Бить или не бить? - Игорь Кон

Не удивительно, что после разгрома нацизма телесные наказания в любой форме стали рассматриваться в Германии как проявления фашизма и авторитаризма. Это способствовало их законодательному запрещению. Первой немецкой землей, полностью запретившей телесные наказания в школе, в 1946 г. стал Гессен, примеру которого, с некоторыми ограничениями, последовали Северный Рейн-Вестфалия и Бавария. В 1970-х годах тенденция к запрету телесных наказаний в школе ускорилась, между 1975 и 1983 годами этот запрет стал всеобщим.

Меньше телесных наказаний стало и в семьях. Проведенный в 2001 г. национальный опрос 3 000 родителей с детьми моложе 18 лет и 2 000 родителей 12—18-летних подростков плюс 1 074 представителей государственных и общественных организаций продемонстрировал глубокие сдвиги в общественном мнении. Около 28 % опрошенных родителей сказали, что редко применяют дисциплинарные санкции и стараются, «насколько возможно», избегать телесных наказаний; 54 % часто используют «малые», но никогда «серьезные» телесные наказания, типа битья или порки; часто применяют «серьезные» телесные наказания лишь 17 % опрошенных. При этом мальчиков бьют значительно чаще и сильнее, чем девочек. Сравнение с результатами предыдущих опросов показало существенное снижение как частоты телесных наказаний, так и степени их суровости. Если в 1996 г. 33,2 % родителей сказали, что бьют своих детей по попе, то в 2001 г. – лишь 26,4 % (Federal Ministry of Justice…, 2003).

Репрезентативные опросы немецких детей с 12 до 18 лет в 1992 и 2002 гг. также демонстрируют значительное снижение числа телесных наказаний, особенно – наиболее суровых. За 10 лет количество детей, которых легко били по лицу, уменьшилось с 81 до 69 %, сильно битых по лицу – с 44 до 14 %, битых палкой по попе – с 41 до 5 %, а битых до синяков – с 31 до 3 % (Bussman, 2004).

Опросы, проведенные в разные годы в пяти европейских странах – Германии, Австрии, Швеции, Франции и Испании, в каждой из которых опрашивали по 1 000 взрослых, имеющих в доме хотя бы одного ребенка моложе 18 лет, и по 1 000 взрослых, имеющих 12—18-летних подростков (Bussmann et al., 2009), также показывают положительные сдвиги. В поколении немцев, родившихся до 1962 г., доля выросших без телесных наказаний составляла лишь 9,2 %, в то время как 55,5 % их ровесников наказывали довольно круто. Среди нынешних 29-летних немцев доля непоротых достигла 14,1 %, а процент поротых снизился до 38,1. Во Франции и Испании таких больших сдвигов не наблюдается.

Медленно, но верно меняются и родительские установки. На вопрос, считают ли они легально допустимыми мягкие телесные наказания (шлепки), в 1996 г. положительно ответили 83 % опрошенных немцев, в 2001-м – 61 %, в 2005-м – 48 %, а в 2007-м – лишь 25 %. Еще быстрее растет нетерпимость к более жестким телесным наказаниям. На вопрос, допустимо ли сильно пороть детей, в 1996 г. утвердительно ответили 35 % немецких родителей, в 2001-м – 19 %, в 2005-м – 9 %, а в 2007-м – 8,5 %.

Чтобы понять глубинные тенденции развития, немецкие исследователи (Halle Family Violence Study) разделили своих испытуемых на группы в соответствии с налагаемыми на детей дисциплинарными санкциями, в список которых наряду с телесными наказаниями вошли такие наказания, как отлучение от телевизора, отказ разговаривать с ребенком или просто крик. Испытуемые распределились следующим образом.

Родительство без санкций или без телесного наказания. В 2007 г. эта группа составила 28,5 % всех участников с детьми моложе 18 лет. Эти родители обходятся вообще без телесных наказаний, дисциплинируя своих детей вербально или с помощью психологических санкций.

Конвенциональное родительство. 57,5 % этих родителей кроме нефизических санкций иногда прибегают и к телесным наказаниям, но избегают таких суровых методов, как битье или порка.

Суровое силовое родительство. К этой группе принадлежит 14 % родителей, которые наказывают своих детей часто, используя как психологические, так и жесткие физические санкции.

Самое интересное здесь – историческая динамика: неуклонное уменьшение числа родителей, прибегающих к суровым физическим наказаниям (в 1996 г. их доля составляла 23,3 %), и увеличение числа тех, кто вообще обходится без телесных наказаний (в 1996 г. их было лишь 13,1 %). Под влиянием роста негативного отношения к любому насилию уменьшается и число «конвенциональных» родителей.

В общем и целом, это соответствует международным трендам (Straus, Stewart, 1999). Принадлежность родителя к каждой из этих групп или к той или иной группе коррелирует с его образовательным уровнем и уровнем дохода. В 2007 г. среди родителей низшего класса воспитывали своих детей без телесных наказаний 26,5 %, среднего класса – 29,5 %, высшего класса – 28,9 %. К числу конвенциональных родителей относятся 61 % представителей низшего класса, 55,5 % – среднего и 57 % высшего класса. То есть более образованные родители выглядят более либеральными. Однако суровые телесные наказания родители среднего и высшего класса практикуют чаще (соответственно 15 и 14 %), чем представители низшего класса (12 %).

Тенденция, которая состоит в том, что одинокие родители применяют силу чаще и интенсивнее, чем обычные супружеские пары, в немецком исследовании не проявилась, разница составила всего 1 %. Зато четко выявлена связь родительских практик и отношения к телесным наказаниям с собственным жизненным опытом респондентов, включая их партнерские (супружеские) отношения: родители, которые в детстве испытали сильные телесные наказания, значительно чаще других применяют их к собственным детям, разница достигает 34 %. Сходные тенденции обнаружены и в других странах, что подтверждает наличие воспроизводящегося из поколения в поколение «цикла насилия» (Albrecht, 2008), который существует во всех слоях общества и преодолевается с большим трудом.

Шведский эксперимент

Своеобразной лабораторией педагогического либерализма стала во второй половине XX в. Швеция. В 1957 г. там было отменено положение Уголовного кодекса, оправдывавшее родителей, причинивших легкие повреждения своему ребенку, а в 1966 г. – положение Кодекса об обязанностях родителей и опекунов, в соответствии с которым им разрешались «внушения». С тех пор шведское законодательство больше не разрешает родителям прибегать к телесным наказаниям, а положения уголовного законодательства о противоправном нападении стали применяться и к актам насилия в отношении детей, совершаемым «в дисциплинарных целях». Так как этих «незаметных», «тихих» реформ оказалось недостаточно, в 1979 г. Швеция стала первой в мире страной, категорически запретившей любые телесные наказания. Шведский Кодекс обязанностей родителей и опекунов гласит: «Дети имеют право на заботу, безопасность и хорошее образование. С детьми следует обращаться, уважая их человеческое достоинство и их индивидуальность. Они не могут быть подвергнуты телесным наказаниям или же любому другому унизительному обращению».

Шведы не просто приняли новый закон, но и довели его до массового сознания. Уже через год после издания закона его содержание было известно 90 % шведского населения. Продолжилась и массовая пропагандистская кампания, разъясняющая незаконность телесных наказаний не только родителям, но и совсем молодым людям. Важную роль в этой кампании играют неправительственные общественные организации, особенно «Save the Children Sweden».

Закон и созданный им прецедент были восприняты в мире неоднозначно. Шведские, а особенно американские и британские консерваторы предсказывали, что запрет долго не продержится и будет иметь катастрофические последствия. В кампании по дискредитации шведского эксперимента участвуют не только служители культа, политики и журналисты, но и некоторые видные психологи, например Роберт Ларзелер и Диана Баумринд (Larzelere, Baumrind, 2010). Не прошло и года после принятия закона, как противники сообщили о его провале.

Это были не голословные упреки, а целые исследования со ссылками на шведскую и мировую статистику. В многочисленных статьях на эту тему можно прочитать, что после отмены телесных наказаний шведские дети стали жертвами беспомощного и неэффективного родительства. В результате количество случаев сексуального насилия против детей с 1984 по 1994 г. в Швеции якобы выросло на 489 %, а насилия в среде несовершеннолетних – на 672 %. В начале 1990-х годов, когда первые непоротые дети стали подростками, Швеция столкнулась с немыслимым до того масштабом молодежной преступности. Чудовищно выросло насилие в школах (буллинг). Воспитанные без телесных наказаний юные шведы прибегают к насилию, потому что не понимают, когда нужно остановить опасное поведение. Они вообще не признают никаких границ и наказаний. Половина шведских подростков думают, что родители не имеют права даже ограничивать их карманные деньги. Короче говоря, полный апокалипсис, по сравнению с которым разгул преступности в США кажется раем.

Однако серьезная социальная статистика этих прогнозов и оценок не подтверждает. Швеция имеет самые низкие в мире показатели по семейному насилию против детей. В 1950-х годах 94 % шведских родителей шлепали своих детей, причем треть – практически ежедневно. К 1995 г. доля телесных наказаний снизилась до 33 %, а ежедневные шлепки – до 4 % (Durrant, Rose-Krasnor, Broberg, 2003). В 1950-х годах 55 % матерей 4-летних девочек и 20 % матерей 8-летних мальчиков физически наказывали своих детей как минимум раз в неделю, причем 13 % матерей 3—5-летних детей пользовались при этом каким-то предметом (ремнем и т. п.). Напротив, 86 % подростков, рожденных в 1980-х годах, не были физически наказаны ни разу, а с большинством других это случилось один-два раза. Законодательный запрет телесных наказаний был не началом, а завершением процесса, начатого еще в 1958 г. Только поэтому он и оказался успешным. А детская смертность в результате насильственных действий в Швеции всегда была намного ниже, чем в Канаде и США.