"Полдень, XXI век", 2010, № 08 - Михаил Ахманов

Пока Маша звонила ему, Елизавета также достала мобильник и просмотрела поступившие сообщения и пропущенные звонки. И не сказала ничего. Само по себе это могло ничего не означать, но Маша догадывалась, что связано это с неприятностями, которые сулит «Берегине» отмена сегодняшней встречи. А также — кто эти неприятности обеспечивает.

— Вы не сказали, что передать господину Мерману.

— Я сообщу о времени попозже. После брифинга.

Так и есть, решила Маша. Розка гадит. Розалия Пак со своим «Фараоном». Но, не будучи ни дурой, ни блондинкой, эти мысли не озвучила. Ей, и не только ей, было известно, что две наиболее влиятельные бизнес-дамы города пребывают в контрах. Маша, конечно, была на стороне родного начальства, хотя с чисто человеческой стороны Роза Пак была ей понятнее. Может, как раз именно поэтому.

Елизавета накинула пальто и, прежде чем выйти на улицу, достала из сумочки темные очки. Не анонимности ради — весеннее солнце сияло, а у реки просто слепило.

У подъезда на принадлежавшей «Берегине» стоянке, хозяйку дожидался серебристый «ауди» при водителе — добродушного вида, округлом, средних лет.

— В «Мир кожи»? — уточнил он.

Елизавета Никитична кивнула и загрузилась в машину.

Приреченск, куда направлялась госпожа Амелина, как и другие города-спутники, возник на месте старой промышленной слободы. В других слободах работали по железу, плели кружева, а здесь население с незапамятных времен занималось шорным ремеслом. После революции приреченские мастерские, естественно, национализировали и объединили в обрабатывающий комбинат. После смены исторических формаций он столь же естественно перешел в частные руки и, что удивительно, вплоть до последнего десятилетия занимался тем же, что и при царе Горохе и прочих царях. Изготовлением седел, уздечек и всего, потребного для конных заводов, школ верховой езды, киностудий и тому подобного. Но то ли коневодство и конный спорт пришли в упадок, то ли дешевле стало закупаться за границей, чем у отечественного производителя, но ООО «Мир кожи» — так к этому времени именовалось предприятие — сменило профиль. То, что стоило дорого, должно было и выглядеть дорого. «Мир кожи» принялся изготовлять эксклюзивную обивку для мебели, тисненые обои, футляры и переплеты для коллекционных изданий. Некоторое время на такой продукции комбинат даже процветал. Но «жирным годам» нежданно-негаданно пришел конец, спрос на продукцию «Мира кожи» резко упал, затем заказы и вовсе перестали поступать. Доследовала волна сокращений, тех, кого нельзя было уволить, отправили в неоплачиваемые отпуска. Последние месяцы комбинат не работал вообще, и владелец, отчаявшись, выставил его на продажу.

Елизавета Никитична рассматривала приобретение «Мира кожи» как возможный вариант. Состояние финансов «Берегини» это позволяло, но прежде следовало тщательней изучить, какого кота в мешке (кожаном) ей пытаются продать.

По крайней мере, не следовало опасаться наездов со стороны «зеленых» и санитарной инспекции — и те, и другие изрядно донимали комбинат в прежние годы за то, что, мол, отравляют экологическую среду. Что верно, то верно — отходы производства спокон веку сливались в реку. И, в отличие от радиоактивных отходов предприятий ВПК, в ту же реку сливаемых и вреда приносящих в разы больше, изрядно воняли.

Но сейчас из-за остановки производства не воняло ничего, а одичавшие от безденежья безработные жители Приреченска погнали бы отсюда всех, кто помешал бы вновь пустить комбинат.

Пока машина стояла в пробке на мосту, Елизавета успела созвониться с главным менеджером «Мира кожи», который подтвердил, что ее с нетерпением ждут. Ждать пришлось не долго, ибо пробка была для буднего дня вполне гуманная и быстро рассосалась. Но все же за это время Елизавета успела отметить, что темные очки оказались не лишними. В городе снег уже успел растаять, но лед на Волге упорно держался, несмотря на то, что перед началом навигации по реке пустили ледокол. Теперь по воде плавали огромные граненые глыбы, способные пустить ко дну если не «Титаник», то какую-нибудь грузовую баржу. И льдины, и темная речная гладь сверкали под солнцем различными оттенками полированного металла, и металл этот словно бы резал сетчатку.

Выскользнув из пробки, Костя резво направил хозяйскую машину в сторону Приреченска — там движение было поменьше, а дороги не настолько разбиты, чтобы застрять по пути.

На комбинате Елизавета провела ровно столько времени, сколько рассчитывала, предупредив, что для более тщательного осмотра предприятия вернется после, и к назначенному сроку оказалась под сумрачными конструктивистскими сводами городской думы. Перекусить она не успела, но чтобы заниматься делами в наше время, нужна железная выносливость, а ею госпожа Амелина обладала. Это могли подтвердить собравшиеся на брифинг журналисты. Некоторым было известно о прошлом лауреатки немного побольше, чем Маше.

Она появилась на сцене в далекие, теперь уже вспоминаемые с ностальгической слезой умиления времена, когда бизнесмены носили малиновые пиджаки и золотые цепи с «гимнастом», в качестве сожительницы одного из таких. Занимался он… никто уж точно не мог сказать, чем он занимался, наверное, как и все тогда, экспортом цветных металлов, ввозом китайских пуховиков и тайваньских компьютеров, изданием кинороманов и перепродажей гуманитарной помощи. В придачу к быстрым и легким деньгам полагался постоянный стресс, и новоявленный капиталист лечил его проверенным веками способом. Запои становились все более продолжительными. Вынырнув из очередного, длившегося примерно полгода, он обнаружил, что подруга жизни полностью переоформила на себя фирму, а он вроде как ни при чем. А когда бывший новый русский попытался было заикнуться о своих правах, шустро, как двое из ларца, одинаковы с лица, появились братки, крышевавшие фирму, и провели с ним разъяснительную беседу. Нет, его не закатали в асфальт и не утопили в Волге — здесь не Чикаго, я вас умоляю. Просто вскоре недавний носитель малинового пиджака разгружал ящики с водкой в ближайшем гастрономе, а еще через полгода скончал живот свой от цирроза печени.

Никто и не думал осуждать Елизавету Никитичну: дело житейское, по тем временам обычное, большинство присутствующих в зале могли припомнить десятки подобных историй.

С тех пор она несколько раз разорялась, поднималась, а в нулевые годы укрепилась настолько, что ее не смог подкосить даже кризис.

И вот теперь она получала из благосклонных рук мэра некую хрустальную загогулину, обозначавшую ее успехи в бизнесе.

Сама по себе загогулина нужна была госпоже Амелиной, как рыбе зонтик, но ее наличие обеспечивало некоторые налоговые льготы, и потому Елизавета согласилась участвовать в этом цирковом представлении.

Журналистов в зале собралось не так чтоб много, время было раннее, а мероприятие вполне официальное, горячую новость из него не сделаешь. Разумеется, награждение снимали для пары-тройки местных каналов. Амелину нередко показывали по ТВ — она неплохо смотрелась на экране. И сейчас тоже выглядела вполне себе. В строгом, но элегантном костюме, сером с искрой, туфлях на низком каблуке, с гладким лицом и светлыми волосами ниже лопаток. Напрасно все же смеются над блондинками. Что-то в них есть такое… успокаивающее. Надежное. И говорила она тоже вещи вполне обнадеживающие.

— Никто из нас не станет отрицать, что в период мирового финансового кризиса все мы столкнулись с определенными финансовыми трудностями. Не избежала их и группа компаний «Берегиня». Однако мы в «Берегине» не пошли на то, чтоб решать свои трудности, подобно многим другим компаниям, за счет повышения цен на нашу продукцию и сокращения штатов. Проанализировав сложившуюся ситуацию, мы пришли к выводу, что одной из проблем и даже, не побоюсь этого слова, бедой нашего рынка сбыта является вымывание с него дешевых товаров, что ведет к падению потребительского спроса, и, как следствие, углублению кризиса. Поэтому в качестве контрмер мы предприняли все, чтобы предоставить нашим согражданам добротные, но доступные по ценам товары широкого потребления…

Она в отличие от многих экономистов говорила о вещах вполне понятных — о косметике, бытовой химии и прочих не слишком важных вроде бы бытовых мелочах, без которых, однако, повседневная жизнь современного человека оказывается невозможной. Никто из собравшихся в зале не признался, что пользуется дешевой отечественной продукцией: патриотизм патриотизмом, а престиж следовало блюсти, — но судя по тому, что «Берегиня» выстояла в кризисные годы, на отсутствие спроса предприятия госпожи Амелиной пожаловаться не могли. Кроме того, «Берегиня» не перебегала дорогу действительно крупным хищникам и не совалась в серьезные и опасные сферы, что очень мило, женственно и не вызывает раздражения ни у журналистов, ни у читателей и зрителей.