Увертливый - Вячеслав Морочко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он поспешил зарегистрироваться и сдать багаж, чтобы освободить руки. Расставшись с чемоданчиком, он завибрировал, вплотную приблизившись к троице, стоявшей в очереди к пограничнику. Сопровождающие что-то тихо говорили больному. А он в ответ едва заметно кивал головой.
Петя ждал паспортного контроля: надеялся выяснить имена и цель поездки. Зря надеялся: эта проверка ничего не дала. Чтобы лучше рассмотреть документы, он даже забрался в закуток контролера. И вот, что он там «сфотографировал»: Врач Гельман Александр Семенович и фельдшер Сорокин Игнатий Савельевич сопровождали больного Казимирко Яна Борисовича для операции в клинику «Агостино Джамелли» в Риме. Сопроводительные документы: заключение о болезни, направление московской клиники, согласие на прием и условия приема Римской клиники, паспорта и билеты – все было в порядке. Не было только ответа на вопрос: «Почему Тарас Бульба назывался теперь Яном Борисовичем Казимирко»? А то, что это был Бульба, Галкин почти не сомневался, хотя последний раз он видел его мельком три года назад проездом в Санкт-Петербурге, и знаменитых усов Тараса уже тогда не было. Впрочем, и в армии, Петр привык его видеть с усами и, мысленно, без усов.
Закрутившись с «троицей», Петя не заметил, как оказался по другую сторону паспортного контроля. Пришлось незаметно возвращаться и становиться в очередь. Когда проходил контроль, молодой пограничник, внимательно вглядываясь в лицо, спросил: «Вы, случайно, сегодня уже не проходили контроль?». «Нет! – покачал головою Петя и, мысленно, улыбнулся: Опять – двадцать пятый кадр!»
После паспортного контроля и таможенного контроля ручной клади всех собрали в беспошлинной зоне ждать посадки. Трое тихо, как голубки, сидели в углу, лицом к стене. Петя не стал к ним «липнуть», а подошел к старшей группы и, извинившись, отвел ее в сторону.
«Госпожа Лючия, – начал он, зная, что ей нравится, когда ее так называют. – У меня к вам дело». И он рассказал ей придуманную легенду об итальянских родственниках, которых хотелось бы навестить. «Вообще-то мы не поощряем такие дела, – сказала она. Но вы знаете, тот, кто хочет отстать от группы, чтобы остаться, заранее не предупреждает. Поэтому я готова вам верить. Что вы хотите от меня? – спросила она напрямик. – Места в гостиницах, завтраки и трансфер (перемещения) вами оплачены. Вы свободны. Главное, чтобы успели на обратный рейс». Она дала ему намеченный график перемещений и адреса гостиниц в трех городах, номер своего мобильного телефона. В свою очередь, – записала его данные и телефонный номер.
Петр еще не решил, что он будет делать, ибо окончательно, не был уверен, что это, в самом деле – Тарас. Он так чувствовал, но у него не было никаких доказательств, что перед ним не двойник. Несовпадение имени – не только не успокаивало, а, наоборот, усиливало тревогу. В голове возникали самые дикие предположения. Пете хотелось услышать голос этого человека, но, разговаривая с сопровождавшими, больной почти не разжимал губ. Однажды, когда Галкин прошел перед ним, он как будто взглянул в его сторону, но глаза его были невидящие потухшие.
Наконец, объявили посадку. Открылись воротца и люди устремились в узкий изгибающийся коридор. Галкину еще не приходилось летать в пассажирских лайнерах, и он был удивлен, обнаружив в конце коридора помещение похожее на салон огромного автобуса с рядами кресел под круглыми иллюминаторами. По коридору он шел сразу за «тройкой», но в лайнере ему пришлось искать свое место, согласно билету. А когда нашел, – понял, что потерял «тройку» из виду. Пока люди устраивались, он не мог ходить по проходу, мешая другим. Позднее он все же прошел вдоль прохода до занавески, но тех, кого искал, не увидел. Он испугался, что эти трое вернулись, отказавшись лететь. Стоило выйти из «вибрации», как он столкнулся с бортпроводницей. «Скажите, девушка, там дальше что-нибудь есть»? – спросил он, указывая на занавеску. «Молодой человек! – сказала она вместо ответа. – Вы нашли свое место?» «Нашел». – растерянно ответил Галкин.
– Тогда садитесь и пристегните ремень! Сейчас взлетаем!
– Уже сейчас?!
«Уже сейчас», – рассмеялась она. Ей показалось, что он шутит. А он, в самом деле, не ожидал, что прямо сейчас весь этот длинный «зал» с мягкими креслами должен унестись в холодное разреженное пространство над облаками.
2.
Тот аэроплан, с которого они когда-то прыгали, двигался самостоятельно. А этот – долго тащил тягач. Пока вытаскивали на взлетную полосу, самолет разогревал двигатели. Сначала в утробе машины что-то визжало, потом ревело. Доехав до конца полосы, они развернулись на сто восемьдесят градусов. Двигатели затихли, а тягач отцепили. Самолет покачивался, шипел и вздыхал, как будто раздумывал, стоит ли лететь. Потом раздался оглушительный рев, и машина тихонечко, будто крадучись, двинулась с места собственным ходом. Этой громаде, чтобы взлететь, надо запихнуть под себя много воздуха. Для этого требуется сумасшедшая скорость. Все, что было на аэродроме, бешено понеслось вспять. У Пети внутри все сжалось. И, вдруг, отлегло. Напряжение спало: земля отпустила. Все за окном уменьшалось, уходило в туман. Через минуту земли уже не было. Машина рвала облака. А еще минут через пять облака провалились вниз, превратившись в море белых барашков. Выше осталось лишь одинокое перистое облачко. Рев как будто уменьшился: то ли уши привыкли, то ли двигатели перешли на спокойный режим.
Разрешили отстегнуть ремни. Галкин тут же вскочил. Дремавший рядом «пожилой» (лет пятидесяти) аккуратно стриженный седой человек, не открывая глаз, поинтересовался: «Далеко собрались?» «Вперед» – доложил Петя и показал рукой.
– Думаете пешком быстрее? Не боитесь заблудиться?
– Все дороги ведут в Рим.
– Тогда, валяйте.
Петя снова направился к занавеске.
Его остановила та же стюардесса:
– Вы куда, молодой человек?
– Девушка, прошлый раз вы так и не сказали, что там находится.
– Там салон бизнес-класса.
– Для очень богатых, что ли?
– Такой же салон, как у вас, только меньше.
– А можно взглянуть?
– Господи, какой вы любопытный!
– Я первый раз лечу – в самолете!
– Вы серьезно!?
– Честное слово! Я – на минуточку.
– Только быстрее. Сейчас вас начнут кормить.
– Кормить!? Здорово!
– А вы как думали.
– Я – быстро!
Пройдя еще одну занавеску, Петя прошел в небольшой салон. Он находился в головной части: видимо, здесь меньше трясло. Кроме кресел, он заметил что-то вроде гамака. Многие кресла были не заняты. «Наверно, дорогое удовольствие», – подумал он, разыскивая глазами «троицу».
Целой «троицы» он не нашел, но обнаружил в кресле одного из «сопровождающих». Поискал глазами и увидел второго – у двери под светящейся надписью «туалет». «Хорошо устроились. У них тут даже отдельный туалет есть!» – подумал Галкин. Он встал за «сопровождавшим», и тот подозрительно на него покосился. Тарас, если это был Тарас, наверняка, находился в кабинке. Петя ждал, что будет дальше. А дальше открылась дверь. Появился Бульба и, глядя на Галкина, произнес одно слово: «Пошел!», звучавшее, как достопамятная команда, означавшая «прыгай». Петя, не задумываясь, ответил тем же и в том же духе: «Да, пошел ты…сам!» Это прозвучало, как «пароль – отзыв». «Послушайте, что вы себе позволяете! – видимо, почувствовав неладное, взорвался сопровождающий. – Идите отсюда! Вы не из этого салона!» С места вскочил второй сопровождающий. На шум появилась стюардесса. «Вы же обещали не задерживаться!» – корила она Галкина. «Ухожу-ухожу», – примирительно лепетал Петя. Бросив взгляд на «сопровождающих» – высоких прилично одетых, прилично натренированных мужиков и, прицелившись к их кадыкам, подумал, как просто было бы сейчас положить их обоих в проходе; они бы даже не успели заметить. «Ах, извините!» – сказал он, мысленно, привыкнув извиняться, каждый раз, когда ловил себя на бессознательных агрессивных помыслах. И сам же плевался, находя в этом откровенную глупость и плохо скрытый цинизм.
Он чувствовал, здесь – какая-то игра, правил которой он не знает. А самое главное не знает, какую роль в ней играет Тарас. Пришлось отступить. Он вернулся на свое место в большом салоне, когда начали развозить обед.
«Ну, как успехи?» – поинтересовался сосед.
– Оказывается, место нашей посадки – не Рим, а Фьюмичино.
– Как интересно!? И далеко это Фьюмичино?
– Как Шереметьево от Москвы.
– Тогда все в порядке. Будем знакомиться – Виталий!
– А по батюшке?
– Обойдемся.
– Тогда я – Петр.
Пообедав, Галкин чуть-чуть придремал, а, открыв глаза, заметил в иллюминаторе знакомое облачко, похожее, на медленно машущую крылами белую птицу.
3.
Аэропорт имени Леонардо да Винчи во Фьюмичино, что в тридцати двух километрах от Рима, встретил их солнечной погодой. Проделав в обратном порядке все процедуры, связанные с контролем и багажом, пассажиры вышли на площадь перед тремя терминалами. Галкин прислушивался, как один из «сопровождавших» ругался на английском по мобильному телефону, а потом жаловался по-русски напарнику: «Макаронники! Не могут прислать машину. Говорят все в разъездах! Идиоты! Советуют взять такси! Ну и порядочки в этой паршивой конторе! И еще смеется: „Мы куперптенцы“…» «Купертинцы» – поправил второй сопровождающий. «Вот именно! Купертинцы, – говорит, – должны сами летать!» «Гавнюк!»