"Полдень, XXI век", 2010, № 08 - Михаил Ахманов

Из бумаг фрицев следовало, что году в сорок третьем они нашли на орбите Земли одну очень интересную штуковину, непрерывно вещающую некие повторяющиеся сигналы. Частично расшифровав их, немцы пришли к выводу, что штуковина эта прибыла к Земле из внешнего космоса. Того, брат, космоса, на который мы с тобой и все прогрессивное человечество еще только облизываемся. Прибыла, судя по всему, недавно и представляет собой что-то вроде автоматического зонда. Только пока немцы в ситуацию въезжали, наступил полный гитлер-капут вместе со злыми НКВДэшниками, и в лавочке по исследованию космоса принялись хозяйничать лучшие умы советской Академии наук.

Ясен пень, записи у немцев оказались неполные. Потом еще что-то при перевозке профукали, а что-то сами немцы оприходовать успели. В общем, лет двадцать после войны на копание в немецких записях наши с тобой предки потратили. И не зря потратили — выяснилось, что за два года немцы собрали данные по постройке аппарата для связи с хозяевами робота. И даже получили подробную схему: где, что и как размещать, чтобы заработало. И чертежи той самой краснознаменной летающей тарелки в придачу. Чтобы, значит, на чем везти оборудование в космос было. Потому как адекватно убердевайс работал только на внешних рубежах Солнечной системы.

Ах да, штуковину с орбиты немцы перед капитуляцией сбили своей последней «Фау-2». Чтобы, видимо, ни себе, ни людям. Вот только не учли, с какой скоростью НКВД накрыло бункера Ананербе, где хранились сотни записей сигнала и экспериментальные модели инопланетных устройств.

Но все равно загвоздка вышла — хоть убейся, а кое-какие элементы для передатчика в те годы создать еще не могли. А когда смогли, еще испытывали лет десять. Проект «Сирена» держали в тайне от своих, не говоря уж о мировой общественности. Потому как ЦК Компартии сочло, что контакт — дело тонкое, кому попало поручить его нельзя. И уж точно на пушечный выстрел нельзя к нему подпускать представителей загнивающего капитализма. Не дай бог, инопланетные друзья неправильно воспримут расстановку политических сил на планете Земля.

Так что пока янки с флажками по Луне скакали, советские товарищи втихаря над ними посмеивались и делали вид, что серьезно огорчены вторым местом в космической гонке. А сами потихоньку прикручивали к квантовому передатчику Большую Красную Кнопку, чтобы торжественно отправить первое послание к иному разуму. Текст послания (точнее, некий набор данных) предусмотрительно был включен отправителями зонда в комплект передатчика.

Где-то в начале восьмидесятых полковника Иванова допустили к работе над «Сиреной». В качестве члена команды, которой поручили доставить, установить и обслуживать сеть передатчиков на дальних планетах Солнечной системы. Если верить дневнику, отбирали их так тщательно, как ни одной долбаной кэйрэцу с ее пожизненным наймом не снилось. Тот же Иванов имел тысячи часов налета, два ранения (но сохранил отменное здоровье), полтора десятка наград, да не из тех, что дают за десять лет исправного протирания штанов в штабе, и три высших образования. И, кстати, был холост. Но даже он не сразу прошел все тесты и проверки.

Да, брат, сперва станций по проекту планировали с десяток построить, но что-то там в мире с ценами на нефть стало, и финансирование «Сирены» урезали. Да так урезали, что вместо года станцию на Ганимеде строили пять лет.

А вот дальше дела совсем не фонтан пошли. Пришли новые вожди, разогнавшие кремлевских старцев, и ветер перемен как-то вдруг выдул все деньги из проекта. Году этак в девяностом станцию завершили, чуть ли не на собственные зарплаты, и оставили на ней Иванова и еще четырех человек. Иванов, судя по записям, и рад был бы нажать Большую Красную Кнопку, дать сигнал братьям по разуму, что вот они мы, хомосапиенсы, созрели для осознанных контактов третьего рода, — да на Земле вдруг стало не до этого.

В девяносто первом нарождающаяся демократия перешла от слов к делу и, инспирировав цирк, гордо именуемый путчем, принялась активно спасать страну от наследия коммунизма. Кому как, брат, но, по словам Вайса, с трудом верится, что полтора десятка старперов реально претендовали удержать советскую власть. Уж скорее эта комедия пенсионного возраста была нужнее самим демократам, приготовившимся дорого продавать страну.

И, что характерно, ведь продали, суки.

Станцию на Ганимеде и проект «Сирена» после августовского путча девяносто первого решили прикрыть, так что полковник Иванов сотоварищи команды дать сигнал не дождались. Зато получили приказ возвращаться домой. Но, как несложно догадаться, не вернулись. И ломали бы голову над этой загадкой лучшие умы отечества, кабы кое-кто из зэков не оказался слишком любопытным.

Реактор советской станции запустили. Да хорошо так запустили, качественно. Махом весь лед обтаял, а буквы «СССР» прожекторами, как на праздник Первомай, осветились. На совесть лампы советская оборонка делала. Сто лет при почти абсолютном нуле простояли, а работают.

Беда знаешь в чем, брат? Никто в том, что это его рук дело, не сознался. И Дядя Вова решил устроить разнос. Потому как приказа проявлять самодеятельность не было. Даже скорее наоборот. Вот наш без пяти минут корпоративный пенсионер и разорался.

Ну, предположим, нас иметь — только хозяйство тупить, а вот сам Дядя Вова распалился не на шутку, того и гляди искусственное сердце прихватит.

— Это что? — Дядя Вова, ткнул пальцем в бестолково шатающихся конструктов, брызжущих горелой нанокашей.

— СКЭ, — пожал плечами Вайс. — Стандартные конструкционные элементы. Конструкты. Забыл, что ли, как нанотехника выглядит?

— Я, мать вашу, знаю что это СКЭ! Какого кукуя они там делают?

Лучшей синхронности в пожимании плечами, чем продемонстрировали мы, не достичь и годами тренировок.

— Тогда я скажу вам, что это! Это, мать вашу, чей-то бывший голем! И кто из вас, сетевые недоноски, его запустил, я узнаю! Думаете, если спалили управляющие схемы, так я и не узнаю, кто это?! Я вас, сопляки, на британский флаг порву!!!

Приближающаяся пенсия какие-то нехорошие дела с Дядей Вовой творила. Вот поэтому я никогда и не рвался в корпоративные офисы. Колбасило Дядю Вову совершенно не по-детски, и меня цвет его лица начинал пугать. В принципе, программу первой помощи всем нам вшивали, а Боб, кроме того, умел орудовать автохирургом, но доводить до эксцесса не хотелось. Тем более, судя по озадаченным рожам Гимора и Вайса, до них туго доходило, о чем речь.

А по Дяди Вовиным словам выходило, что один из нас, поганцев, или, что еще вероятней, мы всем скопом, кибершпана непоротая, решили обгадить ему срок, э-э… срок пребывания на Ганимеде и полезли на советскую станцию. И пофигу Дяде Вове теперь, сознается тот, кто это напортачил или нет, а только если его почетная пенсия окажется под угрозой, то сроков нам намотают таких, что на Новую Землю мы сами запросимся. Ну и еще полчаса гона в том же духе.

— Дядя Вова, харе орать, — первым лопнуло терпение у Вайса. — Ты, как мы эту хрень нашли, не останавливаешься. Так и надорваться не долго — вынесут вперед ластами…

Тут с Дядей Вовой и вовсе страшное приключилось. Блин, как он теперь начал вопить, я только через слово его понимал. Впрочем, что он сейчас вытащит из сейфа бластер и кое-кого нашинкует на сасими, до меня дошло.

И знаешь, что было дальше, брат? Мамой клянусь, челюсть у меня отвисла.

— А кишка-то не тонка? — спокойненько так Вайс интересуется. И глаза у него вдруг такие нехорошие стали, даже выйти из оперзала захотелось сразу. Ни разу я его таким не видел.

Тут наш Дядя Вова сдулся, как воздух из шарика выпустили. Даже про бластер моментом забыл.

— Ты, это… — упавшим голосом пробормотал. — Ты это… Думай, что говоришь… Пишется же все, сам себе срок намотаешь…

Вайс даже рта раскрывать не стал. Просто повернулся и ушел.

— И вы идите, ироды, — смотреть на Дядю Вову при этих словах было страшно. Бледный он стал, как моль.

Гимор почесал репу и двинул на плановый обход процессора. А меня заело, и потащился я к Вайсу в кубрик. Или, думаю, Вайс из совбеза, раз его так Дядя Вова боится, или я не знаю, что думать. Хотя, как ни крути, вряд ли я или Гимор прям уж такие звери, чтобы за нами совбезу приглядывать. Значит боится Дядя Вова Вайса за что-то другое.

Захожу я, значит, к Вайсу, а он на шконке сидит, планшетку смотрит.

— Вайс, а Вайс, а ты как думаешь, кто станцию запустил?

Вайс планшетку отложил и на меня смотрит.

— Я, — говорит, — не думаю. Я знаю.

И протягивает мне планшетку.

Включил я ее, брат, а там на экране какой-то жирный и потный жлоб в пинжаке, что на нем по швам трещит. И, если верить пинжаку этому, жлоб тот ровесник станции «Сирена». Обтирается платочком и что-то лопочет отчаянно.

Ну я и прислушался.