Совершенно секретно - Петер Випп

А у входа в парк хохотали девушки в пёстрых платьях, и смех их был светел и непринуждён. Пожилые дамы сидели на выкрашенных белой краской скамьях и вспоминали прошлое. Залаяла собака. Какой-то господин в вылинявшей на солнце шляпе гордо вышагивал по гравию аллеи. Ну конечно, эти люди могли смеяться, что-то такое вспоминать, разглядывать друг друга, вот так вышагивать по дорожкам парка. Они всё ещё ждали чего-то от жизни или ничего больше не ждали. Но все они были счастливей его, Шукка, который однажды поверил в то, что можно вести жизнь, полную опасностей, без особого риска, если немного схитрить. И было у Шукка предчувствие, что сегодня ему предъявят счёт. И он должен будет платить…

«Выходить из игры нельзя, Шукк!»

Он нашёл Адельгейд в тихом закутке городской оранжереи, как раз за фонтаном. Адельгейд задумчиво покачала головой, когда Шукк присел рядом с ней на каменную скамью и озабоченно закурил сигарету.

— Вы нервничаете? — спросила она.

— Это только кажется, — принуждённо улыбнулся Шукк.

Адельгейд порылась в сумочке и протянула Шукку конверт.

— Ладно, не будем терять времени. Вот вам ключ.

Шукк невольно отдёрнул руку. Адельгейд наморщила лоб и быстро вложила конверт в его карман.

— Нам нужна вся картотека, — сказала она твёрдо. — Переснимите всё на микропленку… Нам нужны карточки всех осведомителей, всех агентов и связных, длины волн раций, их местонахождение — словом, всё. Абсолютно всё. И сегодня ночью!

Шукк смотрел на свою даму в ужасе.

— Невозможно! После посещения Рокка вся фирма похожа на потревоженный улей.

Адельгейд кивнула.

— Всё знаю, мой дорогой. После такой встряски всё дезорганизовано. И вполне возможно, что завтра вам вообще не добраться к сейфу. А там внутри пока ещё есть кое-что интересное… А если и доберётесь, то будет ли в нём интересующий нас материал? Вы об этом подумали?

Шукк почувствовал, как пот ручейками стекает по плечам под рубахой.

— Сегодня этого не сделать! — сказал он.

— Вы должны это сделать сегодня! — ответила Адельгейд, и в её голосе послышалось что-то такое, что Шукк вздрогнул всем телом под влажной от пота рубахой.

Адельгейд в молчании внимательно смотрела на Шукка, а он сидел, уставившись на свои руки. Пальцы с уродливо разросшимися суставами дрожали. Шукк отрицательно покачал головой.

— Вы не заставите меня сделать это!

— Что вы хотите сказать? — Адельгейд рассмеялась обворожительно и кокетливо, так как пожилая супружеская пара показалась на дорожке и исчезла за рядами кактусов.

— Будете принуждать… так я уйду, выйду из игры!

Шукк сказал это, не поднимая головы. Адельгейд откинула голову, всматриваясь в Шукка прищуренными глазами.

— Думаете донести Коллинзу?

Об этом Шукк вовсе и не думал, но всё же уклончиво ответил:

— Кто знает?..

Адельгейд встала со скамейки и, сняв белоснежную перчатку с руки, опустила пальцы в бассейн.

— У людей Гелена длинные руки. Через двадцать четыре часа вы мертвец, Шукк.

Адельгейд перечислила Шукку ряд его дел и делишек. Это был длинный список, и Адельгейд говорила бесстрастным деловым тоном. Так говорят с несостоятельным должником о его долгах. Не уплатите по счетам — передаём дело в суд.

Шукк растерянно посмотрел на собеседницу.

— А если меня поймают? — он медленно кивнул на выход из оранжереи.

— То же самое! Это не лучше! — ответила Адельгейд. — Ваш единственный шанс — не попадаться! Это и в наших интересах… Что мы сможем сделать, чтобы помочь вам, сделаем. — Адельгейд холодно на него взглянула. — А выходить из игры нельзя, Шукк! Вы слишком много знаете…

Шукк больше не возражал. Это было бесполезно. Ему предъявлен счёт. Нужно платить, и баста!

— Итак, сегодня вечером, в одиннадцать, — закончила разговор Адельгейд. — Хансен уедет. Мы также знаем, что майор Коллинз будет или в лагере, или в главном управлении. Чехом я займусь сама.

Адельгейд шлёпнула Шукка по плечу перчаткой и быстро вышла из оранжереи.

Шукк остался в окружении молчаливых кактусов. Он чувствовал себя ужасно. Что-то душило его, и он выбежал на свежий воздух. Холодный пот выступил на лбу. Вот уже девять лет прошло с того времени, как он запродал всего себя тайным организациям. Мечтал о грандиозно удачливой карьере разведчика. Да ещё «предусмотрительно» связался со службой Гелена. Ведь ему так хотелось со временем получить приличное, а может быть, и высокое местечко в Бонне. Шукк протянул Адельгейд только палец, а она схватила всю руку. Он думал, что ему будет достаточно передать сплетню или какие-нибудь незначительные сведения, одну-две микропленки из бюро Коллинза, и люди Гелена будут вполне удовлетворены. На протяжении всех этих лет он делал своё дело и продолжал бы его и дальше, но им оказалось этого мало. Такая наглость со стороны службы Гелена была полной неожиданностью для Шукка, но, чёрт возьми, он ведь ещё жив! Он не призрак, не мертвец! И полковник Рокк во время своего неожиданного визита обошёлся с ним мягче, чем с другими. Да разве Адельгейд пошлёт его к сейфу, если рядом с сейфом Коллинз устраивает засаду? И ведь людям Гелена он нужен живым, а не мёртвым. Им нужны документы из сейфа Коллинза, им нужна его картотека. Так Шукк «набирался храбрости». «Игра ещё не кончена, есть ещё карты в колоде!» — думал он.

У отметки 55,5

«Если возьмётесь за это задание, товарищ Лоренц, помните: вас ждёт длительное одиночество…» Эти слова сказал Хансену майор, когда он в тот пасмурный октябрьский день пришёл в Берлинское бюро госбезопасности, чтобы выполнить свой долг коммуниста и гражданина. И Хансен испытал себя на этом долгом пути борьбы и одиночества. Но так же точно, как он знал сегодня, что все его действия были правильными, точно так же он знал, как тяжело одиночество. Правила конспирации разрешили отклоняться от инструкций только в исключительных случаях. А инструкции запрещали входить в контакт с единомышленниками или по собственной инициативе обращаться в высшие инстанции. Пути, по которым Хансен доставлял свою информацию, были твёрдо установлены. Малейшее отклонение могло привести к тяжелейшим последствиям. Только два раза за три года Хансен отходил от инструкций. Последний раз в Берлине. Всё остальное время он боролся один, никого не было рядом, никто не стоял за ним, готовый помочь советом или делом. С каждым днём он всё глубже погружался в джунгли секретной службы одной из могущественнейших разведывательных организаций Запада. При нём совершенно откровенно говорили, планировали, осуществляли такие вещи, от которых могло разорваться сердце. Это была пытка. Она продолжалась непрерывно, днём и ночью, из месяца в месяц. И так же непрерывно над головой Хансена висела опасность разоблачения. А разоблачение обозначало смерть.

Но он привык к одиночеству, привык настолько, насколько к этому можно было привыкнуть. И он понимал — по-другому нельзя. И вдруг к нему приходит известие: ждать ровно в 23.00 у отметки 55,5 километра по нюрнбергской дороге! И время и место были чрезвычайно удобными для свидания. Как раз утром Коллинз попросил его подъехать к одному продавцу, у которого должна была находиться ценная статуя. Адрес продавца ему сообщил нюрнбергский антиквар. Хансен догадывался, что между этим продавцом скульптур и местом его свидания была какая-то связь. Во всяком случае, ему не нужно будет специально отпрашиваться у Коллинза.

Было около одиннадцати вечера. Хансен ехал медленно, дорога была прекрасной. По обеим сторонам темнели ели и сосны. Вот шоссе перебежал зайчишка, уши заложив назад, перебежал и скрылся в кустарнике. На протяжении десяти километров Хансену не встретилось ни одной машины. Скоро и его отметка.

Ещё издали Хансен заметил, что у обочины дороги возле отметки стоит элегантный автомобиль. Подъехал ближе. Так и есть, автомобиль — теперь Хансен смог определить марку — «дофин» — стоит как раз у назначенного места. А он где-то видел этот автомобиль, но где и когда?..

Прежде чем он вспомнил, его машина поравнялась с «дофином». Капот был открыт, и какая-то девушка в светлом пальто наклонилась над мотором. Хансен вышел из машины. Девушка подняла голову. У неё было ясное лицо под копной вьющихся волос. Такое лицо трудно забыть, увидев его однажды. Да, конечно, он видел и это лицо и эту машину перед отелем «Рикси», в тот полный волнений вечер, видел мельком, теперь он это ясно вспомнил. А тогда не придал никакого значения. Была ли эта девушка тем ангелом-хранителем, который сообщал майору о действиях ищеек Коллинза? Хансен улыбнулся: такой ангел-хранитель может поколебать любого атеиста. Он подошёл к машине и заглянул внутрь.

— Зажигание? — спросил он.

— Да, свеча вышла из строя.

Хансен полез в карман и протянул коробочку с новой свечой.