и так уже все там перерыла, твои поиски не будут заметны после ее погромов.

На следующий день я начала тщательные поиски нужных бумаг. Сочетая все это с уборкой квартиры, потому что генеральную уборку здесь не делали, очевидно, со смерти Сашиной матери.

Алена, сожительница Стаса Грачева, бывшего мужа Маши, была женщина очень упорная и деловая. Перстень Калиостро запал ей в душу сильно. Старинная вещь, золота полно, тонкая работа — все это можно было очень выгодно продать. Но одну глупость она уже в свое время сделала: доверилась любовнику Валере. Уж очень разозлилась она тогда на Стаса, что он топчется на месте, не может вытрясти кольцо у бывшей жены. «Что мне с ней — драться, что ли?» — вяло тянул Стас.

Алена просто озверела, терпеть не могла она таких рассиропленных мужиков. Сто раз прокляла она тот день, когда решилась связаться со Стасом. Он покорил ее неземной страстью, так искренне утверждал, что лучше ее нет никого на белом свете. И Алена, как всякая женщина, дала слабину. Теперь бы, конечно, самое милое дело вышвырнуть Стаса вон. Но, во-первых, после .смерти Валеры у нее пока нет на примете никого подходящего. А такой интересной женщине, как она, без мужчины как-то несолидно. Все-таки физическая помощь и защита. Во-вторых, как ни надоел ей Стас, но все же противно было думать, что он уйдет от Алены обратно к жене. Что он так и поступит, Алена не сомневалась: ему просто ничего больше не остается. Та пошипит, поломается да и примет его обратно — куда денешься с ребенком да без денег? И что же такое получается? Они заживут себе ладненько, и перстень останется при них. Ох, этот перстень! Никак нейдет он у Алены из головы! Но что делать? Со Стаса теперь взятки гладки, он про перстень и заикаться боится. Что бы такое придумать, чтобы эта селедка сама отдала перстень, да не Стасу, а ей, Алене… И чтобы дело без милиции обошлось…

Алена предприняла кое-какие шаги: выследила жену Стаса. Ну и выдра, смотреть страшно! Но интересное дело, куда это она ходит через день? Алена без труда выяснила, что Мария нанялась в домработницы. А Стасу говорит, что на работу не устроиться, и тянет с него деньги. Кроме того, Алена, с трудом поверив своим глазам, обнаружила, что к этой селедке, к этой облезлой обезьяне ходит мужик. На вид вполне нормальный.

Бывают же у людей разные причуды.

Так, с мужичком разберемся позже, а пока надо сделать так, чтобы Марию уволили с работы. Получится картинка: нигде не работает, живет понятно чем — мужиков водит. При таком раскладе Стас вполне может потребовать, чтобы ему отдали ребенка.

И суд очень даже просто может такую просьбу удовлетворить. Во всяком случае, Марию в этом можно убедить. А потом Стас поставит вопрос ребром: или перстень, или ребенок. Правда, существовала ничтожная доля вероятности, что Мария отдаст ребенка, и тогда Стас с Аленой будут, что называется, иметь бледный вид, либо дело дойдет до суда, и там Мария вытащит всю историю неприглядного поведения мужа на свет Божий.

В любом случае Алена всегда сможет отвертеться, а попробовать стоит, попытка — не пытка. Валера в свое время многому Алену научил, поэтому для нее не составило труда тихонько войти в квартиру на Шпалерной.

Двери были хорошие, крепкие, но замки — барахло. Алена пробыла в квартире недолго.

Она не воровка, хотя брать в той квартире, прямо скажем, было нечего.

Рано утром меня разбудил телефонный звонок. Спросонья я никак не могла понять, чего хочет от меня Павлина Ивановна.

— Неприятности, — бормотала старуха, — тут видишь, какое дело…

— Да что вы с ней?.. — Из трубки послышалась возня, а потом — визг нашей мегеры:

— Вы… Вы что это тут? Да как вы смеете… Такое несчастье! Немедленно приезжайте, немедленно!

Я сорвалась с места, натянула на себя не помню что и выскочила из дома, не евши и не умывшись. Всю дорогу я рисовала в голове ужасные картины. Что там случилось, мымра так и не объяснила, и я думала, что забыла закрыть окно, и Саша выбросился или упал случайно. А может, он открыл газ и отравился? Это ничего не значит, что пять лет он ничего такого не делал, может, у него просветление или, наоборот, затмение?

На Шпалерной я застала такую картину.

На площадке четвертого этажа, где находились квартиры Саши и Павлины Ивановны, был грандиозный скандал. Там стояли наша выжига, ее мордатый муж Петя, Павлина Ивановна робко выглядывала из дверей, а в центре достаточно просторной лестничной площадки возвышался здоровый молодой мужик с квадратным затылком и толстым пузом, обтянутым длинной грязно-зеленой футболкой. Кроме футболки на мужике были еще тренировочные штаны и резиновые галоши на босу ногу, в таких деревенские бабушки работают в огороде. Увидев такую колоритную фигуру, я несколько обалдела. Павлина быстро-быстро замахала мне рукой, приглашая тихонько под шумок протиснуться в ее квартиру, чтобы она ввела меня там в курс дела, но выдра со своим Петей стояли так, что миновать их незамеченной было никак нельзя.