Совершенно секретно - Петер Випп

— Давай сперва выпьем, Гизела, — предложил он. — Кока-колу, и ещё я тебя угощу мороженым. А потом потанцуем.

Гизела сразу же согласилась. Ей показалось, что Франтишек чем-то огорчён. Почему не облегчить признание?

Они уселись за столик, а когда Франтишек раскрыл перед ней коробку конфет, Гизела быстро наклонилась к нему и чмокнула в щёку.

— Ты прелесть! — воскликнула она. — А как же тебя всё-таки зовут?

— Франтишек…

— Франтишек? Но это не американское имя. Разве в Америке так кого-нибудь зовут? А я думала, что ты американец.

Вот и всё сказано. Франтишек так сжал руки, что пальцы побелели.

— А я тебе и не говорил, что я американец.

Гизела внимательно посмотрела на него, и у Франтишка кровь зашумела в ушах. Для большинства девушек, с которыми он здесь знакомился, чех, или итальянец, или югослав стояли на той же ступени, что и какой-нибудь бродячий разносчик товаров. А Гизела, как она решит?

— А кто же ты? — спросила она.

— Я чех, из Пардубице.

— А как ты попал в Вюрцбург?

Ну что было отвечать? Он даже вспотел. Потом выдавил из себя несколько слов, лишённых всякого смысла, и замолчал. Ну о чём ей рассказывать? Не о том же, как он оставил цветочные и огуречные грядки, чтобы поискать на Западе жизнь, полную «замечательных приключений», о которых рассказывал «Голос Америки».

А любопытство Гизелы было тем временем разбужено. И она задавала вопрос за вопросом. Она была бойкой девушкой. И хлеб насущный Гизела зарабатывала нелёгким трудом. Ей часто встречались в сияющих хромированными деталями автомашинах разные спесивые господа, с которыми она вступала в короткие, но поучительные диалоги. Она знала людей и научилась кое-чему у своей бензоколонки.

— У тебя что, было имение? У тебя всё отобрали? Кого-нибудь убили из семьи?.

Франтишек только отрицательно качал головой.

— Да нет, Гизела. Я садовник. Больше занимался цветами, но и морковью и огурцами, но цветами больше…

— Так ты только шофёр этого американца?

— Ну да, я его вожу… — сказал с видимым облегчением Франтишек. — Только его вожу. И я только шофёр, просто шофёр.

Ну и вогнала она его в пот! Он даже расстегнул кожаную куртку и хотел было её снять, да вовремя спохватился и вновь застегнул замок-змейку. Но было уже поздно. Быстрые карие глазки Гизелы, внимательно следившие за каждым его движением, всё увидели и всё поняли.

— Что у тебя под мышкой? — спросила она, побледнев. Губы её задрожали.

— А это, это карман для бумаг… Понимаешь?

Гизела сразу почувствовала, что Франтишек совсем заврался. Она была и разочарована и возмущена им. Доброе знакомство никогда не начинается с вранья, особенно с такого…

Её рука быстро протянулась к Франтишку, туда, где у него была подвешена кобура. Рука сразу же ощутила холод металла. Нет, она не обманулась в своих подозрениях. Гизела прижала к себе сумочку. Открытая коробка с конфетами так и осталась лежать на столе.

— Твёрдые же у тебя бумаги! — сказала Гизела. — Ты мне солгал, в первый же день солгал! И вообще мне не нужен штатский с пистолетом в кармане.

Она чуть ли не побежала к выходу. Франтишек поспешил за ней. У него было такое чувство, будто изнутри чьи-то руки сдавили ему горло. Он уже почти догнал Гизелу, но его остановил кельнер.

— Сперва нужно расплатиться, мистер!

Франтишек схватил кепку и выбежал на улицу, но Гизелы и след простыл. Он почувствовал себя совершенно несчастным. Встретиться с Гизелой в ближайшее время он уже не сможет. Повесив голову, Франтишек побрёл к вилле.

«Руки вверх, мистер Хансен!»

Хансен уже подтащил шкаф к порогу. Осталось преодолеть самый трудный участок: мост из досок, одним концом лежащих на ступенях, а другим опирающихся на край багажника. Тяжело дыша, Хансен оторвался от работы, поискал глазами, не осталось ли ещё круглых палок для катков. Но тут, подняв голову, сразу же заметил за кустами чьи-то ноги, обутые в коричневые ботинки. Это мог быть только Франтишек. Значит, он вернулся! Это пронеслось в голове за какую-то долю секунды, и Хансен продолжал выпрямлять усталую спину как ни в чём не бывало.

Франтишек, оказывается, вошёл в сад через калитку в боковой стене усадьбы и, ещё не вступив в сад, услышал какой-то странный шум, доносящийся из садового домика.

«Что же там происходит? Где же мистер Хансен? Что там опять?» — думал Франтишек, и в его ушах загремел угрожающий голос Коллинза: «А если опять кто-нибудь заберётся в наш сад, что ты будешь делать?»

И Франтишек, больше не раздумывая, вытащил из кобуры пистолет и отодвинул предохранитель. Странная улыбка пробежала по его лицу, когда он вспомнил Гизелу. Ему выпала такая же судьба, как и всем здесь, как Шукку, как Хансену… И ничто ему не поможет. Вместе грешили, вместе и ответ держать. Осторожно, прячась за кустами, прокрался он к садовому домику, увидел «комби», увидел Хансена, выкатывающего холодильник из квартиры Коллинза. Что всё это может означать? Что он тут делает? Да ещё этим занимается сам мистер Хансен! Весь мир сошёл с ума… Он стал за кустом и медленно поднял пистолет на уровень глаз. Ничего другого это всё не может означать. Чужой автомобиль, холодильник; Хансен, который возится с этим тяжеленным ящиком в час, когда в здании фирмы нет ни одной живой души. Нет, дело ясное…

Хансен в этот момент наклонился и повернулся к Франтишку спиной. Вот подходящий момент. Франтишек прицелился, ствол пистолета задрожал.

— Руки вверх, мистер Хансен! — хрипло прокричал он.

Хансен коротко взглянул в его сторону, но так, будто рядом вовсе не было никакого Франтишка с пистолетом в руках. Он старался приподнять холодильник и продолжал безмятежно этим заниматься. Потом он сказал вполне дружелюбно:

— С ума сошёл, парень, что ли?.. Что ты тут раскричался? Спрячь свою железку и помоги мне, ну, скорее!..

Франтишек смущённо мигнул. Спокойствие Хансена лишило его уверенности. Он опустил пистолет.

— Опять наклюкался какой-нибудь бурды? — спросил Хансен из-за шкафа.

— Что вы, мистер Хансен, ни капли! — принялся оправдываться Франтишек. — Только кока-колу! Бутылочку кока-колы!

Рука с пистолетом опустилась, а этого-то только и ждал Хансен. Он вовсе не испугался дрожащего в руках Франтишка пистолета, скорее всего тот всё равно промахнулся бы. Звука выстрела — вот чего боялся Хансен, просто выстрела, хоть направленного прямо в голубое небо. Выстрел сразу же всполошил бы соседей или случайных прохожих. Теперь же Хансен выскочил из-за холодильника, коротким ударом выбил из рук Франтишка пистолет, а правой рукой нанёс жесточайший удар в подбородок. Франтишек закатил глаза и осел на землю.

Ощущение, что сегодня всё сложилось не так, как нужно, удесятерило силы Хансена. Чёрт возьми! То является Пегги, затем Франтишек! Нет, всё равно, всё равно, всё равно… И последним напряжением сил Хансен втащил холодильник в машину. Одно дело сделано… Он сразу же бросился к вилле, вытащил из туалетной комнаты мешок с документами и погрузил его в машину. Захлопнул задние двери, смахнув тыльной стороной ладони пот со лба, наклонился над Франтишком. Тот растерянно открыл глаза и сейчас массировал свой подбородок. Хансен поставил его на ноги — Франтишка качало из стороны в сторону — и потащил его в дежурку, прямо к его койке. Танцовщицы всё так же улыбались ему со стены, всё так же на месте висел его автомат, всё так же лежали на полке газовые гранаты. Взгляд Франтишка скользнул по лицу Хансена и дальше, в комнату Коллинза. Наконец-то он понял всё до конца. Он бросился на койку и замотал, головой:

— Тут все предатели! Все!

— Предатели? А может быть, и не все предатели? — сказал Хансен. — Есть два варианта, Франтишек… Либо я тебя сейчас запру в карцер. И тогда вернётся Коллинз и займётся тобой. Это первый вариант… А второй… Ты сейчас сядешь со мной в машину. И не выкинешь ничего по дороге! И без всяких штук! А по пути я объясню тебе, кто здесь предатель, а кто нет. Даю тебе две минуты. Решай!

Франтишек закрыл глаза и попытался придать своим мыслям хоть какую-нибудь стройность. Это оказалось для него непосильной задачей, да ещё в такой жаркий субботний день, день, который он мечтал провести с Гизелой, одной Гизелой. Да что это значит: «Решай!»? Что ему решать? Коллинз его… да он просто его застрелит, как только всё обнаружится. Кое-что в этом роде уже происходило в этом проклятом доме. Шукк ему как-то рассказал под пьяную руку. А Хансен? Он же был самым стойким парнем этой фирмы! Это же было точно… Да ему нечего решать!

Франтишек встал и шагнул к Хансену. Тот быстро потащил его к машине. По дороге снял со стены автомат, взял газовые гранаты.

«Кто знает, для чего эти вещички могут пригодиться?..» — подумал он.

Положение хуже губернаторского